ЮЛА. Если нас выпустят, я никогда не вернусь сюда.
ВИРЖИНИ. А если не выпустят?
ЮЛА. Живыми мы не дадимся.
ВИРЖИНИ. Сколько тебе лет?
ЮЛА. Разве это важно?
ВИРЖИНИ. Пожалуй, нет.
ЮЛА. Прочти что-нибудь.
ВИРЖИНИ. Что?
ЮЛА. Что-нибудь.
ВИРЖИНИ.
Где жизнь? Где смерть? Кто проведет черту?
Нам двое жизнь дают; они – отец и мать.
И только двое вправе жизнь отнять:
Мы сами и Господь. Иному имя – Зло.
И он – убийца самый заурядный,
Каким бы ни был оглуплен законом,
Какой бы истиной ни тешил он себя!
Картина четвертая
Те же. Там же.
ЖУРНАЛИСТ, АРКАДИЙ и ФИЛИПП.
ЖУРНАЛИСТ. Сидим, спокойно разговариваем. Как в зале аэропорта. Некоторые даже смеются. Не понимаю. По правде говоря, я тоже думаю не о смерти, а о документах, которые, как вы утверждаете, Аркадий, находятся в этом зале. Настолько ли вы всемогущи, Аркадий, чтобы добыть их?
АРКАДИЙ. Я попытаюсь.
ЖУРНИЛИСТ. Вы сказали, что у вас есть помощник. И вы, конечно, не скажете, кто это.
АРКАДИЙ. Пока не пришло время.
ЖУРНАЛИСТ. Это один из налетчиков?
АРКАДИЙ. Нет.
ЖУРНАЛИСТ. Значит, это заложник. В таком случае я попытаюсь его найти.
ЖУРНАЛИСТ встает и идет к одиноко сидящему ПАПАШЕ ФУКО.
ЖУРНАЛИСТ. Я могу сесть?
ПАПАША ФУКО. Можете.
ЖУРНАЛИСТ (садится). Интересно, что об этом думаете вы, бывший коммунист.
ПАПАША ФУКО. Эти ребята – конечно, мерзавцы. Но это ответ на политику правительства.
ЖУРНАЛИСТ. А вы лучше, чем они?
ПАПАША ФУКО. Вы хотите доказать, что мы и они – одно и то же? Вы это уже доказываете пятьдесят лет.
ЖУРНАЛИСТ. Разве это не так?
ПАПАША ФУКО. Наше правительство…
ЖУРНАЛИСТ. Оставим в покое наше правительство. Министры мало чем отличаются от вас. Ну, получите вы эти документы. Вам-то от них какой прок?
ПАПАША ФУКО. Вы берете у меня интервью? Или собираетесь сами дать мне интервью?
ЖУРНАЛИСТ. Хорошо. Я знаю, что среди заложников есть человек, который может дать сигнал закончить операцию. Эти парни украли из банка документы. И теперь должны передать их русскому агенту.
ПАПАША ФУКО. Вы это точно знаете?
ЖУРНАЛИСТ. Точно. И до тех пор, пока не передадут, мы будем сидеть здесь.
ПАПАША ФУКО. Вы уверены, что этот человек – я?
ЖУРНАЛИСТ. Да.
ПАПАША ФУКО. И как же вы решили заставить меня признаться?
ЖУРНАЛИСТ. Сказать вам, что вы можете спокойно вынести документы.
ПАПАША ФУКО. Это вам сказал тот полицейский? (Показывает на Филиппа.)
ЖУРНАЛИСТ. Да.
ПАПАША ФУКО. Я вас должен огорчить, это – не я.
ЖУРНАЛИСТ (показывает на Хозяйку). А эта женщина?
ПАПАША ФУКО. Нет. Хотя. Идем.
Подходят к столику, где сидит ХОЗЯЙКА.
ПАПАША ФУКО. Ты что, старая дура, на старости лет в детективы играть решила?
ХОЗЯЙКА. Никак ослаб от страха?
ПАПАША ФУКО. Живо выкладывай, какие документы ты должна получить.
ХОЗЯЙКА. Не пойму, о чем ты?
ПАПАША ФУКО. Ты бралась получить документы от этих? (Показывает на террористов.)
ХОЗЯЙКА. Ты что? Скоро землю есть начнешь?
ПАПАША ФУКО. Значит, не ты, а твой защитник пингвинов.
ХОЗЯЙКА. Ах, этот.
ХОЗЯЙКА подскакивает к столику, за котором сидит АНРИ.
ХОЗЯЙКА. Мало того, что дочку мою пингвинами затрахал, ты еще с этими подонками якшаешься, документы для них перевозишь! Пингвин недоделанный!
АНРИ. Я ни при чем. Я их первый раз вижу. Я – настоящий революционер.
ПАПАША ФУКО (отводит Журналиста в сторону). Не они.
ЖУРНАЛИСТ. А кто?
ПАПАША ФУКО. Сам теперь ломаю голову.
ЖУРНАЛИСТ подходит к столику ВИРЖИНИ.
ЖУРНАЛИСТ. Я могу сесть?
ВИРЖИНИ. Да, можете.
ЖУРНАЛИСТ. Почему вы не приносите свои стихи в нашу газету?
ВИРЖИНИ. Я не помню, когда ваша газета в последний раз печатала стихи.
ЖУРНАЛИСТ. В газете всегда существует проблема места. Но времена меняются.
ВИРЖИНИ. Не заметила.
ЖУРНАЛИСТ. Современная технология открыла новые возможности. На первое место выходит личная инициатива. Личная инициатива. Да-да. Теперь Золушка не ждет, когда фея подарит ей туфельку, она берет туфельку в кредит – и во дворец. И добро побеждает зло быстрее, чем раньше.
ВИРЖИНИ. Добро побеждает зло. Вы не знаете, о чем умолчал Перро. А умолчал он о том, что, когда придет время и Золушка станет королевой, будет она королевой жадной и злой, и все будут вспоминать добрую старую королеву. А потом появится еще одна Золушка, и все будут на ее стороне. Потому, что она Золушка. Но и она превратится в злющую королеву. Новое никогда не бывает лучше старого. Но оно нравится потому, что новое.
ЖУРНАЛИСТ. Грустный конец.
ВИРЖИНИ. У истории конца не бывает.
ЖУРНАЛИСТ. Что вы будете делать, когда получите документы?
ВИРЖИНИ. Я не получу никаких документов.
ЖУРНАЛИСТ. Но я знаю, что вы должны получить документы.
ВИРЖИНИ. Вы меня с кем-то путаете.
ЖУРНАЛИСТ. Возможно. Но вы поэтесса, у вас своеобразный подход к людям, своеобразное видение. Я ищу человека, который должен подать сигнал заложникам и закончить операцию. Он должен получить от них важные документы. Мне хочется ему сказать, что он может получить эти документы и беспрепятственно вынести их.
ВИРЖИНИ. Теперь я вас поняла. Вы решили, что этот человек – я. Неужели я так похожа на этих людей? (Показывает на террористов.)
ЖУРНАЛИСТ. Простите, я не хотел вас обидеть.
ВИРЖИНИ. А теперь вы мне предлагаете стать Шерлоком Холмсом?
ЖУРНАЛИСТ. Я прошу вашего совета.
ВИРЖИНИ. Вы пишете детективные романы?
ЖУРНАЛИСТ. Я политический обозреватель. Политическая статья, это то же, что детектив, только наоборот. В детективе сначала преступник разгуливает на свободе, а потом его разоблачают. А в политическом обзоре сначала государственного деятеля разоблачают, а потом его избирают мэром.
ВИРЖИНИ. Я ничем не могу помочь вам… Разве что попросить вас поверить мне, что ничего не имею общего с этими людьми. Но если бы меня спросили, кто может быть сообщником, я бы подумала на… (Показывает на Дагобера). Вот видите, я уже стала доносчицей.
ЖУРНАЛИСТ подходит к БЕСА.
ЖУРНАЛИСТ. Я – журналист.
БЕСА. Я вас знаю. Вы однажды были у нас в клинике.
ЖУРНАЛИСТ. Да-да, совершенно верно. Тогда я готовил статью о наркотиках. Вы, если не ошибаюсь, доктор…
БЕСА. Доктор Беса.
ЖУРНАЛИСТ. Но я хочу спросить вас не о наркотиках. Дело в том, что мои знакомые (Показывает на Аркадия и Филиппа.) полагают, что вы здесь для того, чтобы помогать этим людям. (Показывает на террористов.)
БЕСА. Я врач. Меня в клинике ждут больные. И никому я здесь не помогаю.
ЖУРНАЛИСТ. Ну, а если, скажем, вы помогаете, то я хочу убедить вас дать сигнал на окончание операции. И получить от них документы. Этого не следует бояться…
БЕСА. Подождите, я вас поняла. Вы знаете, что среди заложников есть человек, который связан с террористами и который может дать сигнал на окончание операции.
ЖУРНАЛИСТ. Да.
БЕСА. Я – не этот человек.
ЖУРНАЛИСТ. Но вы…
БЕСА. Не теряйте на меня времени. Ищите этого человека.
ЖУРНАЛИСТ. Вы не могли бы помочь?
БЕСА. Скажите, что я должна делать.
ЖУРНАЛИСТ. Хорошо. Скажу. Потом.
БЕСА. Ищите. Мне ужасно надоел этот театр абсурда. Заложники, террористы… Неужели люди не понимают: в мире болезни, горе, голод. А они…
ЖУРНАЛИСТ. Да скорее всего, не вы. Но кто?
