Сексологи пытаются рассматривать «сексуальную личность» (или даже просто тело) вне культурного и социального контекста, пытаются вычленить некую чистую сексуальность, не затронутую влиянием внешнего мира. Но это просто идеалистическое стремление к упрощению, чистая иллюзия: объект исследования нельзя изолировать от реальности. Кроме того, ученые часто не принимают во внимание эротизм самого процесса и атмосферы сексологического исследования. Мастерс и Джонсон просто не могли так или иначе не повлиять на происходящее: например, у участников эксперимента сексуальное напряжение могло возникнуть, скажем, от осознания того, что они занимаются сексом за закрытыми дверями в респектабельном учебном заведении и при этом за ними внимательно кто-то наблюдает. Абсолютно исключить себя из процесса наблюдения не могут и современные сексологи: их зонды, удобные кресла, строгие ограничения и методы стимуляции не скрывают, а скорее метонимически представляют исследователей. Все подобные эксперименты — это, по сути, вуайеризм, и как бы ученые ни старались подходить к изучению секса объективно и бесстрастно, им не откреститься от собственной природы.

Кинси измерял и подсчитывал все, что мог, как и Мастерс и Джонсон. Их респектабельные выходы в белых лабораторных халатах служили подтверждением научной состоятельности их работ. Сексологам всегда приходится тщательно заботиться о своем имидже, и именно поэтому они настойчиво и даже в ущерб достоверности исследований уверяют публику в объективности своих методов. А поскольку с нейтральностью и объективностью (самыми почитаемыми в науке качествами) ассоциируется прежде всего количественный анализ, сексология часто берет его на вооружение. Ученые надеются таким образом убедить публику и, возможно, себя, что они на сто процентов нейтральны, объективны, а главное, ни в коем случае не вуайеристичны. В общем, сексологи по-прежнему измеряют и подсчитывают все, что только можно¹⁶.

Экспериментальным методам поют оды в современных обзорах научных достижений. Предполагается, что именно они должны очистить желание от культурной накипи, отмести субъективность личных рассуждений и явить нам трепещущую влажную суть истинной сексуальности. Всех воодушевляет мысль о том, что плетизмографы, регистрирующие увлажненность влагалища, и устройства, отслеживающие сердцебиение и расширение зрачков, могут наконец поведать нам о том, чего хотят женщины. Эта мечта — мечта докопаться до правды — так привлекательна, потому что наша культура — это культура измерения. Мы свято верим в то, что, если что-то можно измерить, оно должно быть измерено, и в то, что, будучи измеренным, оно сообщит нам нечто важное, откроет истину.

Все манипуляции, совершаемые участниками и над участниками современных сексологических исследований, должны удовлетворять требованиям университетских этических комиссий. Испытуемым обычно запрещается мастурбировать, и они часто обездвижены: на сексологические эксперименты деньги и так выделяют со скрипом, но получить финансирование особенно сложно, если в описании эксперимента не прописаны ограничения на собственно секс и мастурбацию. Что же изучают в ходе таких экспериментов? Я лично сомневаюсь, что мы действительно наблюдаем развитие сексуального возбуждения и желания, с помощью плетизмографа измеряя прилив крови к вагине. Мне кажется, мы просто наблюдаем прилив крови к вагине, пока женщина смотрит выбранную не ею порнографию, при этом не шевелясь и ни в коем случае не трогая себя.

В лабораторных условиях возбуждение обычно изучают, подвергая участников эксперимента воздействию разнообразных сексуальных раздражителей. Какие раздражители считаются подходящими? Иногда допускаются сексуальные фантазии, но чаще всего используются сделанные во время полового акта аудиозаписи, а также порнографические изображения и видео¹⁷. Исследователи редко углубляются в вопросы реакции на порнографию конкретного вида (хотя такие вопросы есть). Обычно порнографию считают условно нейтральным раздражителем, реакция на который позволяет сделать объективные выводы о женской сексуальности.

Но порнография отнюдь не нейтральна: исследования, нацеленные на изучение реакции на разные ее виды, демонстрируют, что женщины неодинаково воспринимают различный визуальный порноконтент¹⁸. Они, судя по всему, испытывают более сильное субъективно воспринимаемое сексуальное возбуждение, смотря специально «ориентированные на женщин» фильмы, а не стандартное, повсеместно доступное порно. К тому же последнее имеет свойство подавлять субъективно переживаемое возбуждение женщины, но при этом не ухудшает физиологический генитальный ответ. От просмотра типовой порнографии женщина физиологически возбуждается так же, как от любой другой, но воспринимает ролик обычно более негативно. Генитальное возбуждение не меняется при смене сексуального раздражителя, однако субъективно женщина оценивает возбуждение от каждого конкретного вида порнографии неодинаково.

Мы можем по-разному трактовать эти результаты. Например, как доказательство того, что женщину в целом возбуждает любое порно, но при этом она разобщена со своим телом: на сознательном уровне не понимает, что ей нравится и чего она подспудно хочет, и даже отрицает свои желания. Или же можно прийти к другому заключению: женское тело физиологически реагирует на любую порнографию (ведь это, в конце концов, мощный стимул, специально разработанный для провоцирования телесного ответа), в то время как женщина как личность предпочитает только определенные ее виды. Генитальное возбуждение не говорит нам абсолютно ничего о субъективной сексуальности — о том, что и кому нравится. Оно касается исключительно физиологии.

Чрезвычайно важно и то, что женщины сообщают о более высоком уровне субъективного сексуального возбуждения, когда им показывают расширенную подборку изображений, а также комбинируют аудио-, визуальные и печатные материалы. При наблюдении за разнообразными телами, позами, видами половых актов — и при просмотре более длинных видео — разница между генитальным и субъективно воспринимаемым возбуждением у женщин нивелируется. Так, может быть, муссируемое всеми «рассогласование» между телом и сознанием женщины есть не что иное, как недостаток методологии исследования, промах в подходе к измерению сексуальных реакций? Мне именно так и кажется.

Закройте глаза на некоторые условия своего эксперимента — искусственную обездвиженность его участников, демонстрацию коротких нарезок из типовой порнографии — и, когда результаты покажут вам пресловутое «рассогласование», просто сделайте вывод о том, что женщины глухи к телесным сигналам возбуждения. Да, вы оказались в рамках неких заранее сделанных предположений о том, какой порноконтент возбуждает женщин, и о том, что изучение физиологических реакций вообще помогает раскрыть тайны субъективного восприятия возбуждения. Вы также подписали согласие на уравнивание сексуального и генитально-физиологического. Допущения относительно понимания эротики заранее встроены в методы, с помощью которых изучаются сексуальные реакции человека. Женщина может вообще не считать эротически привлекательным то, что ей показывают ученые. Именно поэтому наблюдаемое в лабораторных условиях «рассогласование» между генитальным возбуждением и его восприятием ничего не значит. Все эти эксперименты в итоге ничего не говорят нам о природе сексуального возбуждения.

И это неудивительно. Разве данные, которые были получены в результате лабораторного эксперимента, оторванного от реальной жизни и заключающегося в пассивном просмотре порнографических роликов человеком, облепленным датчиками, вообще могут дать нам представление о чем-то за пределами этих искусственных условий? Все это бесконечно далеко от сложного, психологически напряженного, динамичного межличностного контекста, в котором обычно разворачивается половой акт (удачный или не очень) и в котором раскрывается сексуальное желание. Порнография — это совсем не нейтральный стимул, это контент, сильно искажающий результаты. Зацикленность сексологии на лабораторных экспериментах выдает нежелание ученых изучать то, что происходит с телом и психикой человека во время реального полового акта.