ПОЯСНЕНИЯ

Меры длины/ времени на планете Поса:

День/ неделя/ месяц/ год – оборот/ нáдель/ мах и период.

Расстояние: один вид – 0,6 километра, или 0,35 мили.

Высота/ширина: маховая сажень – 1,78 метра.

Температура вакуума равна −270 °C. Если манипулировать вакуумом (охлаждать или нагревать его), чтобы уменьшить или увеличить ведущие к возникновению инерции флуктуации, меняется вся топология местности – в долинах растут горы и провалы. Основополагающее свойство материи «инерция» определяется свойствами вакуума, куда эта материя погружена. Приёмы манипулирования инерцией привели к новому виду получения энергии из вакуума – «квантовая энергия вакуума».

ИМЕНА В КНИГЕ ИМЕЮТ ЗНАЧЕНИЕ, т.к. все они – часть языков земного мира:

Хлада – от хладно: холод, по-сербски;

Флэм – от flame: пламя, по-английски;

Мёркиш – от mērķis: цель по-латышски;

Люс – от luz: свет по-испански;

Песко – от pesco: рыба, по-испански;

Киркас – от kirkas: яркий, по-фински;

Эле – от ele: восторженный возглас по-баскски;

Лэви – от leve: легкий, по-португальски;

Тийе – от испанского tiie: ура!

Вайза – от wise: мудрая, по-английски;

Арги – от argi: светлая, по-баскски;

Элав – от elav: оживлённый, по-эстонски;

Раскт – от raskt: быстрый, по-норвежски;

Третка – от tretka: безделушка, по-чешски;

Тотика – от totika: прямой, на языке маори;

Чурьят – от Ҷуръат: дерзкая, по-таджикски;

Яка – от jaka: крепкий по-боснийски;

Трюн – от treun: смелый по-шотландски;

Чёдэс – от чешского chodec: ходок;

Вахва – от vahva: сильная по-фински;

Визау – от visão: взгляд по-португальски;

Блаб – от английского blab: болтать, болтун;

Пипсéн – от немецкого piepsen: писк;

Асюри – от французcкого assuré: уверенный;

Саж – от французского sage: мудрая/ мудрый;

Гайда – от латышского gaida: ждущая;

Фурбо – от furbo: хитрый, по-итальянски;

Айи – от японского 愛: любовь;

Мейнэ – от нидерландского mijne: свой;

Ригель – от немецкого régel: правило;

Йерc – от африкаанса eers: первый;

Динс – от маратхи घन (dens): твёрдый;

Дзала – от грузинского ძალა (dzala): сила;

Идос – от греческого Είδος: добрый;

Лио – от leo: звонкий на гавайском;

Дюгуть и Калилé – слова от моего двухлетнего внука.

«Любой Разум – технологический ли, или даже геронический – в процессе эволюции первого порядка проходит путь от состояния максимального разъединения (дикость, взаимная озлобленность, убогость эмоций, недоверие) к состоянию максимально возможного при сохранении индивидуальностей объединения (дружелюбие, высокая культура отношений, альтруизм, пренебрежение достижимым). Этот процесс управляется законами биологическими, биосоциальными и специфически социальными. Он хорошо изучен и представляет здесь для нас интерес лишь постольку, поскольку приводит к вопросу: а что дальше? Оставив в стороне романтические трели теории вертикального прогресса, мы обнаруживаем для Разума лишь две реальные, принципиально различающиеся возможности. Либо остановка, самоуспокоение, замыкание на себя, потеря интереса к физическому миру. Либо вступление на путь эволюции второго порядка, на путь эволюции планируемой и управляемой, на путь к Монокосму. Синтез Разумов неизбежен. Он дарует неисчислимое количество новых граней восприятия мира, а это ведет к неимоверному увеличению количества и, главное, качества доступной к поглощению информации, что, в свою очередь, приводит к уменьшению страданий до минимума и к увеличению радости до максимума…

Возникает новый метаболизм, и, как следствие его, жизнь и здоровье становятся практически вечными. Возраст индивида становится сравнимым с возрастом космических объектов – при полном отсутствии накопления психической усталости. Индивид Монокосма не нуждается в творцах. Он сам себе и творец, и потребитель культуры. По капле воды он способен не только воссоздать образ океана, но и весь мир населяющих его существ, в том числе и разумных. И все это при беспрерывном, неутолимом сенсорном голоде».

Аркадий Стругацкий «Волны гасят ветер».

Часть I

В бескрайнем космосе, очень далеко от пылающей звезды, затерянной среди прочих галактик и туманностей, вспыхнула яркая точка.

Скорость, с которой приближалась к звезде эта точка – впечатляла, и очень скоро она стала представлять из себя огненную комету.

На пути этой кометы, через некоторое время, появился колоссальный бледно-бирюзовый газовый гигант, двигавшийся вокруг пылающей звезды по своей орбите в привычной для большинства планет плоскости эклиптики.

При этом космический исполин имел отличительное свойство. Он с особой изящностью выписывал оборотами по своей внутренней оси символ, представляющей концепцию бесконечности1. Проходя пересечение двух лепестков этого знака в своём внутреннем вращении, планета-гигант немного остывала и меняла сияние на мутно-белое, с огромными розовыми разводами, а возвращаясь по элегантной кривой обратно, снова наполнялась бледно-бирюзовым светом.

Стремительно приближающаяся комета выглядела как микроскопическая раскалённая иголка перед фантастически огромным шаром планеты. Но, по неписанным законам Вселенной, если на то будет Её воля, даже малое может сокрушить великое.

Спустя короткое для бесконечности время, огненный странник с неимоверной скоростью и силой врезался под острым углом в бледно-бирюзовое тело газового гиганта!

Если бы вакуум смог передавать звук, то грохот этого взрыва, вероятно, долетел бы даже до пылающей звезды!

Увы, космос извечный молчун. В полнейшей тишине на месте вспыхнувшего разрыва тут же образовалось чёрное пятно. Пострадавшая планета моментально начала его втягивать в свою поверхность, словно собирая все силы, пытаясь исцелиться от этой раны на своём боку.

Несколькими мгновениями позже недалеко от места столкновения из громадного шара мощным фонтаном выбросило в космос то, что некогда было сияющей кометой, сопровождая её изгнание огромным шлейфом бледно-мерцающего туманного облака.

Облако медленно начало скручиваться в небольшое завихрение и плавно двинулось в неизведанную черноту за своим прародителем.

Следуя по орбите долгое время за космическим исполином, оно всё больше отдалялось, и вскоре было притянуто гравитацией единственного спутника газового гиганта, что казался на его фоне зёрнышком.

Особенность такого соседства со стороны выглядела так, словно родитель-колосс загораживает и защищает от сжигающих лучей звезды своё крохотное дитя, с лихвой одаривая его бледно-бирюзовым сиянием и теплом.

Планета-спутник, в свою очередь, вращалась к своему защитнику только одной стороной, разделяя веками свою поверхность на светлое и тёмное полушария.