Литмир - Электронная Библиотека

– Мужики, бежим отсюда! Здесь можно вылезти!

На сей раз заговорил пожилой мужик:

– Мы никуда не побежим. Слышала ведь что сказали, убежим – убьют, если найдут. А мы ни при чём, нас понапрасну схватили. В Тогуле разберутся и отпустят.

– Ну как знаете, – Наталья юркнула под пол, пролезла на животе под срубом со стороны огорода и убежала.

Вскоре прискакали озлобленные колчаковцы. Отстреливавшимся парням из отряда самообороны удалось скрыться в Кедровой согре. Открыв дверь сарая, они вообще озверели.

– Где девка? Кто её отвязал?! – заорал старший.

– Убежала вон в ту щель, – пожилой мужик показал в сторону стены.

– Никто её не отвязывал. Она головой мотала, мотала, как-то повернулась и развязала, – встрял в разговор молодой мужик.

– Врёшь, сволочь! Я сам её туго-претуго к столбу привязал! Не могла она развязать сама! Это вы ей помогли!

Колчаковец в бешенстве сдёрнул с плеча винтовку и в упор выстрелил в молодого мужика. Вторым выстрелом он убил пожилого, попытавшегося встать на ноги. Третий мужик упал на колени, моля о пощаде, но пощады не последовало. Пуля колчаковца вошла ему в затылок…

После развода с Палиным Наталья некоторое время жила с сыном Юрием у родителей. Молодая, кареглазая, красивая женщина нравилась многим мужчинам. Через год она вышла замуж за Миронова Михаила, переехала к нему жить и взяла его фамилию. Михаил был работящим, добрым и по характеру очень спокойным парнем, ранее не женатым. Он очень любил Наталью, она отвечала взаимностью. Сначала у них родилась дочка, которую назвали Леночкой, но через месяц она умерла. Через два года родился сын Толенька – очаровательный мальчик! В Троицу Наталья нарядила годовалого сыночка в сшитую накануне рубашку, надела на головку красивый чепчик и пошла в церковный храм. Глядя на него все умилялись, наперебой нахваливая Толеньку. Когда Наталья с сыном на руках пришла домой, он стал плакать не переставая. Наталья пыталась его успокоить, ничего не помогало. Мальчик проплакал всю ночь, а под утро затих и умер.

– Сурочили[17] Толеньку! – сокрушалась Наталья, часто вспоминая об этом горе.

В 1924 году у Мироновых родилась дочь Тамара, четвёртым был сын Иван.

Михаил работал кучером, на лошадях перевозил разные грузы. В зиму 1930 года он возил колхозное зерно на железнодорожную станцию Голуха и сильно простудился. Поначалу беспокойства не было, надеялись что простуда пройдёт, но болезнь быстро прогрессировала. Когда Михаил слёг окончательно с высокой температурой, Наталья забеспокоилась. В Сунгае никакой медицинской помощи не оказывалось, кроме знахарок никого не было, а домашние средства не помогали.

Председателем колхоза был Речнев Валентин – молодой мужчина маленького роста из бедной семьи. Именно из-за его бедности выбор властей при назначении председателя колхоза пал на Валентина, но большая должность не изменила прозвища, в селе его, как и раньше, звали Валя-котик за малый рост и тихий голос.

Наталья прибежала к нему:

– Валентин, Мише плохо, помирает! Дай подводу, надо срочно везти его в Старо-Кытманово в больницу!

– Нет у меня свободной подводы. Все заняты.

– Ну освободится же какая-нибудь скоро. Дай, Христом-Богом прошу!

– Не освободится. Колхоз не выполняет план по хлебосдаче, на Голуху надо зерно возить, а подвод мало, – упёрся Речнев и, промолчав, добавил:

– Выздоровеет твой Михаил, первый раз что ли.

Наталья в слезах прибежала домой. Михаилу было совсем плохо. Он тяжело дышал, бредил. Наталья не спала всю ночь, пытаясь как-то помочь ему, но тщетно. Под утро он помер от воспаления лёгких. На руках у Натальи, теперь уже Мироновой, осталось трое детей: двенадцатилетний Юрий, шестилетняя Тамара и трёхлетний Иван.

Коллективизация сельского хозяйства поначалу проходила медленно. Крестьяне неохотно, с большим трудом шли в колхозы. С этим надо было что-то делать. В феврале 1930 года Сибирский крайком ВКП(б) выпустил Постановление об экспроприации кулацких хозяйств и передаче их имущества в колхозы. Началось массовое раскулачивание, под которое попали многие середняки, имевшие крепкие хозяйства.

Попал под раскулачивание и сын Захара Рыкова – Василий. У него жил и работал двадцатилетний племянник Филипп, сын утонувшего в 1913 году брата Николая. В доносе советским властям Филиппа причислили к батракам, а прижимистого Василия Рыкова назвали кулаком и приговорили к ссылке вместе с семьёй в «ад на земле» – в Нарым. Опять начались большие неприятности в роду Рыковых. Захар стал обивать пороги властных кабинетов в районе, призывал свидетелей, доказывал, что Филипп не батрак, а родной племянник Василия. В конце концов раскулачивать Василия не стали, но потребовали вступления в колхоз с обобществлением его хозяйства.

Агафья, уже потерявшая двух сыновей, утонувшего Николая и любимого Никешу, не могла смириться с мыслью, что может потерять последнего сына – Василия, которому грозит раскулачивание и высылка. На этой почве у неё случился обширный инфаркт, и она умерла.

После смерти мужа и матери Наталья, теперь уже Миронова, с тремя детьми снова вернулась в отцовский дом.

Спасаясь от голода, в 1932 году в Сунгае появился Фёдор Ушев. Родом он был из Удмуртии, тридцати пяти лет от роду, с прекрасным знанием плотницкого дела. В недавно создавшемся колхозе надо было много чего построить: склады, амбары, коровники, конюшни, общественные здания и другое, поэтому Фёдора с радостью приняли в колхоз. Через год, летом 1933 года, прослышав о месте пребывания сына, к нему пешком пришла мать. Она была измождённой, в грязной оборванной одежде, с котомкой за плечами и парой новых лаптей на посохе за спиной. Фёдор обрадовался, договорился с хозяевами, у которых квартировал, чтобы мать тоже пожила с ним, но радость его была недолгой. На другой день пришёл милиционер и потребовал:

– А ну покажи, бабка, справку из сельсовета или из колхоза о согласии на отход.

– Какую такую справку, мил человек! Нету у меня никакой справки. Сын Федя здесь у вас работает, вот к нему я и пришла.

– Без справки не положено. Уходи из села, – приказал милиционер.

– Куда ж я пойду! Нету у меня нигде никого, – заплакала мать.

– Откуда пришла, бабка, туда и уходи, – стоял на своём милиционер, потом повернулся и ушёл.

Вечером с работы пришёл Фёдор. Узнав о случившемся, он наутро пошёл сначала к председателю колхоза, потом в сельсовет, после этого к милиционеру, но безрезультатно.

У всех ответ был один и тот же: «Есть закон, без справки нельзя», – а милиционер ещё и пригрозил:

– Даю вам три дня. Если она не уйдёт, арестую вас обоих. Вернувшись, Фёдор с матерью начали думать, что делать.

– Ладно, сынок, нельзя так нельзя! Куда деваться! Пойду я назад, а то и тебя заарестуют. Вроде всё у тебя ладом. Вот увидела тебя и на душе полегчало, что жив ты и здоров. Теперь и помирать мне поспокойнее. А я как-нибудь.

Весь следующий день прошёл в сборах. Фёдор отпросился на день на работе. Испекли в дорогу несколько буханок хлеба, добыли кое-что из одежды. Утром Фёдор проводил мать за село до вершины холма, обнял её, поцеловал на прощание во впалую морщинистую щёку, смахнул навернувшиеся на глаза слезы и пошёл назад. Обернувшись через какое-то время, он увидел как мать, сгорбившись и опираясь на посох, медленно скрывается за холмом. Больше он о ней ничего не слышал…

Наталья Миронова и Фёдор Ушев не могли не встретиться в небольшом селе, где все друг друга знали. Поначалу они приглядывались, потом начали общаться. О Фёдоре на селе говорили только хорошее. Он был трудолюбив, скромен, хорошо сложен, практически не употреблял алкоголь и не курил. Наталья Фёдору тоже нравилась, а наличие троих детей его не смущало. В конце 1933 года они поженились, и Фёдор стал жить у Рыковых. Через год Захар умер, и отчий дом Натальи стал принадлежать им.

В колхозе образовалась бригада плотников, руководить которой назначили Фёдора. Многие здания и деревянные сооружения в Сунгае были построены этой бригадой. Наиболее значимыми для села были, пожалуй, клуб, мост через р. Сунгай и школа. Под сельский клуб был переоборудован деревянный церковный храм, прекративший свою деятельность по решению советских властей. Мост через Сунгай был построен высоководным, на деревянных сваях, с деревянными прогонами. Но самым красивым зданием в селе была, безусловно, построенная бригадой Ушева школа.

вернуться

17

Сурочить – сглазить

7
{"b":"866286","o":1}