— Выполняю.

В очередной раз убрав рацию в карман, Аркадий сел на скамью у единственного в салоне стола и жестом указал Александру на место напротив.

— Вы все сами слышали, — заговорил Аркадий. — Сейчас станет ясно, что делать дальше.

Александр, глядя себе под ноги, кивнул, а потом поднял глаза на собеседника.

— Прошу только о максимальной аккуратности. И осторожности. Она может быть опасна, в том числе и для себя.

— Я это знаю как никто другой.

— Внимание всем, — ожила рация. — Я пятый. Первый сценарий. Время ожидание меньше минуты. Прием.

— Первый всем, — Аркадий заговорил в рацию. — Начинаем захват по первому сценарию. Тишина в эфире до окончания операции. Конец связи.

Сам он уже был у выхода. Выйдя, повернулся.

— Прошу вас оставаться в автобусе. Хотя бы до тех пор, пока мы ее не схватим.

Александр замер не завершив шага, потом кивнул, уже спине командира, и сел на одиночное кресло у двери.

Все завершилось даже быстрее, чем Александр предполагал. Не успел он разглядеть сквозь свешивающиеся ветви ильма фигурку Алисы, тяжело шагавшей с парой сумок в руках, как она уже дошла до гаража. Еще немного. Скрывшись в гараже на несколько секунд, Алиса вновь показалась. Открыв багажник, принялась укладывать в него сумки. В это время со всех сторон к ней кинулись не меньше десятка черных фигур. Самые шустрые из них прижали ее, буквально распластав по багажнику и, сведя руки за спиной, застегнули наручники. Александр в это время был уже на полпути.

Подхватив Алису под руки, двое силовиков, неотличимых от своих товарищей, вытащили ее из багажника, и, развернувшись, почти понесли к автобусу. Александр сбился с шага, когда их взгляды встретились. Искра узнавания и радости в глазах Алисы сменилась непониманием, потом обидой и злостью. А потом на ее голову надели мешок.

Отвернувшись, Александр поспешил к гаражу. Не потому, что надо было заглушить автомобиль и закрыть гараж, а потому, что нужно было себя хоть чем-то занять. А о том, что она не попыталась сказать ему ни слова не хотелось даже думать.

Алиса смотрела на закрытую дверь, недоумевая, что за звук она слышала. Потом разглядела в двери окошко, а на полке под ним поднос с тарелкой и стаканом. Окошко было закрыто и за рифленым окном было темно. Она слышала, как именно это окошко закрыли. Что ж, тюрьма она и есть тюрьма.

Первой мыслью было устроить забастовку и не есть, но память подкинула картины случившегося накануне. Ее усыпили. Несомненно. Зачем? Она оглядела себя. На ней была пижама, такого же серого цвета, как и постельное белье. Получается, что бесчувственную ее как минимум переодели. Так что вполне могут и накормить так же, или вообще капельницы поставить. Значит лучше поесть самостоятельно. Чуть позже.

Она тяжело опустила голову на подушку и уставилась в потолок. Сил не было даже на то, чтобы пошевелиться. Мысли, все как одна неприятные, вяло текли в голове, изредка возвращаясь к тому, что надо встать и поесть. Но голова всякий раз опускалась обратно.

Когда Алиса сумела подняться с койки, было уже около полудня, если судить по изменившемуся свету, лившемуся через окно. Пытаясь размяться, девушка принялась ходить от двери до окна. Растирала кожу на лице и руках, разминала шею. У двери прислушивалась, и кажется что-то слышала, но никак не могла сообразить что. У окна вставала на цыпочки и пыталась в нем хоть что-то разглядеть, но стекло в нем было мутным.

На очередном витке хождений взад и вперед, подхватила поднос с полки и поставила на стол. Еще немного прошлась и села на лавку. Тошнота уже давно прошла бесследно, силы в мышцах почти восстановились и захотелось есть. Поразглядывав обычную столовскую молочную кашу с желтым пятном сливочного масла, уже застывшего обратно, взялась за ложку. Холодная еда была не особо вкусной, но Алиса этого даже не заметила. Съела все до последней крошки. А в голове появилась запоздалая мысль, что может стоило бы объявить голодовку и выставить какие-нибудь требования. Чтобы… чтобы что? Чтобы отпустили ее? Она горько усмехнулась. И куда она пойдет? Домой. К человеку, который сдал ее сюда. Что это вообще за место. Тюрьма или психушка?

Еще вчера она была уверена, что схватили ее, чтобы перепрограммировать, но она это все еще она. Хотя зачем-то же ее усыпили. Неужели для того, чтобы просто переодеть? Вспоминая сейчас все события последних трех, уже четырех дней, Алиса не могла понять, что именно ее так испугало. Люди кругом были такими же как всегда. Да, безучастными в основном, шагающими куда-то как роботы. Но разве она сама, спеша куда-то, выглядит иначе?

Доев кашу и хлеб с маслом и сыром, Алиса выпила компот и особо не задумываясь над тем, что делает, составила посуду на поднос и отнесла его на полку в двери. Отвернувшись, пошла к окну. Задрав голову, долго смотрела на мутное стекло и единственное, что было видно за ним — синеву неба. Когда шея затекла, принялась ходить по комнатке из угла в угол. Глубоко погрузившись в раздумья о том, что же все таки в поведении людей ей показалось неправильным, Алиса опять остановилась под окном.

Уже знакомый хлопок заставил ее буквально подпрыгнуть на месте. Резко обернувшись, Алиса уставилась на дверь, не понимая толком, что случилось. Спустя долгих несколько мгновений она поняла, что на полке больше нет подноса с посудой. Как же так? Как в такой тишине, когда слышно порой далекие голоса и даже шаги, она не расслышала, как подошли к ее двери? И сейчас же ничего не было слышно. Как можно тише ступая, Алиса подошла ближе к двери и еще раз прислушалась. Шаги и голоса доносились откуда-то издалека. Нахмурившись, глянула на окно под потолком. Время близилось к обеду. Вернув взгляд на дверь, попятилась и села на койку. Спустя какое-то время подтянула ноги на постель и обняла колени. Не спуская глаз с двери.

А потом очередной хлопок окошка на двери разбудил ее. Вздрогнув, она едва не свалилась с койки. Глянула на дверь и точно — обед на месте. Поднос с тарелками и стаканами стоял на полке. Алиса вскочила и подбежала к двери. Суп, котлета с картофельным пюре, хлеб и чай. А за дверью тишина. Поразглядывав съестное, вернулась к койке и, отвернувшись к стене, легла с твердым намерением не вставать, просто не вставать. Но вскоре, не смотря на то, что она, по собственным ощущениям, не больше часа назад завтракала, захотелось есть. Сказывались трое суток без еды. Тяжело вздохнув, она вернулась к двери и подхватила поднос.

После обеда вернула поднос с посудой на полку и прилегла. Уснула. Разбудил ее уже привычный хлопок. Не удивляясь ничему, она опять закрыла глаза и провалилась в сон. Проснувшись ночью голодная, съела остывший ужин — тушеные овощи с мясом. И вновь легла. Вялые мысли о том, что ей что-то подмешали в еду даже не успели сформироваться. Кажется, она заснула еще толком не устроившись в постели. Поднос остался стоять на столе.

Утро очередного дня началось ближе к обеду. Солнце уже было высоко. Алиса, периодически закрывая глаза, смотрела на голубоватый прямоугольник окна. Поднявшись наконец с койки, несколько минут бездумно смотрела на поднос с остатками ужина. Потом перевела взгляд на дверь. На полке лежал сверток сероватого цвета. Нижнее белье на смену и полотенце. Рядом прозрачная пластиковая косметичка с принадлежностями для умывания и расческа. Завтрака не было.

Собрав вещи с полки, Алиса кинула их на стол и принялась чистить зубы. Какое-то время стояла над раковиной, разглядывая себя в небольшом зеркале на стене. Потом поняла, что просто стоит с зубной щеткой во рту. Кинув ее в раковину, сплюнула и вернувшись к койке легла.

***

Как и накануне, едва разобравшись с текучкой, Александр наведался в центр наблюдения. На одном из мониторов вызвал поток видео с одиннадцатой палаты третьего блока. Алиса спала. Александр глянул на часы в углу монитора, потом внимательно осмотрел помещение, неторопливо переключаясь с одной камеры на другую.