– Ну, как он?

Калиле, возившаяся у очага, махнула рукой, подошла к столу и, ставя большую миску с кореньями и грибами, от которых исходил прекрасный запах, тихо ответила:

– Вроде замолк. Не бредит уже. А то всё заладил «Кто вы? Кто вы?»

– Ну, вот и славно. Главное, что твой отвар ему помог! – стряхнул капли тумана с бороды Дюгуть, и с улыбкой добавил. – И как ты додумалась эти грибы отварить то? Мы ж их только для еды жарили.

– Да, сама не знаю, – развела руками девушка, с улыбкой от похвалы, ставя поближе лампу с сиялками. – Мне словно кто-то во сне нашептал: «Бери их и отвари». Я ж собиралась, пробудившись, за корешками красных цветов сходить, а тут про грибы сон. Помнишь, Дю, как эти корешки помогли тебе, когда ты дышал еле-еле, весь промокший от тумана?

– Да, помню, помню, – пробурчал мужчина, усаживаясь за стол и приступая к еде. – Так те корешки ведь помогли, чтоб дышать нормально начал. А тут ведь кашель какой у парнишки! Аж наружу выворачивало. Хлипкие они все до тумана эти сальдарцы. А то, что он сальдарец сразу видно.

– Так и что в том, Дюгуть? – подбоченилась жена. – Не всем же такими бугаями быть как ты. Это ты у меня такой огромный, да могучий, что и не обнять за раз.

Калиле хохотнула от своих же слов и, увидев довольное лицо мужа, тихо добавила с улыбкой:

– Нам бы помощник в семье не помешал. Что скажешь?

Но мужчина лишь отмахнулся и со вздохом ответил, жуя:

– Вот куда торопиться то? Тебе двадцать, мне двадцать пять. Сами ещё толком на ноги не встали, а ты всё про детей талдычишь столько периодов. Ещё махов пять, иль семь поднакопим, и сможем перебраться поближе к Зову Песко. Там, говорят и народ побогаче, и цветов всегда берут кучами. А то мы тут с тобой завязли, и хоть уставь весь дом корзинами с цветами, половина всё равно увянет, пока обменяем на что. Рядом то селений немного.

Вдруг Калиле схватила мужа за плечо и тот, обернувшись, увидел, что с лежанки на печке, на них внимательно смотрит спасённый паренёк.

– Кто вы? – разлепляя запёкшиеся губы, слабо произнёс Флэм.

– Очнулся, сердешный! – радостно сказала Калиле и подошла к печке. – Муж мой Дюгуть, да я, жена его, Калиле, уж оборота22 три всё тебя отпаиваем, да хворь твою выгоняем. Дюгуть тебя приволок на себе, выдрав их густых кустов недалеко от прохода, что был в аккурат четыре оборота назад. Уж как тебя угораздило там оказаться то? Ты ж совсем пустой был, без товара какого. Только, вона, пяток шариков стеклянных в карманах нашлось. Может помнишь что и поведаешь нам?

– Дай ты человеку в себя прийти! – сломав хмуро брови сказал Дюгуть. – Не видишь, что он языком еле ворочает, а ты его на рассказы долгие выводишь. Вот тебе прям всё сразу, да поскорее в подробностях надо знать, что б твоё любопытство женское унять.

– Да! А что? – растянула в улыбке пухлые губы Калиле, отчего её круглые румяные щёки тут же заиграли умильными детскими ямочками. – Мне хоть какие-то новости узнать хочется, чтоб с тобой тут в туманной хмари с тоски не окочуриться. Ты ж у меня ещё тот говорун. С этими словами она подошла к мужу и звонко чмокнула его в щёку.

– Меня Флэмом зовут, – слабо улыбаясь ответил юноша, – я из Сальдара… Из селения стеклодувов… У мастера Элава тружусь, – тяжело дыша с непривычки добавил Флэм.

– Ты, давай-ка, не переусердствуй сразу всё рассказывать, – остановил его Дюгуть. – Тебе силы восстановить сначала надо, а их набраться можно только отварами да через сон крепкий. Так что, не торопись. Всё рассказать успеешь. Сейчас тебя Калиле накормит ещё немного, и ты поспи хорошенько.

– А что такое Зов Песко? – решил не поддаваться на уговоры Флэм.

– Зов Песко, это самое известное в наших краях селение! – затараторила Калиле, уже накладывая в миску новую порцию еды для Флэма. – Оттуда все слова заветные к червям узнают. А Песко тот – рыбак, которого черви спасли. Он их по-особому звать начал, когда замерзал на берегу, вот они и откликнулись, и согрели его. На-ка, поешь немного, – добавила она, подавая миску с едой юноше.

От услышанного, у Флэма округлились глаза, и он, резко приподнявшись на локте, чуть ли не крикнул:

– Мне туда надо! Я…

Но приступ кашля не дал ему договорить, и он бессильно повалился на спину.

Через надель23 Флэм уже знал всё о селении Зов Песко. Он даже выучил наизусть слова зова и сумел переложить их для своих мест, чтобы просить не тепло, а прохладу. Вот только не рыбак Песко ему теперь был нужен. По рассказам Калиле, самой главной «зовущей» была девушка Хлада, на чьи любые просьбы откликались черви. Именно к ней теперь хотел попасть Флэм, чтобы узнать как можно больше про общение с червями, и мечтал увидеть её всеми силами.

Конечно же он рассказал историю о своём печальным путешествии в тачке Блаба, услышав которую, Дюгуть с Калиле исполнились таким негодованием за подлый поступок ездока, что даже всегда молчаливый Дюгуть разразился в адрес негодяя проклятиями, и неслыханно длинной речью. Слушая мужа, Калиле сидела с открытым ртом от удивления.

– Где ж ты так ругаться то научился, милый? – наконец спросила она, когда мужчина немного утихомирился и сел за стол, уперев руку в бедро, что было знаком его дурного настроения.

– Где узнал, там и узнал, – буркнул в ответ Дюгуть, и тут же добавил, – Все селения в округе опрошу, но эту гнилушку человеческую отыщу, и он ответит за всё! – рубанул он воздух ладонью напоследок.

Не прошло и двух оборотов, как Дюгуть вернулся из одного зажиточного селения, которое промышляло в основном добычей сланцев для очагов из огромной скалы, отчего селение и получило своё название «Огнище». Разменяв там корзины с цветами для кормёжки сиялок, на полную доверху тележку сланцев, Дюгуть привёз очень интересную новость.

Оказывается, этот никчёмный ездок Блаб уже успел попасть в переделку в этом селении, и теперь сидит под замком, и весь его товар рассматривают, как оплату за коварство, что он совершил когда-то.

Дюгутю рассказали, что давно, периода два назад, один состоятельный селянин Огнища, по имени Асюри, будучи в одном далёком селении, сильно заболел, и долго не мог прийти в себя. Ухаживать за ним было особо некому, и вот тут вдруг появился щуплый сальдарец, который, по его словам, сломал одно колесо своей тачки прямо в середине потока в туманной части, где по болотам разбросало весь его товар, который уже и не спасти. Благо, сама тачка уцелела. И вот этот несчастный ходил по селениям и выпрашивал помощи и еды, иногда нанимаясь к кому-нибудь на работу. Совершенно случайно этот сальдарец узнал о больном Асюри и предложил ему свою помощь в ухаживании за еду и небольшую плату хоть чем-то, что можно обменять на новое колесо. Асюри согласился и сначала был очень рад, потому что сальдарец с большим усердием принялся готовить ему отвары от хвори и делать разные настойки, которые заметно помогли в выздоровлении. Но в один момент Асюри заметил, что у него в сумке стало подозрительно мало шлифованных перламутровых раковин и стеклянных марблов24, которые он не раз давал сальдарцу, доставая из сумки. На прямой вопрос сальдарцу, не он ли взял раковины с шариками, тот стал отнекиваться и даже наговорил какой-то чуши, что, мол, когда Асюри без него болел здесь, к нему заходили все кому не лень, и может кто-то из этих приходящих и стащил их. Но, вот беда, как только сиялки в фонарях засияли крыльями, просыпаясь, этого сальдарца и след простыл, и сумка исчезла со всем своим содержимым. А в ней, по словам Асюри, были ещё и подарки его жене, в виде жемчужного ожерелья и жемчужных серёжек. Благо, тогда Асюри уже окреп и с помощью своих знакомых и друзей смог добраться домой.

Как не сложно догадаться, сальдарца того звали Блаб.