«Дела о Почитателях. Досье», – прочитал Вильгельм. Лилиан как-то неодобрительно фыркнула, но истерики закатывать не стала, а свернулась калачиком и вновь начала пялиться на Эльгендорфа.

Вильгельм не открывал эту книжицу, как и все их книги на Земле, сделанную на манер обыкновенных, человеческих книг для конспирации, очень давно, с того самого момента, как ему ее дали. Вообще каждый Почитатель был обязан знать все обо всех своих предшественниках, но Вильгельм эту информацию не запоминал, а теперь очень хотел посмотреть, что, может быть, упустил.

– Может, кто-то пользовался своим «правом быть выслушанным», – вздохнул Вильгельм и, откинувшись в удобном кресле и забросив ноги на стол, принялся изучать досье.

Он читал, не отрываясь, не моргая, жадно впитывая каждое слово. Время стало желейным, замедлилось настолько, что мухи, кружившие над Лилиан, с недоумением поглядывали друг на друга, не понимая, почему не двигаются.

– Превеликая Академия, да этого быть не может!

Вильгельм оторопел. О том, что он прочитал, никто даже не говорил. Даже тот, кого он так мечтал забыть, никогда об этом не рассказывал.

– «…Дайяна Гирхен отправила образец своего вида Альянсу и, убедив, что образец подходит под «Список идеальности», отвоевала право на полное освобождение своей Планеты от Альбионских кораблей уничтожения…» – прочитал Вильгельм и ничего не понял. Ни о каком таком «списке» лучший выпускник Академии и не слышал. А он-то думал, что тот, кого он боялся называть по имени, когда-то поведал ему все мирские тайны.

Вильгельм глубоко вздохнул, обхватил голову и сильно сдавил виски. Это делалось для концентрации внимания, но чаще приводило лишь к недельной мигрени. Перед глазами поплыли красные круги, дышать стало тяжело. Вильгельм по-звериному зарычал от боли.

– Думай, думай, остолопина! – прохрипел он и надавил на виски еще сильнее. Мысли собрались в кучку. Всего лишь на мгновение, на секунду что-то колыхнулось в его голове, показали картинку, являвшуюся спасением. Все-таки воображение всегда было его главным оружием.

– Господин, что с Вами?! Вам плохо? Вызвать скорую?!

Вильгельм нехотя открыл глаза, опустил руки. На висках остались красные пятна. Мысль, с такими усилиями призванная, улетучилась, оставив лишь шлейф блесток – как звезд на небе. Перед ним стоял испуганный Нуд, в цепких лапках которого был зажат домашний телефон. Впрочем, трубка от самого телефона оторвана и уже не работала, но карлик об этом, кажется, не догадывался.

– Нет, Нуд, все нормально. Я просто думал.

– Что надумали? Вам, кажется, нехорошо. Может, Вам подышать свежим воздухом?

Мысль хлестанула по щеке. Вильгельм в миг прозрел.

– Подышать. Да, точно, воздух. Подышать. Мне надо подышать. И позвонить кое-кому.

Позвонить он решил Джуди, которая как раз находилась в Академии или Штабе. Куда ближе к его бывшему дому, чем он сейчас. Уж она-то могла преспокойно завалиться в огромную библиотеку и почитать про этот «Список идеальности», чем бы он ни был. Но для этого нужен большой Связистор, потому что маленьких больше не осталось, а большой спрятан в гараже, куда Вильгельм относил его каждый раз после использования – обычно доставал его только для редкого участия в совещаниях.

Для похода в гараж нужно подготовиться. Вильгельм достал из ящика костюм для «гаражных дел», который не жалко бы выбросить. Под испуганный и грустный взор Нуда он вышел на лестничную площадку, провонявшую сигаретным дымом, и направился вниз.

На улице тепло, даже слишком тепло для осени. От земли практически шел пар, а листья с деревьев падали так симметрично и красиво, что их даже не убирали. Последствия недавнего дождя высохли, оставив кое-где лишь микроскопические лужицы. Казалось, еще чуть-чуть, и год перевернется, ознаменует конец весны и начнет лето. Но, как бы Вильгельму ни хотелось летнего солнышка, пропустить три четверти года опасно.

Гараж, принадлежавший мужу бабульки, у которой Эльгендорф выкупил квартиру, стоял особняком в настолько приличном на вид дворе, что рядом с ним даже алкоголики не решались пить. Маленький снаружи и бездонный внутри, весь ржавый и исписанный ругательствами – он пугал не только соседских детей и их родителей, но и Вильгельма. Он мог объяснить любое происшествие во Вселенной, но никак не мог понять, почему это сооружение наводило на него такой ужас.

Пару раз глубоко вздохнув, он вставил огромный ржавый ключ в замочную скважину, трижды повернул и открыл дверь. В нос ударил стойкий запах старости, плесени и пыли. Внутри было темно, и пока Вильгельм пытался нащупать на стене выключатель, пару раз влез в паутину. Наконец, желтая лампочка осветила пространство внутри и открыла хозяину все «сокровище». Вильгельм, как заправский житель любого старинного дома, имел в гараже все, что только можно пожелать, и еще немного: велосипеды, с колесами и без, шины от машины, кучи пакетов, банки, пустые и с прокисшими солеными огурцами, мешки без картошки, какие-то детали, безвольно валявшиеся на полу, кое-где были даже маленькие белые тросточки, похожие на мышиные кости. Над входом, примотанный к потолку, висел Связистор, засунутый в клетку какого-то гигантского попугая.

Вильгельм долго успокаивался, пытаясь совладать с видом паутины во всех мыслимых местах, встал на табуретку и попытался оторвать конструкцию от потолка, но оторвал ее с доской, а от усилий – сам грохнулся на груду пакетов, которые оставила бабулька квартировладелица. Благо, в них лежали какие-то тряпки, так что обошлось без неприятного исхода. Вильгельм ругнулся, отряхнулся и вышел из гаража, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась пыль.

Связистор, который, как и все изобретения Единого Космического Государства, любившего подчеркнуть свою важность и исключительность, во всех записях писался исключительно с большой буквы, замотанный в простыню в цветочек, Вильгельм держал под мышкой, прижимая к себе так, что на боку оставались красные борозды.

В квартиру он поднимался осторожно, стараясь никого не встретить по пути. Уже дома он поставил конструкцию на пол, сбросив с нее грязную простыню, а сам поплелся переодеваться в что-то более чистое и подходящее для межпланетного разговора, не переставая кашлять.

Пока Вильгельм громко ворчал и рылся в ящиках комода, Нуд медленно, крадясь, подошел к Связистору и оглядел его, пытаясь понять, что же это все-таки такое. Подобную штуковину он видел впервые в жизни, хотя и был секретарем Вильгельма уже более ста лет. И чем больше карлик смотрел, тем больше не понимал, почему у самой развитой и единственной страны во всех Вселенных техника выглядела так… убого.

Нуд всегда думал, что у Господина был какой-то аналог телефона, с помощью которого он звонил тем, с кем общался по надобности. Карлик считал, что этот механизм или встроен в руку или прямо в голову, как в самых новых фантастических фильмах. А вот то, что стояло перед Нудом и было с него ростом, больше походило на груду проводов, прилепленных к почти плоскому овальчику железа, на одной из сторон которого был экран во всю его поверхность. Из «макушки» овала торчала антенна, свернутая раз в десять, потому что вторая такая же упиралась в потолок. Нуд чуть отошел от механизма, вытащил из кармана штанишек очки и натянул их на нос. Убожество техники никуда не делось, а только расплылось так, что с него пропали все кнопочки.

– Нуд, у тебя разве зрение плохое? – удивился Вильгельм, появившийся в дверях так неожиданно, что Нуд подпрыгнул и очки с носа карлика свалились. Эльгендорф был во всем черном, а в руках держал здоровенную крысу, которая с интересом разглядывала секретаря. Нуд попятился.

– Я их иногда ношу, Господин. Для солидности, – поспешил ответить Нуд, а сам не сводил глаз-бусинок с крысы, которую Вильгельм приволок явно не просто так.

Почитатель с прищуром посмотрел на помощника, хмыкнул, протянул крысу Нуду, который снова попятился так, что чуть не врезался спиной в Связистор.

– Да не бойся. Из всех, кто проживает в этой квартире, Шура – самый безобидный. Пойди, покорми его. Корм в ящике под раковиной, – сказал Вильгельм, которого загнанное состояние Нуда веселило. Но, встретившись со звериным ужасом в глазах не очень-то человеческого вида секретаря, поспешил добавить. – У меня в студенческие годы была крыса, но большая. У нас таких в школах держали, чтобы мы на живых существ смотрели. Тут, когда скучно было, я создал подобную – вколол Шуре, обычной водосточной крысе, ген роста. Не переживай, он обычный, просто чуть не похожий на других. Уж не злобный точно. Ну же, идите и не мешайте мне.