О давнем конфликте Девона и Риена было известно многим. Наглец осыпал принцессу колкостями и завуалированными оскорблениями на её же свадьбе, а после, напившись, делал ей возмутительные предложения.

Дело почти дошло до дуэли…

Риен, протрезвевший и подначиваемый своей бабушкой, королевой-матерью Востока, принял вызов, искренне уверенный в собственной победе, но когда отстаивать часть Олы вместо своего саи-ри вышел Джейа, Риен, струсив, заявил, что признавал своё поражение и готов был принести извинения – звериная жестокость Ворона в вопросах защиты Девона давно стала притчей во языцех и испытывать судьбу было глупо. Идо Диасси мог спокойно расчленить наглеца в несколько движений и не понести за это никакого наказания – он был бы в своём праве.

Понял это и Риен, но не пожелал забывать собственного унижения, затаив на Девона злобу и всячески пытаясь очернить его в глазах дворян.

Получалось с переменным успехом. Всё же даже сама по себе свадьба Девона и Олы была одним большим скандалом, учитывая все обстоятельства и то, что страна находилась в тот момент в состоянии войны. Невесть как брат вообще получил отцовское благословение, если получил!

Но, в конце концов, Девон перехитрил сам себя, вступивших за мятежных всадников, чей бунт он подавил.

Их царственный отец, конечно, за закрытыми дверями такой бескровный способ решения проблемы одобрил, но оставить неповиновение будущего короля севера безнаказанным не мог.

Опалу Девона Риен воспринял с восторгом.

Глупец!

…Ола же сейчас была образчиком спокойствия и умиротворения – словно бы высеченная из белого мрамора скульптура прекрасного юного божества.

– Отчего же мне не посетить сие мероприятие, коли и меня, и моего супруга всё же пригласили сюда?

– И что, вы даже не жалеете о своем неудачном выборе?

Ола же лишь презрительно фыркнула.

Шани, кипя от негодования, устремился к невестке. Сейчас он отвадит от неё этого бесчестного человечишку!

– Оставьте свои домыслы при себе, фре Шисэ, меня абсолютно всё устраивает, как и моего супруга.

А Риен всё не сдавался, хотя его цели продолжали оставаться загадкой – столь дерзко нарываться на конфликт посреди празднества в императорском дворце…

Идиотизм.

– Как вас может устраивать больной мальчишка? Он же…

Улыбка Риена стала ещё более неприятной, но Ола оборвала его, не дав договорить.

– Он – Талэ, сын нашего Владыки, мой добрый друг, и, в отличие от вас, он умен и талантлив, а вот вы можете и поплатиться за свой длинный язык.

– И что вы мне сделаете?

Ничего.

Она – ничего.

Ола – лишь жена нелюбимого при дворе Наследника Севера, иноземка, вечно чужая в столице империи, дитя вражеского народа.

Это в Талурене её любили, это в Ваккеш Ати её боготворили, но здесь, в императорском дворце, в самом сердце Тау'Ксы, она была никем, она была совершенно беспомощна – потому что даже если бы Девон успел заступиться за свою супругу, а он находился в этот момент невесть где, это в итоге ничего бы не дало. В конце концов, что такое опальный сын Владыки против сына его любимой сестры?

И Шани вмешался.

– Моя сестрица, вероятно, и ничего не может сделать, зато я – могу, – прошипел он, оттесняя Олу себе за спину, и пусть она была выше его почти на голову, так он был спокойнее за неё. – Как минимум выводы о том, что люди восточного королевства не знают своего места. И умом, увы, не обладают, раз их наследник так жаждет поссориться с будущей хозяйкой Севера. Мой царственный отец уважает женщин и прислушивается к их мнению, что и тебе бы не мешало. Выставлять себя посмешищем и позорить свою семью не достойно высокородного шесс'ен, – пригвоздил словами оторопевшего дядюшку Шани и, сощурившись, добил. – Ах… погодите! Ты же им не являешься, Риен!

Не обращая внимания на всех, кто их, в любопытстве своем, окружил, Шани взял Олу за руку и повел к Никко и Цоноре. Леан уже покинул их, подобно Девону скрывшись в неизвестном направлении, но так даже лучше. А сильным девушкам стило держаться вместе. Попытайся кто хоть слово сказать в сторону их невестки в Никко, она сожрала бы их без остатка, только косточки бы выплюнула – так или иначе, сестра тоже была готова защищать свою семью до конца.

И хоть в своем поступке Шани не раскаивался, он прекрасно понимал, что ответить за свою собственную дерзость придется – всё-таки он грубо нарушил все те обещания, что дал матушке перед приёмом.

И всё же…

Нет, он не раскаивался.

Он бы прав.

Но, как заведено в мироздании, наказание невиновных и награждение непричастных были неизбежны.

– Твоё поведение недостойно, Шани.

Поджатые губы матушки – уже наказание.

Огорчать её Шани не любил, особенно учитывая, сколько надежд на него возложено и которые любыми правдами и неправдами приходилось оправдывать.

Но…

Но! Правда – важнее.

Он – прав.

Значит всё того стоит!

– Значит, я должен был промолчать и остаться в стороне? – голос его был спокоен и почтителен, но взгляд – глаза в глаза – вызывающим и упрямым.

Но матушка тоже была не так проста.

– Именно это ты и должен был сделать, – вздохнула она устало, глядя на него, как на неразумного маленького ребёнка, хотя он уже был взрослым! Как он мог быть достаточно взрослым, чтобы осознавать всю возложенную на себя ответственность, но недостаточно – чтобы с ним начали считаться?! – Как бы то ни было, ты не можешь на пустом месте ссориться с наследником Дома Шисэ…

Пустое место…

Пустое место?!

Замечательная, светлая, добрая, прекрасная Ола – пустое место?!

– Значит, Ола и Девон для тебя – пустое место, матушка? И я должен был спокойно смотреть, как этот бесстыдник хамит моей невестке и оскорбляет моего брата?

– Шани…

– Не ты ли меня учила, что семья – это главное, и в единстве наша сила? Что важно держаться друг за друга, защищать друг друга? Или, когда в дело вступает политика, всё это перестаёт иметь значение?!

– Ты ещё слишком юн и резок в суждениях, – ударила матушка по больному. – Конечно, семья – это главное, но Риен тоже часть нашей семьи.

Нет.

Этот кусок драконьего навоза – и есть чужак!

Шани никогда не признает его частью семьи.

Его таковой не признает даже тётушка Мия, а её суждениям Шани привык доверять.

– А Ола и Девон – нет?

Хотелось закричать.

И расплакаться.

Почему матушка не понимала его?

Почему она говорила все эти ужасные вещи?

– В любом случае, будущему Владыке не престало столь откровенно выражать свою неприязнь к одному из Наследников, тем более своему старшему брату, – матушкин голос смягчился, но Шани от этого не стало менее больно. Он не хотел признавать поражения, он был прав, но он не знал как доказать это, матушка его просто отказывалась слушать! Он знал, что это было недопустимое поведение! Но! Семья! Важнее! – Это может очень плохо сказаться на его подданных. И уж тем более тебе не следовало подчёркивать превосходство шесс'ен надо аниа. Кто-то может решить, что политика равенства всех народов – пустой звук.

Ах, политика.

Как же Шани понимал отцовскую ненависть к ней.

Как же он ненавидел её сам.

– Я просто воспользовался уязвимостью Риена, как ты и учила, – решил зайти он с другой стороны. – Он очень болезненно относится к тому, что остальные высокородные господа на Западе относятся к нему с презрением из-за того, что он – человек. Я ударил по его больному месту, чтобы он в следующий раз дважды подумал, прежде чем повторять свою ошибку.

Как матушка его и учила. Что же на это она скажет, а?

– И всё же, клан Шисэ намного многочисленнее, чем Талэ, Восток богаче нас, и запросто может пожелать самостоятельности. Твои действия могут спровоцировать войну.

– Ты думаешь, что Девон просто проглотил бы оскорбление? – не выдержал Шани. – Почему ты не думаешь, что действия фре Шисэ могли спровоцировать конфликт между Севером и Востоком. Или…