Ещё более неловкая ситуация произошла за столом. Ван Чжунли сидел в центре круглого стола, справа от него – генеральный проектировщик Лу, Ван Жоюнь, Чжу Хунцзюнь, а слева – Цзинь Гоин, Дэн Лицян и Ань Сюэжун. Как раз Ань Сюэжун оказалась между Дэн Лицяном и Чжу Хунцзю-нем. Ван Чжунли сначала представил всем Дэн Лицяна, а потом попросил Ань Сюэжун представить Цзинь Гоин и прочих собравшихся за столом людей. После того как все поприветствовали Дэн Лицяна, Ван Жоюнь в шутку сказала, что Дэн Лицяну и Ань Сюэжун нужно побольше пить, а также первой подняла в их честь стакан.
– Хоть я вас и не перепью, но хочу выпить первой, чтобы показать, какие у нас девушки замечательные, – сказала Ван Жоюнь. – Главный инженер Цзинь, выпьем до дна! – и с этими словами она залпом опустошила стакан. Видя, с каким неистовством она пьёт, генеральный проектировщик Лу аж вскрикнул несколько раз, сказав, что теперь ни за что не решится выпить.
Дэн Лицяну необъяснимым образом казалось, что что-то есть между Чжу Хунцзюнем и Ань Сюэжун, и на сердце у него было тяжело. Вот уже почти полтора часа они сидели за обеденным столом, а он больше часа размышлял о Чжу Хунцзюне. Когда обед близился к концу, Дэн Лицян вдруг поднял большой графин с водкой, повернулся в сторону Чжу Хунцзюня и предложил выпить его вдвоём. Чжу Хунцзюнь не отступился, поднял полный графин, пристально поглядел на Дэн Лицяна и сказал:
– Сюэжун, погляди, я выпью эту водку залпом! – и разом опустошил графин. После этого изо рта у него вылилась водка, он пошатнулся дважды и упал на стол.
Ван Жоюнь и Ань Сюэжун дотащили Чжу Хунцзюня до машины. Цзинь Гоин, выйдя из гостиницы, остановилась в дверях и простилась с Ван Чжунли, генеральным проектировщиком Лу и Дэн Лицяном. Дэн Лицян попросил Ань Сюэжун остаться, но Ань Сюэжун с укором ему сказала:
– Смотри, как ты его упоил, а если с ним что случится, как быть?
–Хе-хе, как ты за него переживаешь!
Ань Сюэжун, услышав его ревнивые речи, дальнейших объяснений давать не стала. Она решила, что Дэн Лицян устроил за столом соревнование с Чжу Хунцзюнем нарочно, чтобы ее смутить, вот только перед столькими руководителями она не осмелилась ничего ему советовать и сдержала свой гнев. Поэтому она лишь легонько пожала Дэн Лицяну руку и забралась в машину следом за Цзинь Гоин и Ван Жоюнь. Машина уехала. В ту минуту на сердце Дэн Лицяна, смотревшего вслед удалявшейся машины, легла невыносимая тоска. Вскоре после того, как внедорожник выехал из города, Чжу Хунцзюнь, зажатый на заднем сидении между Ван Жоюнь и Ань Сюэжун, склонив голову, начал хрипеть. Вдруг все его тело сотряслось, он вытянул шею, и его вырвало. Ещё не переваренные алкоголь и еда выплеснулись из его желудка прямо на переднее сидение, где сидела Цзинь Гоин. Дурной запах перегара ударил в нос троим женщинам, и они в один голос завопили:
– Эй, Чжу Хунцзюнь, ты чего в машине блюешь-то?
Чжу Хунцзюнь совершенно не понимал, когда и куда его вырвало, сколько времени он пробыл без сознания. Хотя шофёр и остановил машину на полпути, чтобы очистить салон от рвоты, но запах никуда не делся, а Чжу Хунцзюнь немного пришёл в себя только тогда, когда они вернулись в проектный отдел.
Этот обед волнительным стал и для Лань Хуадо. Она, взяв с собой Наньнаня, отправилась обедать в столовую вместе с Те Цзянем, Дан Хунци и другими работниками управления участком. Не съев и половины обеда, Наньнань швырнул свою ложку в миску и принялся бесконечно спрашивать, почему мама до сих пор не вернулась. Как бы ни утешали его Те Цзянь и Дан Хунци, это не помогало. Лань Хуадо очень терпеливо принялась кормить Наньнаня, держа в одной руке миску, а в другой – ложку. «Мама поехала по делам», – сказала Лань Хуадо и попросила Наньнаня быть послушным мальчиком и покушать. Но Наньнань оттолкнул ложку, которую она держала в руке, и крикнул, что кушать он не хочет. Те Цзянь обнял Наньнаня и спросил, почему тот не хочет кушать. Мальчик ответил, что кушать будет, когда мама вернётся, а сам опустил голову и заплакал.
Наньнань поднялся со стула и выбежал из столовой во двор. Лань Хуадо оставалось только устремиться за ним, ворча, что, когда Цзинь Гоин куда-то уезжает, никому с Наньнанем не справиться, нужно найти ему детский сад, чтобы он туда ходил. Цзинь Гоин на полпути ответила на звонок Лань Хуадо, которая сказала, что Наньнань не хочет ни кушать, ни спать, и Цзинь Гоин вдруг засуетилась, попросила Лань Хуадо дать трубку Наньнаню. Наньнань взял трубку и, услышав голос Цзинь Гоин, тут же принялся всхлипывать, спрашивать, где она, когда вернётся. Цзинь Гоин настоятельно спросила, почему он не кушал в обед, почему не пошёл спать.
– Я по тебе скучаю, – просто ответил Наньнань.
Когда Цзинь Гоин услышала эти четыре слова, на ее глазах разом выступили слезы.
– Главный инженер Цзинь, Наньнань без вас не может, – сказала Ван Жоюнь.
Цзинь Гоин грустила, сидя на переднем сидении.
– Мой сын уже в годик катался со мной по горам, он даже в садик не ходил. Если в общем посмотреть, то он похож на ребёнка без матери и отца.
Эти её переживания, эту её беспомощность сложно ощутить другой женщине. Зимой темнеет рано, в пять с чем-то на западе уже не было видно даже тоненькой полоски света, лишь уличные фонари источали свет во мраке. На некоторых участках дороги растаявший днем снег снова замёрз, стал льдом, и шофёр не решался ехать слишком быстро. Цзинь Гоин, сидя на первом сидении, вдруг необъяснимым образом вспомнила одного человека.
Вечером дул ледяной ветер, вертел в воздухе снежинки. Ши Цзинтянь за рулем добрался до управления участком, чтобы представить Те Цзяню отчёт о работе. Когда он въехал во двор, он как раз встретил Лань Хуадо, лепившую вместе с Наньнанем снеговика возле клумбы. Ши Цзинтянь закрыл машину, прошёл по освещенному фонарями двору, спросил у Лань Хуадо, почему они в такой холод играют на улице. Лань Хуадо сказала, что Наньнань хочет дождаться Цзинь Гоин. Ши Цзинтянь ничего не сказал, лишь присел на корточки и вылепил снеговику нос, рот, уши и глаза. Наньнань, сидя рядом с ним на корточках, в упор поглядел на него и вдруг со смехом указал на Ши Цзинтяня и сказал, что снеговик на него похож. Ши Цзинтянь расхохотался и сказал, что не такой уж он и уродливый. Лань Хуадо, подтрунивая над ним, сказала, и правда уродливый. Наньнань же, повернувшись, стал твердить, что не уродливый. Он был таким забавным, что Ши Цзинтяню стало весело.
Позади сверкнули фары, и Лань Хуадо поняла, что вернулась Цзинь Гоин. В свете фонаря Цзинь Гоин увидела из окна машины, что Ши Цзинтянь греет Наньнаню ручки. Она выпрыгнула из машины, подбежала к Наньнаню и крикнула:
– Сынок, мама вернулась! – а на Ши Цзинтяня вообще не обратила внимания.
Ши Цзинтянь понял, что Цзинь Гоин всё ещё на него сердится. Наньнань вытащил свои ручки из ладоней Ши Цзинтяня и обнял Цзинь Гоин.
– Скучал по маме? – спросила Цзинь Гоин.
– Скучал, – со слезами ответил Наньнань.
Цзинь Гоин с щемящим сердцем присела на корточки, крепко обнимая Наньнаня, и долго не размыкала объятий. Лань Хуадо и Ши Цзинтянь, замерев, не двигались с места и не знали, что же сказать. Наньнань рассказал Цзинь Гоин:
– Тетя Лань лепила со мной снеговика, дядя Ши сделал снеговику нос, глаза, рот и уши, а ещё руки мне грел!
Цзинь Гоин никакой благодарности за это Ши Цзинтяню не выразила. Крепко сжимая ручонки Наньнаня и глядя на Ши Цзинтяня, она спросила, зачем тот пришёл. В тот момент, когда Ши Цзинтянь в тусклом свете фонаря встретил взгляд Цзинь Гоин, ему стало несколько не по себе. Он лишь сказал, что пришёл с отчетом к Те Цзяню и немного поиграл с Наньнанем. Цзинь Гоин пристально на него взглянула, но ничего не сказала.
В конце концов Ши Цзинтянь впервые попал в кабинет Цзинь Гоин – его впервые позвал туда Наньнань. Сначала Цзинь Гоин хотела отвести Наньнаня наверх, но Наньнань ухватился за Ши Цзинтяня и не соглашался никуда идти без него. Цзинь Гоин не выстояла перед его напором, так и пришлось им с Ши Цзинтянем подняться наверх – сжимая в руке ручонку Наньнаня.
