– Где мой противогаз? – переспросил я.

К беседе присоединился Артём, отводя от меня взгляд и произнося с равнодушием:

– В каптёрке. Их получают там.

Я выбежал из кубаря и побежал по взлётке. Вскоре мне попалась дверь, на которой висела табличка вверх тормашками. Я перевернул её и прочитал надпись: «Комната хранения личных вещей».

Открыв дверь, я увидел парня, которого заметил ещё в зале инструктажа. Он был полностью седой, а лицо его казалось мне куда старше.

– Привет. Здесь противогазы получать? – спросил я, разглядывая стеллажи с баулами.

С хрипотцой в голосе он ответил:

– Да, проходи.

Седой подошёл к сундуку у окна и достал из кармана здоровенную связку ключей. Мигом выбрав ключ, он открыл сундук и подал мне противогаз:

– А ты, значит, парень не расторопный? Все уже газы получили, а ты поспать решил?

Я решил пропустить претензию мимо ушей:

– Да нет. Я вообще не слышал о том, что их надо получать.

– Понятно… Сегодня ты не слышал, а завтра газы проебешь. – он встал ко мне впритык, со спокойной злостью произнося слова. – Если ты не сдашь противогаз после КМБ, то тебе пизда, друг. Много я таких балбесов повидал, да вот только отвечать за ваши косяки не собираюсь.

«Этот седой реально возомнил себя дембелем?..»

– Не надо мне угрожать. Ты лучше за собой смотри, каптёр. – ответил я, забирая противогаз.

Мои соседи уже начали выходить из кубаря, когда я их встретил.

– Построение на плацу, пойдем. – сказал Бахрам.

Я накинул на плечо вещмешок, привёл в порядок форму и вышел со всеми из корпуса.

Тусклый огонёк на небосводе пытался вступить в свои права, пробиваясь сквозь гущу утреннего тумана.

«Только вчера я прибыл сюда, а сегодня мы уже убываем. Действительно, курсант здесь, что осёл под грузом тюков. Тащится до последнего и сам не знает куда».

На плацу старлей Гоха расхаживал взад-вперёд, с особым усердием поглядывая на свои наручные часы. Завидев, что близко стая курсантов, он крикнул:

– Становись!

Тут же недоросли разбрелись кто-куда, пытаясь найти своё место.

– Отставить! Старшина, разберись!

К нам подбежал мужичок средних лет в офицерской форме. Лениво обогнув взглядом неудавшийся строй, он начал переставлять курсантов на нужное место:

– Так. Вот ты здесь будешь стоять… А ты здесь…

– Быстрее, старшина! – рявкнул Гоха.

– Да, да!.. Вот, а тебе сюда. Нет, тебе будет лучше здесь стоять по росту…

– Отставить! Становись! – не выдержав, скомандовал Гоха. Глаза его округлились, когда он увидел, что старшина своими неуверенным голосом успел расставить строй по ранжиру. Каждый был на своём месте, из-за чего Гохе пришлось проглотить желание выпустить колкую шутку или взорваться похабщиной.

Старлей достал блокнот из штанов и сверил количество людей.

Он убрал руки за спину, выпрямился и властным голосом начал:

– Сегодня мы идём в загородный полигон. Там вас будут обучать дисциплинам и службе. Основные правила: держать строй и не отставать. Тот, кто отстанет, получит по заднице!

Строй захихикал.

– Молчать, козлы! Посмотрим, как вы посмеетесь в этом марше! Всего-то тридцать километров пройти в полном обмундировании!

Все стихли.

«Я до того и представить не мог, что дорога так велика».

– А уж там, поверьте, мы с вами хорошо посмеемся! Высшего начальства не будет, телефонов у вас нет. Сопельки некому будет вытирать, дрочилы!

Курсанты внимательно слушали, внимая каждому слову.

– Шагом марш!

Строй двинулся. Я шёл в середине, ближе к концу колонны. По бокам от меня шли Бахрам и Макар.

Гоха с другими офицерами среднего звена сели в автобус.

Нас повёл старшина прямиком из замка. Тем же самым путём, что день назад я добрался сюда с отцом. Казалось, что это было в другой жизни.

Сперва мы пошли по тропинкам, которые ведут вниз с холма к городу.

Затем, не доходя до города, мы пошли через поля и лесистую местность, на которую я заглядывался ещё вчера. Теперь у меня была возможность рассмотреть это вблизи.

«Сколько разнообразия! Сколько цветов! И ведь кто-то же придумал все эти цветки и коряги, пробивающиеся вверх из земли…» – подумал я, глядя на лес. Мощные деревья покачивались, двигая ветвями, словно медвежьими лапами. Листья срывались с ветвей и устраивали пляску, кружась и падая среди своих. Высокая трава и кустарники скрывали разнообразие насекомых и мелких зверушек, для которых шумный строй из курсантов был лишь странной иллюзией, не вписывающейся в реальный мир.

Мы несли на себе набитые вещмешки, фляги, противогазы и плащ-палатки.

Полевая форма, в которой совершали марш-бросок, проявила себя неплохо. Хотя она и была похожа на хлопковый камуфляжный мешок, в ней было просторно и комфортно. Страшно представить, что стало бы с нами в повседневной форме, которую я увидел на курсантах, когда мы с отцом въезжали в академию.

Через несколько часов похода на моём лбу выступили первые капли пота. Солнце нещадно пекло. Казалось, сверху кто-то поднёс лупу, чтобы выжечь отряд муравьёв. Начали падать первые обмороки.

Двери автобуса, который ехал рядом со строем, открылись, и наружу выпрыгнул старлей Гоха. Трёхслойный подбородок на его лице затрясся.

Он подбежал к упавшему курсанту, оттащил его из строя, приподнял на ноги и отвесил смачного пенделя. Курсант встрепенулся.

– Беги, щенок! – гадко крикнул Гоха.

Команда сработала. Курсант без оглядки побежал за остальными, будто только что не лежал мордой в песок.

Плотные ряды шли, задыхаясь от тёплого воздуха и клубов пыли, что поднималась из-под берец впередиидущих. Мои колени уже подкашивались, но я превозмогал усталость. Зачем получать целительный пендель, если можно обойтись без него?

Я взглянул на Бахрама. Его жилистое тело, казалось, не знало усталости, а лицо, в отличие от лиц иных курсантов, не было покрыто смесью из пота и пыли.

Заметив, что я наблюдаю за ним, он спокойно сказал:

– Какая всё-таки это глупость, Платон. Я тут призадумался над тем, что мы делаем и для чего.

– О чём ты? – с недоумением спросил я.

Бахрам с присущей ему премудростью сказал:

– Начальство делает то, что им приказали. Они не знают другой модели воспитания, кроме той, что довели начальники повыше. Насилием они стращают нас, после чего насилием мы будем стращать других. Замкнутый круг без развития и перспектив.

С некой завистью к выносливости Бахрама, я ехидно заявил:

– Так ты же сам говорил, что круто пройти этот путь и бла-бла-бла. Выходит, отказался от своих слов? Что будешь делать дальше?

– А ну пошевеливайся, а то ща пинка получишь! – послышался мне гнусавый голос сзади. Я повернул голову и увидел Гоху, который не отрывает от меня взгляда. Его лицо заряжено удовлетворённой злобой.

«Идём по полю, как стадо овец, а за нами следят пастушьи собаки». – подумал я, поворачивая голову обратно.

– Вспышка слева! – внезапно скомандовал Гоха, и весь огромный строй повалился вправо. Кто-то упал друг на друга, кому-то повезло перепрыгнуть подальше.

– Отставить!

Курсанты поднялись и снова заняли свои позиции в строю.

– Вспышка справа!

Всё повторилось с той лишь разницей, что все повалились в другую сторону.

Испробовав на вкус пыль с обеих сторон, мы поняли, что она везде одинаковая.

Снова раздалась громовая команда:

– Газы!

Все спешно потянулись к мешку, что у каждого висел на поясе. Быстро открыть тугие застёжки – уже большой подвиг, а что уж говорить про натягивание противогаза на голову! На всё про всё давалось тридцать секунд.

Гоха обвёл строй взглядом, дожидаясь, пока все наденут противогазы.

Посмотрев на часы, он с улыбкой сказал:

– Не успели! На раз принимаем присед, на два встаём! Раз! Два! Раз! Два!..

Когда изнеможение курсантов дошло до предела, он снова рявкнул:

– Газы!

Я за секунду достал противогаз из сумки, взял его за края и тут же очутился в подводной лодке. Сквозь мутные стёкла я оглядел строй. Курсанты превратились в болванчиков с лысой резиной на голове.