Не удивительно, что в таких условиях народ предпочитал тусоваться на палубах и в столовых. Поначалу я была от этого в восторге. И отчаянно крутила головой по сторонам в поисках компании для разговора. Да и просто было очень любопытно, что собой представляют живые инопланетники.

Мне хватило всего пары часов, чтобы разочароваться в окружающих. И еще часа, чтобы найти неприятности на свою голову.

Очень быстро выяснилось, что контингент «Ольсеппо» – это рабочие разных мастей, немного авантюристов и чуть-чуть существ, которых я вообще не смогла идентифицировать. Например, странный темноволосый тип, за которым я наблюдала все первое утро на «Ольсеппо». По внешнему виду – типичный землянин. Узкое худощавое лицо, смуглое, как будто он полгода загорал с утра до ночи, гладковыбритое. Черные, как ночь, даже на вид жесткие волосы давно просятся их подстричь. Или хотя бы причесать. Я не могла понять, почему мужчина, которому явно мешались растрепанные космы, не хочет их хотя бы убрать под заколку или повязку. Балахонистая одежда, больше похожая на тюремную робу (я сама не знала, почему эти пыльно-серые тряпки отнесла к подобной униформе), болталась на его плечах, как на перекладине. А еще Смуглый, как я его про себя окрестила, не снимал солнцезащитных очков даже в плохо освещенных помещениях. И что он только видел?

Наблюдая за невозмутимо поглощавшим свой завтрак Смуглым, я столкнулась взглядом с представителем расы шаризов. Эти человекоподобные существа со змеиным геномом были агрессивны и очень опасны. Мы проходили их в академии. Тогда преподавательница, содрогнувшись всем телом, нервно посоветовала нам обходить шаризов, если где-то встретимся, десятой дорогой. Особенно это касалось молодых девушек.

Тогда я просто пожала плечами. А сейчас предостережение всплыло в голове, и я торопливо отвернулась от змееныша. Но успела заметить, как парень, а иначе его назвать было нельзя, слишком молод, нахально мне подмигнул и облизнулся длинным, по-змеиному раздвоенным языком.

Быстро проглотив собственный завтрак, я сбежала. Смуглый тоже исчез. А в компании Змееныша я чувствовала себя неуютно. В каюту возвращаться не хотелось. Что там делать? Пялится в стандартный серый потолок и читать информацию с зумма? Лучше сходить в грузовой отсек, проверить надежно ли закреплены контейнеры с грузом. А то что-то местным погрузчикам у меня веры нет. Заодно поглазею на корабль по дороге.

Сказано – сделано. Я забежала в каюту, взяла теплую куртку. В коридорах и переходах «Ольсеппо» было довольно прохладно. А в грузовом отсеке наверняка откровенно холодно. Утеплившись, я отправилась проверять состояние вверенного мне груза.

Против всех моих опасений капсулы были закреплены аккуратно и надежно. Проверив показания датчиков и крепления, я с любопытством оглядела весь отсек. Он был небольшой, поделенный на отдельные индивидуальные боксы, предназначенные для ручной клади и грузов с особыми условиями транспортировки. Поскольку на лайнере в основном присутствовал народ непонятно-рабочего назначения, отсек не был заполнен даже на четверть, и осмотр много времени не занял. Разочарованно вздохнув, я отправилась искать развлечение в другом месте. Идиотка!

На выходе из отсека, едва только дверь отползла в сторону, меня встретил сокрушительный удар в грудь. Легкие сразу словно схлопнулись. Воздуха не стало. Перед глазами поплыли противные багрово-дымчатые круги. Почти ничего не соображая от боли и недостатка кислорода, я улетела обратно в грузовой отсек.

Пока я пыталась хоть как-то привести в порядок свое тело и восстановить возможность нормально дышать, в тишине отсека раздались едва слышные шаги. Над моей несчастной головой прозвучал вкрадчивый вопрос с легким шипящим акцентом и едва уловимыми нотками горячей злости под тонким налетом доброжелательности:

– Уже уходишь? Ай-яй-яй! Как же так? Назначить свидание назначила, и тут же передумала! Порядочные девочки так не поступают!

Способность нормально дышать медленно, но восстанавливалась. Через какую-то минуту я уже не хватала кислород ртом, как выброшенная на берег рыба. Зрение тоже прояснилось. Я осознала, что сижу на полу, опираясь руками назад. Но дышать все еще было больно. Особенно, на вдохе. Пришла нехорошая мысль, что у меня может быть перелом ребер.

– Ну что ты молчишь?

Я медленно перевела взгляд вверх, впрочем, уже понимая, что увижу. Вернее, кого. Надо мной, гнусно ухмыляясь тонкогубым ртом, стоял шариз, подмигивавший мне на завтраке.

Я оцепенела, едва дыша и лихорадочно пытаясь найти выход из положения. Вляпалась, так вляпалась! И вокруг ни единой живой души! Как по заказу!

– Ты долго будешь молчать? Впрочем, не важно. Молчи дальше. Так даже лучше. Не люблю шумных и болтливых.

Перед глазами мелькнула гибкая серо-голубая кисть шариза, и меня за воротник, как нашкодившего котенка, вздернули на ноги. Ребра пронзила нестерпимая боль. И я не выдержала, захрипела полузадушено, стараясь не обращать внимания на боль в поврежденных ребрах:

– Вы что-то путаете! Я не назначала вам свидание! Отпустите, мне больно!

Шариз растянул тонкие губы в мерзкой улыбочке и притворно удивился:

– Как не назначала? А кто мне глазки строил за завтраком? Я думал, что дырку на мне провернешь. Неужели тебя, малютка, никто не научил, что так откровенно таращится на мужчину означает только одно – ты предлагаешь себя ему для удовольствия!

Шипящие слова шариза судебным приговором для меня упали в тишину грузового отсека. По спине пробежала ледяная струйка. Как ни пыталась, я не могла вспомнить ничего толкового или полезного из уроков расоведения. И от отчаяния просто забилась, забарахталась в тисках чужих рук.

Наверное, я что-то задела рукой или ногой. Какую-то чувствительную точку на теле инопланетника. Потому что его лицо, и без того серовато-голубое, вдруг стало пепельным. Из него мгновенно ушли все краски. А без того узкие губы, поджавшись, исчезли с лица окончательно. Он вздрогнул всем телом, на мгновение ослабляя жесткий захват на мне. Но воспользоваться свободой я не успела. Прежде, чем я успела осознать, что к чему, шариз зашипел на весь грузовой отсек, как змея, которой наступили на хвост:

– Ах ты сучка! Дрянь инопланетная! Шлюха вонючая! Я научу тебя покорности!

У меня все внутри заледенело от потока грязных, ничем не заслуженных оскорблений. Но оказалось, что это были только цветочки. Немного оправившись,  не переставая ругаться на всеобщем и что-то шипеть на своем языке, шариз легко поднял меня вверх, сжимая мое горло одной рукой, окончательно перекрывая доступ кислороду к моим измученным легким. Перед глазами запорхали бабочки цвета свежей крови. В ушах загудело. А когда я почти потеряла сознание, проклятый шариз снова меня швырнул. На этот раз о стенку.

Последнее, что я запомнила – это ослепляющий взрыв боли во всем теле.

– Ну давай уже, открывай свои красивые глазки!

Я растерянно прислушалась к странно посвистывающему мужскому голосу. Кто он? Где я? И почему так болит все тело? Особенно голова. Веки словно свинцом налились.

– Да очухайся уже ты! – Вместо посвистывающих возбужденных ноток в голосе прорезалось раздражение. – Я долго буду ждать?

Как послушная девочка я попыталась открыть глаза. Получилось далеко не сразу. А потом еще несколько секунд я пыталась сфокусировать зрение. Серая реальность почему-то плыла перед глазами. Даже не раздваивалась или троилась, нет. У меня было такое ощущение, что я пыталась смотреть через очень сильную линзу. Картинка перед глазами расплывалась уродливыми кляксами. Думать мешала сильная головная боль.

– Ну наконец-то! – В посвистывающем от возбуждения голосе прорезалось не то предвкушение, не то ликование. – Секс с бесчувственным телом никогда не входил в число моих любимых!

Секс? Он сказал секс?!

От потрясения вся тяжесть из век пропала и зрение сфокусировалось само собой. Надо мной склонилось облизывающееся лицо шариза. При виде тонкого юркого языка на его губах меня передернуло. И я на одних инстинктах попыталась отпихнуть от себя мерзкого инопланетника. Не ожидавший атаки от девчонки, находящейся в полубессознательном состоянии, шариз скатился с меня в сторону. И я разом осознала две вещи: оказывается, мерзавец лежал на мне, а я сразу этого и не поняла. А второе – из его расстегнутых штанов огромным дрыном торчал налитый кровью член, тыча на меня синюшной головкой.