Я поморщилась, закрыв лицо рукой, слишком отчётливо чувствуя неприятный запах гари. Одна лампочка на потолке перегорела и со звоном взорвалась, осыпая нас горячими осколками.

Мы и подумать не могли, что бывшие сектанты смогут управлять темной магией. По крайней мере, все люди были встревожены.

А тело Антона затрясло, как при приступе. Глаза окончательно высохли, противной, мертвой субстанцией падая вниз. Черный вихрь обуял его тело, заставляя парня кричать. От противного визга мне заложило уши, а голова вновь заболела, разрываясь на части вместе с телом парня.

Он рассыпался на глазах, пеплом пачкая мои щеки и все вокруг себя. Окончательно умирал.

Нет. Поглощался тьмой!

Дио кинулся в мою сторону, перед этим оттолкнув Милану назад. Вместе с ним рванул и Виктор, выставив руку и прошептав что-то себе под нос.

Голубое сияние пролетело между мной и облаком тьмы, заставляя упасть, но Александр, стоящий рядом, успел подхватить меня.

– Уводи врачей и сама прячься. Твое оружие здесь не поможет, – приказной тон не терпел возражений. Я кивнула, понимая, что нужно обеспечить защиту подруге, но остальное уже решу сама.

– Мила! Дио! В подсобку! – крикнула я, быстро беря подругу за руку и убегая прочь. Демон, естественно, остался стоять на месте, игнорируя мою просьбу и спокойно надевая кольца на свободные от перчаток пальцы.

– Ты что, оглох?! Вон отсюда! – гаркнул на него пятый – загорелый мужчина восточной внешности – заряжая необычное оружие. Но Дионис лишь хмыкнул, окинув лейтенанта высокомерным взглядом.

– Ещё чего, – выплюнул он, разминая плечи. – На моей практике и не такое бывало. Живыми мертвецами меня не испугаешь.

И когда первая мумия попыталась напасть, Дио резко ударил тяжелым кулаком в челюсть, посылая в сухую голову множество красных искр.

Это было последнее, что я увидела, прежде чем захлопнула за собой дверь.

– Каков план? – я усмехнулась Милиному вопросу. Она слишком хорошо меня знает.

Сняла с плеч мужскую мантию и обернулась:

– Нужно помочь. Их всего шестеро, включая Дио, а мертвецов более 50.

– 64, – уточнила Милана, поудобнее перехватывая бластер. В кофейных глазах совсем не было страха. Наоборот, девушка рвалась в бой.

– Тем более, – кивнула я, потирая подбородок. – Сколько святой воды мы имеем?

– 38 литров, – на мой удивленный взгляд, девушка лишь пожала плечами: – Остатки с прошлых смен.

– Отлично. Достань и перелей в два ведра, – я кивнула собственным мыслям, беря из дальнего угла подсобки швабру. Металлическая рукоятка была прочнее и легче деревянной, да и, к тому же, не могла оставить заноз на ладонях при активном использовании. Идеально.

– Дай угадаю: ты не полы святой водой будешь мыть, – я улыбнулась, видя предвкушение в ее глазах.

– Использую, как оружие. Александр сказал, что мой пистолет с мертвецами не справится. А вот про швабру ничего не говорил, – я покрутила в руках импровизированный шест, привыкая к его форме и весу.

Двигающуюся часть швабры отсоединила за ненадобностью. Зато взяла старые, серые тряпки и окунула их в священную воду, после чего бечевкой, найденной на одной из полок, крепко привязала к концам железной палки. Получилось довольно надёжно. Надеюсь, сильно скользить не будет.

Но очень жаль, что я не смогу задействовать глок. Было бы намного удобнее отстреливаться от умертвий издалека, чем пытаться победить их в ближнем бою. Но почему пистолет не поможет? Утром он прекрасно справлялся со своей работой, уничтожая противников… Так почему же сейчас бесполезен?

Ладно, у меня все равно не так много патронов в магазине. Использую в крайнем случае.

– Ага! Ты на передовой, а я буду прикрывать твою спину! – восторженно подпрыгнула Мила, встряхнув неоновым бластером, пока я снимала барсетку и кобуру с пояса. Боюсь, мой пистолет может не пережить дальнейших манипуляций.

– В какой-то степени, – я собрала свои волосы в тугой низкий хвост, чтоб они не лезли во время боя. – Из подсобки не выходишь. Дверь всегда запираешь на ключ, чтобы никто не пробрался к тебе. При команде: "Мила, вода!" – быстро открываешь дверь и выливаешь на меня воду. После снова прячешься.

– Что?! Катя, она же ледяная! Зачем?! – и пока Мила недоумевала, я взяла ведро, рассчитанное на пять литров, и, выдохнув, вылила на голову половину.

Гречанка быстро отступила, поежившись, почувствовав на своей коже ледяные капли. Но я температуры совсем не ощущала, что являлось плюсом в моем положении. Одежда, как и волосы, промокла насквозь, противно облепив фигуру.

– Это защита. Если кто-то из мумий меня заденет – ему не поздоровится. Тащи ещё ведро с водой. Я возьму его с собой. И при команде: "Мила, ведро!" – тебе нужно будет заменить его на полное, понятно? – девушка кивнула, но в ее глазах на мгновение проскользнула грусть. Закусив щеку изнутри, я положила мокрую ладонь на маленькое плечо в белом халате, пытаясь подбодрить: – Мила, все будет хорошо. Мы выстоим.

– Тебе будет больно, – я вздрогнула от ее проницательного взгляда, чувствуя, как что-то неприятное перевернулось в груди. Тошнота подкатила к горлу.

– Ты же знаешь, я привыкла к ранениям, – усмехнулась, похлопав по плечу, и развернулась, словно пыталась сбежать от ее дальнейших слов. Слишком метких и острых.

– Я не про это, – она аккуратно взяла меня за рукав мокрой рубашки, останавливая. – Тебе придется убивать тех, кто рос с тобой в приюте. Я же вижу, что тебе больно, Кать… – голова загудела в очередном приступе, отзываясь агонией на жестокие слова. Я с силой закусила губу, не давая даже малейшего шанса соленым слезам выйти наружу.

Больно? Больно ли мне?!

ХА! Мягко сказано! Да я готова прямо сейчас разреветься от несправедливости и жестокости этого мира!

Те, кого я знала, те, кто стал мне, хоть и не дружной, но семьёй, превращены в монстров из-за алчности одного ублюдка! И сейчас, если я хочу защитить хотя бы живых, мне придется собственноручно уничтожить тех, с кем я делила последние крошки хлеба…

Больно ли мне? КОНЕЧНО БОЛЬНО!

Мне очень… очень больно… Больно, как и каждый раз, когда я должна открывать огонь на поражение. И даже когда я думаю, что во мне не осталось ничего человеческого, именно боль напоминает мне о моей слабости, жадно сжирая оставшиеся кусочки людской души. Заставляя умолять, чтобы я превратилась в бесчувственного психопата, которому плевать на всех.

Но я не такая. И никогда такой не стану.

Да, я могла бы послушаться Корозина и прятаться вместе с Миланой в подсобке, но это бесполезно. Мумии реагируют на меня, а, значит, в любом случае придут за мной. Мне все равно придется с ними сражаться… Даже если никто из нас этого не хочет.

Я должна… Должна помочь ребятам и защитить подругу, что так мне дорога.

Должна… Терпеть не могу это слово. Но будто бы у меня есть выбор?

И, словно подтверждая мои слова, ручка двери нервно задергалась, будто кто-то хотел вырвать ее с корнем, если не откроет. Хриплое дыхание и хруст костяшек не предвещали ничего хорошего. Мне стоит поторопиться.

За единственным барьером, который пытались сломать, давно уже слышались звуки битвы: выстрелы, ругань, кряхтение нежити и странные скользкие и шипящие звуки… магии? Возможно. Но медлить больше нельзя.

Дверь может не выдержать.

– Пора. Когда я открою дверь, сразу выливай воду. Готова? – проигнорировав предыдущие слова девушки, я удобнее перехватила шест и зажала ключ в замке между пальцев.

– Готова, – кивнула Милана, поджав губы. Прости… Ты же знаешь меня, Мил. Мне нельзя давать слабину, даже если очень хочется.

– На счёт три. Раз… – я встала в стойку. – Два… – послышался плеск воды за моей спиной (подруга подняла ведро). Сердце сжалось от страха, боясь битвы, но я снова послала его чувства куда подальше. Не впервой, Катя. Не впервой! – ТРИ!