Он медленно опустился на кровать, закрывая руками лицо. Подрагивающими руками пытался взять чашку, пока она капала ему на ноги. Глаза были полузакрытые с чёткой отечностью и легкими синяками.

Я наклонилась к его лицу, чтобы разглядеть хотя бы что-то похожее на того парня, что был до этого рядом со мной, а увидев лишь его силуэт, присела, позволив себе слабость в виде вопроса:

– Ты в порядке?

– Точно нет.

– Может, – коснувшись его руки, заметив его напряженные плечи, продолжила, – я могу чем-то помочь?

Неожиданно для меня он повернулся ко мне лицом, подарив свои эмоции. Его глаза слезились, сдерживаясь от выплеска прямо рядом со мной. Я знала, что он никогда не позволит себе показать больше, чем я вижу сейчас, поэтому, будто ловя мгновение, рассматривала его лицо в попытке запомнить его другим. Яркие карие глаза всматривались, словно ища успокоение или ответы на свои вопросы.

– Ты уже помогаешь.

– Я бы хотела сделать чуть больше, чем быть рядом с тобой.

– Мы оба понимаем, что обречены.

Я слышала его голос, слышала эту вибрацию, но не могла принять тот факт, что он рано или поздно пропадёт. Что мы рано или поздно пропадаем, но не в друг друге.

Я хотела лишь быть любимой.

Хотела прочувствовать то знаменитое слово «любовь» на себе, понять, почему написано столько книг и песен, посвящённых этому явлению, а в итоге утопаю в собственном чувстве, боясь выплеснуть всем океаном, не боясь быть отвергнутой. Должна ли первая любовь быть такой опасной, чтобы в голове, как на сигаретах, висела фраза – «она убивает»? Драматизма мне не занимать, хотя в момент, когда мой мир постепенно стал падать на землю, а любовь не становилась такой, к какой я была готова, мне было лучше увидеть тот стикер «инсульт тебя настигнет быстрее, чем ты думаешь».

Я задала себе вопрос, где же те самые чувства, о которых писали в популярнейших романах, о которых снято множество фильмов. Где же те бабочки?

Они появились. Они действительно такие – живые и желанные, окрылённые тем самым чувством влюблённости, что пробивает насквозь, и ты прекращаешь дышать. Лишь бы не спугнуть.

Это правда.

Но как жаль, что они обречены.

Они умрут так же быстро, как и родились, превращаясь в муравьев, которые медленно будут идти к сердцу, наполняя его своим ядом.

Готов пройти со мной через это?

Помню, мне всегда было интересно, что будет, если переехать и никому не сказать об этом. Взять вещи, памятные фотографии и исчезнуть из города, бросив все: учебу, друзей и старую себя. Мне всегда казалось, что это так безрассудно и подло по отношению ко всем, даже по отношению к себе: ты намерено убегаешь от проблем в другой город или страну. Но никто никогда не говорил, что побег не решение. Почему людей, так страстно желающих избавиться от прошлого, называют глупцами и идиотами, если они просто хотят другой жизни?

Собранные в чемоданах вещи, пустая квартира и ряд рисунков, оставленных здесь, – последние воспоминания из этого городка. Как же чудно здесь было! Просидев в гостиной некоторой время, я невольно ловила себя на счастливых моментах, чуть не пустив слезу: первый мафин, первые ночевки, слёзы после школы. Казалось, словно такого больше никогда не будет, лишь здесь все было так лучезарно и тепло. Уезжать мне не хотелось. Наверное, я лишь хотела сменить обстановку, снова пройти через эту участь – быть новенькой. Но вскоре, осознав, что нужно будет адаптироваться к новым людям, учителям и климату, мне становилось дурно: смогу ли?

– Тебе ещё требуется время?

Дёрнувшись, я открыла глаза, всматриваясь в силуэт. Мама стояла у входа, держа в руках папки с документами.

– Напугала, – отдышалась я. – Нет, я почти все.

– Вики опаздывает, – контактировала нежеланный факт мама, замечая мое и без того слегка запуганное и расстроенное лицо.

– Она придёт.

– Время. Мы не сможем еще на несколько часов остаться.

– Останемся, если потребуется.

Затуманенная улыбка отмечалась у меня в голове. Мама хотела уже что-то сказать, но видимо, что-то решив для себя, молча вышла на улицу, крикнув что-то вроде «поторапливайся». Я рассчитывала увидеть Вики сегодня в крайний раз. Увидеться мы должны будем лишь к Новому году, поэтому попрощаться и сказать, что я буду скучать, мне хотелось больше всего. Но как назло, телефон молчал, сообщения доходили с огромной задержкой, даже сотовый ее брата был выключен. Я была расстроена.

Время тикало, а нервы мамы медленно угасали, учитывая, что в гостиную она зашла примерно раз десять, напоминая о скором выходе.

Пора. Пора проститься с этим домом и со старой «я», по которой буду скучать.

– Я хочу оставить в этом доме закомплексованную девушку, которой я была раньше. Пусть сейчас я чувствую себя совершенно не такой, это мое прошлое должно остаться здесь, – произнесла я мягкой зебре, оставленной в подарок для новых соседей. – Обещай, что сохранишь это в тайне, мой юный друг.

Зебра молчала, но по ее глазам было видно, что ей можно было довериться. Забрав куртку, я мысленно триста раз попрощалась и, наконец, вышла из дома, закрыв замок в последний раз. Сегодня приедут новые владельцы, у которых я точно знаю есть двое маленьких детей, так что зебра, оставленная там, будет служить им верой и правдой.

– Мистер Коллинз? Здравствуйте, да… Хлоя? Ох! Я так рада! – эмоционально выкрикивала мама, смотря прямо на меня, в то время как мое лицо выражало целое ничего. О неком Мистере Коллинзе я слышала впервые, так что у нее получилось меня удивить.

– Я вас поздравляю, девушка, – в припрыжку подбежала она, выставив ручки в бок, словно первая леди, – вы приняты в школу Ванкувер! Причем не в простую школу, а в одну из самых престижных в штате! Твои оценки, так сказать, «прошли», чтобы туда поступить. Мистер Коллинз, твой будущий учитель по литературе и по совместительству директор, передал документы. Я так переживала…

– А до этого ты не знала, пройду ли я?

– Мы уже опаздываем, – строго и равнодушно ответила она, превращаясь снова в Мэри Миллер, которую я узнаю сразу же.

Не сказать, что меня не будоражило новое место и миллион новых знакомств, это скорее пугало: много новых лиц, у каждого свой жизненный опыт, свои проблемы, а мне придётся с ними коммуницировать, узнавать что-то новое о каждом из них.

– Ты готова? – наконец, мама села в машину, ностальгически глянув в сторону дома. – Встречай, Ванкувер.

– Встречай, – неохотно и боязно ответила я, бросив последний взгляд на дом. Мне будет тебя не хватать, старый друг. Я готова, только не так быстро.

Когда мы только проехали табличку Сиэтла, на мгновение я по-детски испугалась. Как это – снова быть новенькой? Примут ли меня? Все зависело исключительно от моего настроя и от меня самой. Но грустная музыка, связывающая меня еще с прошлым городом, не давала возможности без сожаления вспоминать свой класс, своих друзей и прошлый коллектив. Новый пейзаж встречал меня медленно, почти неотличимо от прошлого. Разницы не было. Но мой мозг решил, что проще будет верить в отличия, чем принимать абсолютное равенство.

И ведь так и произошло. Мы ехали небыстро, были на месте через четыре с половиной часа, что меня удивило. Был уже вечер, когда мы въехали в город. Город, где меня никто не знает, где я никого не знаю. Это так пугает, но одновременно завораживает. Никогда бы не подумала, что я буду так рада новому месту, когда я вот только недавно не хотела даже вещи собирать. Небольшие холмы, зеленые деревья – ничего не поменялось, я будто в Сиэтле, но состояние другое. Я чувствовала, что я не на своем месте, хотя меня предупреждали, что первое время будет тяжело смириться с новым местом.

– Мы почти приехали.