– Согласен! – вернулся к привычной стилистике секретный сотрудник. – С этого момента, пожалуйста, подробнее. Начните, если можно, с наших заморских союзников.

– Что ж… Правильное решение… Ведь с какой стороны ни взгляни, эти парни – точно не промах. Они уже сейчас понимают, что Гитлеру – капут, и начинают потихоньку прибирать к рукам рычаги управления нашим бренным миром, собирая и концентрируя в одном месте все символы верховной власти, – выдал академик, после чего сразу же понизил голос: – Скажите… Вот вам… Приходилось бывать в Конгрессе Соединенных Штатов Америки?

– Нет, конечно. Кто ж меня, непутевого, туда пустит? – рассмеялся Плечов, с интересом ожидавший, что еще выдаст Мыльников.

– А мне приходилось… – сообщил Дмитрий Юрьевич, положив правую ладонь на сердце, как это делают заморские союзники, давая клятву своему флагу[4].

– Ну да? – вырвалось из уст нашего главного героя.

– Причем – неоднократно. То есть дважды, – уточнил Мыльников. – В свое время мне даже посчастливилось выступить в Зале представителей, то бишь – нижней палате их парламента. С центральной трибуны, за которой сразу – флаг США. По бокам – какие-то барельефы с фасциями[5] – ни дать ни взять Римская империя, – настойчиво продолжал вспоминать философ. – За левым – Кадуцей, библейский посох. Тот самый, с помощью которого Моисей совершал свои чудеса…

– Ну да, помню… Добывал воду со скал и рассекал Чермное[6] море, дабы перейти через него, – уточнил Ярослав.

– Совершенно верно, – согласился Мыльников.

– А не морочите ли вы мне голову, господин хороший? – с подозрением посмотрел на него Плечов. – Что бы вы ни говорили, но данная реликвия должна храниться в Стамбуле. Обещаю: как только доберемся до Москвы, сразу помчусь в Ленинку и найду официальное фото из американского Конгресса. Дабы лично убедиться.

– Да я собственными глазами все это видел, – возмутился в ответ академик. – Вот скажи честно: разве у тебя есть хоть малейшие основания не доверять мне?

– Доверяй, но проверяй, – напомнил ему известное изречение Ярослав.

– А вот это правильно! – не замедлил с похвалой «отец-наставник».

– Тем более что, как мне кажется, Кадуцей все же принадлежал не Моисею, а Гермесу, брату Аполлона, – подсуммировал свои сомнения секретный сотрудник.

– Совершенно верно… Именно Бог торговли и счастливого случая, хитрости, воровства, юношества и красноречия – так звучат полностью его титулы в греческой мифологии – последним из небожителей владел волшебным жезлом, – кивнул Дмитрий Юрьевич, похоже, искренне радуясь многогранности познаний своего молодого коллеги (такого не обманешь, не собьешь с толку!). – А теперь включайте мозги, уважаемый соратник…

– Признаюсь, я их и не выключал, – не удержался от реплики Плечов. – Ни на одно мгновенье. В общении с такими интриганами, как вы, надо быть постоянно начеку! – и он широко улыбнулся.

– Ты, кстати, обращал внимание на то, что рукоять жезла украшают две змеи? – явно оценив несколько сомнительный комплимент, довольно потер руки корифей науки.

– Нет, – признался Ярослав.

– Все дело в том, что одна из них символизирует медицину, а вторая – торговлю (финансы, если хочешь), то есть главные сферы деятельности евреев.

– И о чем это говорит?

– Откроем Ветхий Завет или Тору… Что мы там находим? Что иудеи заключают соглашение с неким Богом, которого они будут считать единственным, а тот взамен научит их, как достигать своих целей, возвышаться над остальными народами Земли…

– Но вы же сами говорили, что этот Бог – Янус или Яхве… – перебил его секретный агент.

– Я? – огорченно даже удивился Мыльников, как бы мысленно поражаясь самому себе.

(Это ж надо, чтобы какой-то сосунок умудрился поймать его – академика, признанного авторитета в философской науке! – на такой нелепой неточности.)

– Да! – подтвердил Ярослав.

– Будь добр, не беги впереди паровоза. Придет время, и я все тебе объясню, – сердито пробурчал Дмитрий Юрьевич, пытаясь выкарабкаться из собственноручно выкопанной ямы. – А пока… Давай вернемся к нашим баранам, то есть к свиткам.

– Давно пора!

– Чтобы осознать их важность, следует перенестись ненадолго в то далекое время, когда самого Михайла Васильевича Ломоносова еще и в помине не было на нашем белом свете…

– Давайте попробуем, – не стал спорить Плечов.

– В то время на Севере нашей необъятной Родины еще обитали люди с уникальными, удивительными способностями. Нагнать ниоткуда снежную вьюгу или устроить на море шторм для них – пара пустяков, проще пареной репы, – закрутил интригу Мыльников.

– Полагаю, вы имеете в виду шаманов? – как бы между прочим вставил Плечов, направляя в нужное русло дальнейший ход беседы.

– Совершенно верно, дорогой мой друг. Выражаясь вашим языком: так точно, – по-военному подтвердил его догадку оппонент. – Так вот… Однажды группа этих самых колдунов-шаманов заявилась к местному жителю Василию Дорофеевичу Ломоносову и предложила его еще не родившемуся первенцу работу, с которой, по их мнению, мог справиться только он один. В качестве аванса дали столько денег, что Василий мгновенно стал одним из богатейших людей края: заимел усадьбу с домом, пруд для рыбы и даже собственный корабль.

– Что-то такое я уже читал, – поспешил вставить неизменные «пять копеек» агент Вождя. – Кажется, у Костомарова.

– Ты прав… Именно Николай Иванович в своих трудах неоднократно намекал на подобные обстоятельства, – подтвердил «светоч философской мысли», с привычной легкостью переходя с «вы» на «ты». – Мол, корни, истоки гениальности Ломоносова следует искать на его малой родине.

– И что же эти самые шаманы хотели взамен?

– А то ты не догадываешься? – с хитрецой посмотрел на него Мыльников.

– Нет! – добродушно признался его молодой оппонент, хотя многое из того, что собирался сказать коллега, было ему хорошо известно.

Но кто-то же должен быть умнее?

И вовремя промолчать!

– Выяснилось сие через несколько лет, когда они передали Василию Дорофеевичу футляр со странными свитками, – не догадываясь о планах московского гостя развязать ему язык, спокойно продолжил объяснять свою позицию академик. – Мол, «дай сыну – пусть прочтет».

– Хотите сказать, что это были тексты мудрецов Гипербореи? – в конечном итоге все же предпочел не скрывать свою осведомленность в теме, которой он посвятил немало лет, Ярослав Иванович.

Ну сколько можно прикидываться дурачком?

Так и квалификацию утратить недолго.

– Лично у меня по этому поводу никаких сомнений нет. Особенно после консультаций с моим отцом, – с гордым видом заявил Дмитрий Юрьевич и продолжил: – Михайло вырос и подался в странствия. Не за деньгами – за знаниями. Учился он сначала в России. Потом пять лет обивал пороги иностранных университетов. И всюду возил с собой футляр с гиперборейскими свитками. Первым, кто удостоился чести их лицезреть, стал профессор Славяно-греко-латинской академии Феофан Прокопович. Он-то впоследствии и прикрыл любимого ученика, заверив руководство заведения, что Михайло – сын сельского священника (простых смертных туда не брали)! И даже помог осилить латынь – язык языков, без которого в те годы – никуда. Однако и ему не удалось расшифровать странные тексты. Феофан лишь предположил, кстати, не без оснований, что они очень напоминают писания средневековых алхимиков.

– Откуда вам все это известно, товарищ академик?

– От верблюда, – буркнул Мыльников, выражаясь явно в стиле главного героя нашего повествования. Недаром говорят: с кем поведешься – от того и наберешься. – Двугорбого… Ты меня на слове больше не лови, ладно? Не люблю я этого!

Лишь после того, как Ярослав Иванович клятвенно заверил собеседника, что перебивать его больше не будет, академик продолжил свой рассказ: