После этого, спиртные напитки домашнего производства, как правило, кончались и на стол выставлялись напитки домашнего, а точнее, кооперативного производства. В подвале нашего кооператива стояло несколько самогонных аппаратов, которые в период активной борьбы с пьянством были конфискованы милицией, а в период расцвета кооперативного движения куплены у милиции нашим кооперативом. Главным оператором самогонных установок работала мама председателя кооператива – известная в районе самогонщица, на напитках которой спилось не одно поколение нашего города и района. А я работал помощником Главного оператора самогонных установок. Обязанности вобщем-то были простые: получить по записке председателя кооператива сахар на заднем дворе государственного магазина, следить за бесперебойной работой агрегатов, когда мама председателя на полдня уходила хозяйничать по дому, да разливать самогон по сосудам, подаваемым на стол после того, как выпьют алкогольные напитки промышленного производства. Одно было плохо: то, что готовилось на самогонных аппаратах нашего кооператива, пить было нельзя. При первом же инструктаже на рабочем месте, который провела Главный оператор самогонных установок, она меня предупредила:

– Не пей эту дрянь – козлёночком станешь!

Да и я сам, увидев, какие вкусовые добавки использовались главным оператором самогонных аппаратов, зарёкся употреблять это пойло: в целях экономии материальных средств мама Председателя кооператива приносила для заправки коровий навоз, имевшийся в изобилии на её подворье. Но посетители активно употреблявшие такие напитки, козлятами, вопреки предупреждению изготовителя этого пойла, не становились, но свинели окончательно, в связи с чем на стол выставлялись блюда соответствующие их состоянию.

В членах кооператива также значился сын директора предприятия по уборке города, в обязанности которого входила доставка пищевых отходов, то бишь, помоев, в пригородный свинсовхоз для питания свиней. Не знаю, чем питались свиньи четвероногие, но все помои, предназначенные для их кормления, директор предприятия по уборке города направлял в наш кооператив. Для питания свиней двуногих. Помои, густо посыпанные перцем и зеленью, выставлялись на стол после того, как были съедены «котлеты-каки» и выпиты все спиртные напитки промышленного производства. Хорошо опьяневшими и освиневшими посетителям помои, сдобренные перцем и зеленью хорошо пожирались под спиртные напитки домашнего приготовления, настоянные на коровьем навозе.

Тем, кто ещё стоял на ногах после «котлеты-каки» и самогонки на коровьем навозе, предъявляли счет, а точнее, называли первую пришедшую на ум сумму. И те давали эту сумму, да ещё на чаевые. На моей памяти только один не окончательно опьяневший посетитель пытался выяснить – кто такие сногсшибательные цены установил, на что ему объяснили: «Здесь кооператив, сами себе хозяева: какую цену хотим, такую устанавливаем!»

Ближе к полуночи тех, кто не мог уйти или уползти, забирали в вытрезвитель, который делился с кооперативом доходом от регулярных поставок.

Но и кооперативу приходилось делиться.

Каждый месяц председатель ездил в облцентр и в столовой обкома партии приобретал еду и напитки, которые выставлял на стол, когда в кооператив приходили ответственные товарищи из горкома и горисполкома, курирующие деятельность кооперативов.

– «Социализм – это строй цивилизованных кооператоров», – цитировал В.И.Ленина товарищ из горкома, – а наши кооператоры ещё дикие – дикие: должны жратву сами готовить, а они из обкомовской столовой возят, узнаю по волосам шеф-поварихи.

Несколько минут у него уходило на излечение из еды волос и волосищ, которыми шеф-повариха из обкомовской столовой по халатности или из вредности начиняла блюда.

– А другие лучше, что ли? – продолжал мысль товарищ из горисполкома, – кооператив «Башмачок» по идее должен сам делать обувь, а я смотрю, что они нам сунули – это ж из соседних с ним магазинов скуплено и в три дорога продано.

– И ладно, – успокаивал товарищ из горкома, – на халяву и уксус сладкий!

Он с удовольствием похлопывал по пакетам, набитым продукцией кооперативов, деятельность которых они курировали.

Товарищи из горкома и горисполкома напивались до чёртиков, но денег с них не требовали, а наоборот, давали в конверте, после чего отвозили на личной машине председателя по домам.

Затем председателю пришлось ездить за продуктами из обкомовской столовой чаще и чаще. И выставлять эти продукты не только когда приходили ответственные товарищи из горкома и горисполкома, но и безответственные хмурые ребята в наколках, которые напивались умеренно, уезжали на собственных машинах, но деньги в конверте получали также, как и ответственные товарищи.

После них нередко в кооператив приходил милиционер, которого также кормили продуктами из обкомовской столовой и поили алкогольными напитками недомашнего производства. Попутно председатель вел с милиционером беседу о необходимости принятия мер к безответственным хмурым ребятам в наколках, на что тот обещал принять меры. Но после того, как наш кооператив прекратить гнать самогон в промышленных масштабах и воровать помои у свиней, являющихся государственной собственностью.

– Как отвратительно воспитывает государство наших граждан! – бурчал председатель, – Школа должна воспитывать, комсомол должен воспитывать, партия должна воспитывать. И что толку – кругом одни рэкетиры, взяточники, мошенники! До чего страну довели – всем отстёгивать надо: горисполкому, горкому, милиции, рэкетирам!

Но несмотря на массовое «отстёгивание» денежных средств и регулярное причитание по этому поводу, раз в месяц председатель кооператива подходил прямо на рабочие места кооператоров и со словами: «Это от зайчика» вручал конверты с деньгами – то ли с зарплатой, то ли с авансом.

Получив первый раз намного больше, чем в своё время получал в шараге, я имел неосторожность похвастаться конвертиком «от зайчика» перед родителями, которые забрали конверт, чтобы я не прогулял его содержимое, и устроили гулянку. Поскольку единственным ресторанным учреждением, где можно погулять, в нашем городишке был кооператив в котором я работал, опасаясь отравиться или попасть в вытрезвитель, родители накрыли стол дома и пригласили соседей. Соседи напились и дружно ругали кооператоров за их сумасшедшие цены и публикуемые в газетах статьи о поедании ими маленьких детей. а, узнав, что я работаю в кооперативе, стали дружно занимать у меня, точнее у моих родителей деньги. В результате все деньги, полученные в первый месяц работы, были прогуляны и розданы взаймы. Когда в последующем мама пыталась получить данные взаймы деньги у соседей, те округляли глаза и божились, что ничего не брали. Поскольку расписок никаких у соседей мы не брали, то деньги безвозвратно пропали.

На следующий раз в конверте «от зайчика» я получил ощутимо меньше, чем в первый раз. Когда я спросил у председателя о причинах этого, он заметил:

– Это «зайчик» тебе даёт, а зайчики арифметики не знают. Не нравится – иди в госучреждение.

Но в госучреждение мне идти не хотелось. Хоть и работы там почти никакой не было, но получал я всё равно меньше, чем в кооперативе. Даже «от зайчика», который счёта не знал. А сходить пару раз за сахаром, разлить десяток бутылок самогона, да поспать на самогонном аппарате, – это то же самое, что перебирать никому не нужные бумажки.

Чтобы родители не прогуляли полученные «от зайчика» деньги и не роздали их соседям, я прогулял их сам. Родители долго возмущались.

– Ты совершенно не можешь распоряжаться деньгами! – кричала мама, – Только балбес может прогулять всю получку!

Я был хорошо пьян, потому, что осмелился заметить маме:

– Что ты вместе с папой и сделали в прошлый раз…

Родители коллективно набросились на меня и стали кричать какой я невоспитанный хам.

Алкоголь сделал меня смелым и способным резать правду матку прямо в глаза.

– А кто ж такого хама воспитал!? – воскликнул я, – Вы! Мои родители!