От такого хамства родители, воспитавшие такого хама, сначала остолбенели, а меня потянуло на сон.

На следующее утро родители были суровы.

– Не смей попрекать родителей своим плохим воспитанием, – строго заметила мама, – мы с папой тебя только хорошему воспитывали. Мы педагоги и лучше тебя знаем как надо воспитывать.

– Следующую зарплату до копейки отдаёшь нам, – дал указание папа.

Следующую зарплату «от зайчика»(которая была больше, чем во второй раз, но меньше, чем в первый), я отдал папе, который её сразу проиграл в преферанс.

Тем временем сын председателя кооператива окончил школу, папа и мама выставили ему обещанные «пятерки», после чего председатель заявил, чтобы я подыскал себе другую работу. Мама с папой целый день ругали зловредного председателя кооператива, пока не вспомнили, что в новом учебном году в выпускном классе будут учиться сыновья председателя кооператива – «Башмачок». (Того самого, который формально занимался изготовлением обуви, а реально покупал обувь в государственных магазинах и потом продавал её втридорога) Но председатель «Башмачка» потребовал, чтобы его сыновьям дали золотые медали, что ввиду их полного идиотизма было, не только нереально, но и попахивало сумасшествием. Мама и папа снова расстроились и продолжили ругать кооператоров.

– Я всегда предполагала, что в кооператоры идёт работать всякая погань! – ругалась мама, – После того, как мой сын там поработал, я убедилась в этом!

– Убедилась, что я «погань»? – пытался уточнить я, но мама стала ругаться ещё сильней, указав мне, чтобы я не хватал за язык старших, ибо она педагог и знает, что и в каких случаях говорить.

Но, благодаря работе среди всякой погани, произошла встреча, благодаря которой я смог от этой погани уйти.

За моё время случился второй случай, когда не окончательно опьяневший посетитель пытался выяснить – кто такие сногосшибательные цены установил. Традиционные объяснения: «Сами себе хозяева, какую цену хотим, такую устанавливаем.» – на него не оказали должного воздействия и поднялся страшный шум, на который из любопытства потянулись работники кооператива, в том числе, и я. Шумевшим посетителем отказался поручик Голицын! Такого споить действительно сложно, а недостаточная степень опьянения спровоцировала скандал. Голицын уже собрался бить морды кооператорам, закатал рукава, снял наручные часы, но вдруг увидел меня.

– Пол! Ты жив!? – искренне удивился он, – А мы тебе аж два раза на венок собирали!

Оказывается, слухи в нашей шараге дважды хоронили меня за время пребывания на «северах»: один раз я был съеден белыми медведями, другой раз замерз в летнюю жару.

Драка закончилась, не начавшись. Но, дабы не провоцировать поручика Голицына, кооператоры переключили свою активность по выклянчиванию оплаты на его собутыльников, которые находились куда в более подходящем состоянии для осуществления платежа любой суммы.

А поручик Голицын переключил своё внимание на меня.

– Теперь то я понял, что это Капуста не на венок, а на водку собирал, – сообщил мне Голицын, – а ты то где сейчас?

И я рассказал поручику про своё светлое настоящее и туманное будущее.

– Нет проблем! – воскликнул Роберт Робертович, – Хочешь директором нашей шараги стать!?

– !?

– У нас послезавтра выборы директора будут, – объяснил Голицын, – если стол в своём кооперативе накроешь, – мы все за тебя проголосуем!

Я просто обалдел от такого предложения. В психушке я слышал о таком интересном почине, как выборы директора предприятия, но тогда я подумал, что это всё сплетни шизофреников. А Роберт Робертович с энтузиазмом продолжал:

– Сейчас любой идиот может начальником стать, если коллективу понравится. А какому коллективу не понравиться, если ему поляну накрыть! Правда, ещё кое-что коллективу нужно сделать…

Но что именно ещё коллективу нужно сделать, я уже не слышал, думая лишь о том, как накормить и напоить этот коллектив. В конце-концов я предложил председателю кооператива устроить попойку в счёт того, что мне должен дать «зайчик». Председатель слушал мои планы и предложения недоверчиво и я, уже не зная, как добиться исполнения желания, заявил:

– А стану директором, – любую сумму заплачу, какую скажите.

– А не станешь, – полгода бесплатно будешь работать, – выдвинул встречное предложение председатель.

И я согласился.

Когда я сообщил о моём проекте маме и папе, те сначала засомневались в его реальности, но в конце концов папа пришёл к выводу:

– Прав твой «поручик Голицын»: время сейчас такое, что и идиот может директором стать. Поэтому такой шанс упускать не стоит, а то мы давно квартиру не ремонтировали.

– Вот-вот! – Лет десять в ней ремонта не было! – воскликнула мама, – Твой папа такой неумёха! Гвоздя в стенку забить не может.

– А причём тут ремонт? – не мог я понять сразу.

– А чем ещё нормальный начальник занимается? Свой быт устраивает за счет своей конторы, – разъяснил мне папа, – если станешь директором, не будь дураком, будь как все начальники!

К следующему вечеру в нашу забегаловку стала стягиваться толпа знакомых мне лиц и физиономий.

– Аполло! Ты живой!? – первым делом кричали мне конторские служащие, – А мы тебя уж дважды хоронили. Это всё паршивец Капуста придумал: говорит на венки, на венки, а сам на бутылки собирал таким способом.

Не помню, как объяснялся по указанному поводу Капуста с остальными членами коллектива, но мне он крепко пожал руку и заявил:

– А я и так знал, что ты живее всех живых. Как Ленин!

Из конторских не пришли Тётя Лошадь, ушедшая с незаслуженного отдыха на заслуженный, Вадим Петрович, который в связи с попаданием в вытрезвитель был исключён из партии, после чего запил, за что и был уволен, а также Лядов, ушедший на повышение по комсомольской линии.

Потом пришла шумная ватага рабочих, о существовании которых в шараге я подозревал в период работы в ней, но только теперь убедился в их существовании.

До того, как начать пьянку, Роберт Робертович торжественно обратился к собравшимся:

– Товарищи! Завтра будем избирать нашу судьбу на пять лет. Кто хочет голосовать за тех придурков, которых нам навязывают сверху, может покинуть это мероприятие.

– Вот именно, «придурков», – конкретизировала мысль Голицына Галка, – только и талдонят: «Работать будем, порядок наводить». Зачем тогда перестройка?

– В общем всем здесь собравшимся предлагаю голосовать за Аполлона Эдуардовича, а он выполнит все чаяния коллектива! Он выполнит все, что хочет коллектив! – закончил Голицын.

– За будущего директора, за Аполлона Эдуардыча! – поднял первый тост Капуста.

И пьянка началась.

Я уже хорошенько захмелел, когда Роберт Робертович поднес мне листок бумаги и ручку.

– Подпиши это Аполло, – и ты директор, – предложил он.

Я подписал. А потом прочитал, что на листе были написаны требования коллектива к новому директору. Помню, Голицин и Капуста требовали назначить их начальниками отделов. Таня, Рита и Галя – свободного графика посещений работы; машинистка Марина – оплачиваемого годового отпуска; водитель Виталик-авто-мобиль директора в своё владение и пользование; рабочие требовали запретить увольнения за прогулы, систематическое нарушение трудовой дисциплины и пьянки в рабочее время. Кто-то требовал ещё что-то. Подо всеми требованиями было написано, что в случае невыполнения указанных требований, меня объявят козлом в местных и областных печатных изданиях.

И за всё это я уже и расписался…

Среди всеобщего веселья грустным оставалось только лицо парторга, который, покачивая головой, опасливо повторял: «Ох, что скажет горком. Что Товарищ из горкома скажет…». Беспартийный Роберт Робертович незамедлительно провел разъяснительную работу с членом партии.

– Ответить можно элементарными лозунгами, – разъяснял он, говорите на все вопросы: «Реализация самоуправления трудового коллектива! Демократический централизм требует подчинения меньшинства большинству! Народ и партия – едины!»