Мужчина зевнул пару раз и принялся спать дальше. Мимо пролетело ещё несколько птиц. Михайлович вновь начал щуриться и, наконец, открыл глаза.

– О, интересно как, – замечая пернатое создание, в нескольких метрах от себя, что пикировала вниз. – Будто я вместе с ней лечу, – подумал учёный и продолжил зевать, закрывая глаза. – Какой мягкий диван у меня. Вообще не чувствую его под… – Сергей резко открыл глаза. – КАКОГО ЧЁРТА! – закричал профессор. – ЧТО ПРОИСХОДИТ? У МЕНЯ НЕТ… – страх перекрыл дыхание. – У МЕНЯ НЕТ НИЧЕГО ПОД НОГАМИ! – задрожал голос. – ГДЕ Я, ЧЁРТ? ЧТО ПРОИСХОДИТ?

Окончательно придя в себя, Курицын начал вертеть головой по сторонам. Он летел, пронзая тучи, что попадались ему на пути, устремляясь куда-то вниз. Кроме облаков, профессор больше ничего не видел.

– Какого чёрта! – возмутился мужчина. – Допился! – бросая взгляд себе под ноги. – Завязываю! Всё! Как бы придти в себя. Стоп! Так я и не пил! Вроде. Где я? ЧЁРТ! ГДЕ Я? – не выдержав, он опять начал кричать. – ГОСПОДИ!

– Интересно! – прозвучал голос откуда-то со стороны. – В этой Вселенной не принято упоминать чертей, их называют иначе.

– Эй, кто это сказал? – вздрогнул герой. – Кто это? – вертя головой. – Что происходит?

– А это не важно, – тяжело вздыхая. – Что-то я намудрил.

– Кто это?

– А ты, какой уже? Третий, что ли? Такого ещё не было, – и голос со стороны усмехнулся.

– Кто это говорит? – выпучив глаза, спросил учёный.

– Мне даже интересно, ты умрешь до или во время?

– Чего? Я не хочу умирать!

– Это я про падение, если ты не понял.

– Да понял я.

– Это хорошо! Значит умом ты не тронутый.

– Я схожу с ума, Боже!

– Ох, приятно, что ты меня им считаешь, в отличие от других.

– А ты кто?

– Я вот всё думаю, ты функционируешь так же, каким я помню себя. Вот интересно сердце у тебя сильное или нет?

– Какое сердце? Что за бред?

– Да просто интересно, скоро тебе будет страшно, когда ты увидишь землю.

– Чего?

– Поверь мне, пока ты пролетаешь облака, все кажется таким беспечным и спокойным. Но когда ты увидишь место своего приземления, сердце может начать шалить. Это всё нервы и инстинкты, которые остались у тебя от другой жизни.

– Почему я слышу тебя?

– Понимаю, я много болтаю. Давно не общался с людьми! – радостно говорил голос. – Ты ведь все равно умрешь, вот я решил поговорить. Не хочешь поспорить? Мне, почему кажется, что ты помрёшь ещё до падения. Готов поспорить! – уверенно восклицая. – До того, как коснёшься земли. У меня всегда было слабость к высоте, ещё когда, когда я был обычным смертным.

– О чём у нас разговор? – продолжая нервозно вертеть головой. – У меня точно этот как его, забыл.

– Делириум тременс? – в голосе со стороны была усмешка. – Уверен, ты так и хотел сказать.

– Да она самая!

– О, неужели у тебя белая горячка? Не думаю!

– А ты откуда знаешь.

– Знаю! Лучше бы она была у меня, – опять тяжело вздыхая. — Но слишком уж долго длится этот кошмар. Ты не психотерапевт, но возможность высказаться помогает.

– Кто ты такой?

– Ой, боюсь, ты мне не поможешь. Нет, не ты и не та эпоха. Придётся ждать больше, чем я думал. Ладно, прости за беспокойство. Падай дальше.

– Я не хочу падать!

Но ему никто не ответил. Лишь ветер задувал сильные порывы в его уши.

– ЭЙ! ТЫ КУДА ДЕЛСЯ? ЭЙ! – закричал он, продолжая лететь вниз.

Михайлович пытался вспомнить последние минуты, возможно часы, своего пребывания на твёрдой земле. И в тот же момент, его пронесло сквозь косяк птиц. Они в судорожном порыве разлетелись в разные стороны. А он продолжал падать.

– Я ведь был в своей лаборатории, – пытался он вспомнить. – Что я делал? Ко мне никто не приходил. Они не могли придти раньше. И у меня был в запасе ещё один день, или ночь. Но я не спал. Я работал! Чёрт! Не помню больше. ДЫРЯВЫЙ ПАТЕФОН! – закричал он, что есть мощи.

Под ногами замечалось что-то большое, разряды со вспышками подсвечивали облако. Его несло к центру тёмной тучи.

– Этого ещё не хватало. Грозовая? – не успел он спросить себя, как моментально очутился внутри.

Ярко вспыхивая, хаотично со всех сторон, почти касаясь профессора, молнии пробегали над ним, пока он продолжал падать. Они ослепляли его, подсвечивая клубни серого тумана. Волосы мужчина начали намокать, покрываясь капельками влаги.

Окружающий воздух начал меняться. Курицын почувствовал падение температуры вокруг себя, ему стало холодно. Мурашки по всему телу и так не отпускали Михайловича, но теперь Сергей начал стучать зубами.

– Боже! В начале я начал сходить с ума, этот голос. А теперь это, – дрожал он от холода. – Когда эта туча закончится? Дырявый патефон! КОГДА?

Ещё несколько секунд, пребывая в грозовой тучи, вниз нёсся Сергей. Разбрасывая в стороны клубни серого облака, мужчина вылетел из него, и учёного моментально покрыло капельками пота. Тёплый воздух начал согревать тело Михайловича, выветривая остатки влаги с верхних облаков.

– Я что, не угодил Корпорации? – задумался профессор – И они меня выкинули из самолёта? – пытаясь нащупать ремни на своих плечах. – Или у меня есть… а где парашют? Где мой парашют? – продолжая охлопывать себя. – Нет? Как нет? Вот блин! Чёрт! Нет, нет, нет! Дырявый патефон! Как же так? – продолжая искать хоть что-то на своём сером халате. – Чёрт! Что за голос мне почудился? Это нервы! Дырявый патефон! Какая разница! Чёрт! Почему я стал чертыхаться? Дырявый патефон!

Постепенно белые облака стали редеть и начало прорисовываться что-то серо-тёмное. Новый страх овладевал мужчиной, вновь перекрывая дыхание.

– Ещё одно облако? Мне хана! За что они так? Я ведь был в лаборатории, да, в своей лаборатории. Сканировал… Чёрт! Вашу мать! Как я здесь очутился? Дырявый патефон! Почему я так ругаюсь? Ещё бы, я сейчас сдохну!

Белый туман под ногами продолжал редеть, и с каждой секундой начинали просматриваться симметричные очертания. Всё это уже не походило на очередное серое облако.

– Это не грозовая туча, – сказал он себе. – Это земля!

Летящему мужчине постепенно открывался вид на огромный мегаполис. Высокие строения заполняли весь обзор, который частично можно было рассмотреть через тучи. Строгие и длинные улицы, магистрали и взлётно-посадочные полосы, город невероятных размеров восхищал и пугал одновременно. Жить ему оставалось считанные минуты.

Михайловича охватил сильный страх, и с каждой новой секундой он только нарастал. Сердце начало колотиться, как ненормальное.

– Эй, голос ты готов был поспорить? – обратился Курицын. – Ты где?

– Да, – донёсся голос со стороны. – Ты прости, не нужно было тебя беспокоить. Забудь о моём предложении.

– Нет, постой. Я готов поспорить на свою жизнь! Какие условия?

– Условия? – раздался смех. – На кой они мне?

– Ты сказал, что я умру до падения. Я готов поспорить, что ты ошибаешься! – хватаясь за сердце. – Ай, – скалясь от сильной боли в груди.

– Я чувствую, оно у тебя болит. Не бойся, ты умрешь задолго до того, как коснешься земли, – продолжал голос. – Увы, ты умрешь от инфаркта.

Облака продолжали редеть. Видимость улучшалось, сердечный ритм учащался. Страх брал над Сергеем вверх.

– Так ты споришь или нет? Трусишь проиграть?

– Дерзкий вопрос, – вновь усмехаясь. – Ты хоть знаешь кто я? Хотя, ладно, с тебя мне ничего не нужно.

– А если я разобьюсь, и буду жив в момент касания земли, вернёшь меня к жизни!