По традиции выпуск начался с номеров участников, которым грозило выбывание. В числе претендентов снова оказался Серёжа. Шёл седьмой отчётный концерт, оставалось четыре выпуска и финал, так что продюсеры начали избавляться от слабых участников. Он в «Громче всех!» уже был не нужен, до финала должны были дойти те, кто реально умел петь. В этот раз номер вытянул на себе друг Серёжи Дима Костин. Бутаков пел куплеты. Ему так сильно обработали голос, что он стал звучать как инопланетянин или робот. Костин пел припевы.

– В прошлый раз ребята оценили её выступление со звездой как лучшее за концерт, и она попросила продюсера Олега Меганцева написать ей песню. Поприветствуем: Анна Реброва! – объявила ведущая.

Для сольного номера стилисты, которых наконец наняли, подыскали мне легкое бордовое платье в пол. Постановка, обещанная Олегом Викторовичем, заключалась в том, что вокруг меня кружилось несколько танцоров, пока я делала вид, что пою. Важнее всего мне было следить за своим взглядом, так как он, игривый, был основой образа. Спустя множество репетиций Олег Викторович добился своего: я выглядела таинственно и привлекательно. Он посоветовал мне представлять во время выступления конкретного человека, для которого я якобы стараюсь, и, когда я нашла в своей голове подходящий образ, мне стало легче. А о том, что этот «образ» действительно смотрел на меня в тот момент, я старалась не думать.

Песня, которую мне написал Олег Викторович, была либо слишком необычной, либо просто неудачной. Несмотря на весь мой восторг по отношению к продюсеру, она мне не понравилась. Именно то выступление – моё первое в новом амплуа – я считаю самым неудачным своим выступлением за проект. Я сделала даже больше, чем могла, чтобы вжиться в образ, это у меня получилось. Я притворилась, что поняла, о чём был текст, и все поверили, но это не соответствовало действительности.

Пришло время голосования за претендентов на выбывание. Зрители оценили запоминающийся дуэт, ещё чуть-чуть и они могли бы спасти Бутакова, но всё-таки выиграла Свечина. В отличие от Серёжи и многих других участников она не переживала, когда ей грозило выбывание из шоу, потому что расценивала так называемые «последние шансы» как возможность ещё раз показать себя. Спасать Серёжу снова пришлось команде. Я даже не помню, кто именно уходил, пока я раз за разом голосовала за Серёжу. Меня не волновало, был ли кто-то из тех ребят талантливее, мне важно было лишь, чтобы он оставался в шоу, в доме, чтобы можно было поговорить с ним или хотя бы просто увидеть его. Мы же были друзьями. Иногда у меня проскальзывали мысли о том, что он должен быть, по крайней мере, благодарен мне за то, что я держу своё обещание и всегда выбираю его.

– И Серёжа остаётся в шоу!

Спасибо ведущей, мне можно было снова начать дышать.

***

Учитель по танцам в «Громче всех!» был одним из самых известных хореографов страны на тот момент. Нам – недавно ещё подросткам, людям, только что вступившим в мир шоу-бизнеса – предоставлялась потрясающая возможность учиться у него. Его уроки давались мне тяжело, так как танцевала я хуже, чем пела, но я старалась. Мы занимались, пока не пропадали силы стоять на ногах, хотя это нужно было всего лишь для шоу, ведь мы почти не танцевали на концертах.

– А теперь разбивайтесь на пары, повторим тот танец.

Учитель всегда использовал слово «повторим», даже если мы впервые слышали, о чём шла речь, но любил по несколько раз объяснять то, что было понятно всем с первого раза.

Так установилось, что я всегда танцевала с Серёжей. В тот раз, когда нас впервые попросили разбиться на пары, он оказался рядом и успел взять меня за руку раньше, чем кто-либо ещё.

– Нам нужно создать ощущение нежности, глубокой душевной связи, – говорил учитель. – Для этого вам нужно настроиться на одну волну. Посмотрите друг другу в глаза, можно даже поговорить.

Серёжа смотрел на меня. Я не знала, что ему сказать, и вообще почувствовала себя некомфортно в тот момент, из-за чего мой взгляд мог показаться холодным, а выражение лица недовольным. Со мной такое бывало, однако если Серёжа хотел со мной поговорить, то его это редко останавливало, и он продолжал искать темы для разговора, которые могли бы меня заинтересовать.

– Ну, как думаешь, вылечу я в следующем выпуске? – спросил он в шутку.

– Я не знаю.

Я не могла сказать ему ни о том, что не хотела этого, ни о том, что, по моему мнению, для человека, не умевшего петь, он и так далеко зашёл в музыкальном шоу.

– Мой голос всё ещё твой, – напомнила я.

– Да?

– Да. Мы же друзья.

– Это хорошо. Хотя какая разница: уходить или оставаться? Я не умею петь и не собираюсь этим заниматься, – ответил он.

Музыка играла слишком громко, чтобы зрители могли услышать эти слова, да и камеры были направлены на другие пары. Никто из организаторов не видел того, что между нами происходило, потому что они упорно пытались создать химию между другими участниками. Например, Димой и Варей.

– Ты должна выиграть, а я уже и так задержался. Пора на выход.

– И что будешь делать, если уйдёшь? Что тебя там ждёт?

– Моя работа, которую я так и не начал, мои друзья, семья, девушка.

Я слегка кивнула головой в знак понимания и на мгновение отвела взгляд. Мы продолжали танцевать, но я почувствовала, как что-то во мне замерло. Я готова была выйти из зала в тот же момент, но это было невозможно. Нужно было следить за лицом, за телом, за глазами в особенности и поскорее придумать, что сказать. Время уходило, и ситуация казалась мне всё более некомфортной, а Серёжа просто смотрел на меня. Я этого не видела, но чувствовала.

– Извините, можно остановиться? Мне плохо, – сказала Катя. Музыку выключили.

Мы особо не дружили, но это был мой шанс свести ситуацию с Серёжей на нет, так что я рванула к ней, обеспокоенная и готовая помочь.

– Кать, что с тобой? – спросила я с переживанием в голосе.

Я пару раз пересматривала тот момент в шоу и могу сказать, что выглядела моя игра весьма неплохо. Актёрское мастерство давалось мне гораздо легче, чем танцы. И педагог по этому предмету, и Серёжа – все говорили, что я могла бы стать успешной актрисой.

– Голова закружилась.

– Может, тебе нужно на воздух?

– Так, занятие окончено, все молодцы, – сказал учитель, похвалив нас впервые за восемь недель. – Свечина, пойдём со мной.

Он помог ей подняться и вывел из зала.

– Иногда они взваливают на эту девочку слишком много, – тихо сказала мне подошедшая Марина.

– Как и на всех нас, – пожала плечами я. – Я, наверное, с ними пойду, хочу на улицу.

У нас был небольшой внутренний дворик, чтобы мы не позеленели от бесконечного сидения в доме, как это было с участниками первого сезона. На улице, разумеется, тоже были камеры. Я повернулась к ним спиной, чтобы не было видно, в каких смешанных чувствах я находилась. Чувства мои действительно смешались и запутались. Я громко и тяжело выдохнула, закрыла глаза и вспомнила, что мне сказал Серёжа. У него есть девушка, которая его ждёт. Я не могла прийти в себя. Ситуация показалась мне абсурдной, как будто этого не могло быть, но оставалось лишь принять факт: я глупая, между нами ничего нет. В конце концов, Серёжа был мне другом, так что я решила, что его друзья – мои друзья, в том числе и девушка. Нужно было успокоиться, взять себя в руки и продолжить вести себя нормально. Если бы я отдалилась от Серёжи, он мог бы что-то заподозрить, но, ища с ним встреч, я бы чувствовала себя ещё более глупой. Пришлось немного потренироваться перед зеркалом, подумать, что я буду говорить, если он что-то спросит, если он ещё раз её упомянет.

В ванной комнате, где я училась мило улыбаться, воображая неприятные для себя разговоры, тоже были камеры, но лишь для безопасности – в какой-то стране участник реалити-шоу попытался совершить самоубийство. Записи с них никогда не попадали в эфир, но это всё равно был большой стресс для нас с ребятами поначалу. Затем мы привыкли. Я предпочитала думать, что за камерами в ванной никто не наблюдал.