– Может, ты и прав… – произнёс он.

– Конечно, я прав! Ты лишил человека жизни по собственной тупости. Это уже не детские выкидоны, которые ты провернул в зале инструктажа!

Он медленно поднялся на ноги и подошёл ко мне. Я увидел протянутую руку Попова.

– Артём.

На секунду я замялся. Стоит ли жать руку беззаботному мажорчику-убийце, которому плевать на остальных?

«Не думаю, что он изменится. Жалкое зрелище».

Я промолчал. Он опустил руку, перевёл взгляд на пол и вышел из кубаря.

Вскоре пришли и другие мои соседи. Первым в кубарь зашёл высокий парень с узким разрезом глаз и смуглой кожей. Другой был рыжим, среднего роста, с веснушками на лице.

Первый тут же удивился, разводя руками в разные стороны:

– Вот так апартаменты! А до этого я в поле жил, да на конях скакал. Странной бывает жизнь! – он перевёл взгляд на меня и с улыбкой протянул руку. – Привет. Я Бахрам.

– Платон. – ответил я, пожимая ему руку.

Второй парень зашёл в кубарь, осмотрелся, вдохнул полной грудью и кинул свою спортивную сумку на ближайшую кровать.

Он подошёл ко мне с протянутой рукой и взглянул с ухмылкой:

– А я Макар.

– Платон. – повторил я, пожимая руку Макару.

Они разошлись к выбранным койкам, начиная раскладывать вещи.

Я повалился на кровать, и она тут же заревела, издавая протяжный скрип.

«Сколько же людей её проминали?..»

Железные прутья впились в мою спину сквозь тонкий матрас. Я перевалился набок, чувствуя облегчение.

Перед окном стоял Бахрам. Он запустил руку в сумку, порылся внутри и достал деревянную чашку. На его лице появилась довольная улыбка. Он поднял стакан к окну, бережно потёр его большим пальцем и поднёс к носу, жадно вдыхая его запах.

Я наблюдал с немалым интересом и удивлением.

Следующим предметом был нож, рукоять которого изрядно износилась. Он поднял его к свету, покрутил в разные стороны, рассматривая резьбу на лезвии, после чего поместил клинок меж рядами своих зубов. Несколько раз прикусив его, он улыбнулся и положил нож на тумбочку.

«Точно ли безопасно с ним жить?..»

В ход пошли чётки. Он поднял их к свету, рассматривая знаки на каждой бусинке, закрыл глаза и начал их перебирать, беззвучно двигая губами.

Случайно я дёрнулся. Кровать затрещала.

Бахрам обернулся и понял, что я наблюдаю за ним. Удивление на его лице перешло в довольную улыбку:

– Тебе кажется это странным?

Пытаясь скрыть неловкость, я ответил:

– Ну…да.

– Каждая вещь заслуживает внимания, заслуживает уважения. С особым трепетом относись к каждой песчинке. Так ты научишься ценить жизнь, мой друг.

Я почувствовал себя странно.

– Э-эм… Хорошо. Мне вроде и так неплохо живётся.

– Это до поры до времени! – он рассмеялся, поглаживая свой живот. – Как ты думаешь, какими мы будем через пять лет?

– Не знаю… Такими же, наверно. – ответил я с сомнением.

Удовлетворённая улыбка не сходила с лица Бахрама:

– Ну как же это так? Мы ведь получим здесь огромный опыт, изменимся физически и душевно. А иначе зачем ты сюда пошёл? Не попу ведь просиживать?

Я промолчал, раздумывая над его словами.

«А ведь действительно. Зачем я здесь?»

Бахрам перевёл взгляд в сторону и спросил:

– Эй, Макар, а ты как думаешь?

Рыжий отвлёкся от разгребания вещей в своей тумбочке и подошёл к нам. Я всмотрелся в его лицо: крупный плоский нос, светлые ресницы, куча веснушек… и соседствующие с ними шрамы.

– Не знаю, как вы, парни, а я собираюсь надрать пару задниц и стать чемпионом. Карьера офицера мне не интересна, зато здесь полно возможностей для спорта.

– Что верно, то верно… Хотя я ожидал более объективный ответ. – с сомнением произнёс Бахрам. – Думаю, полученный здесь опыт не будет лишним.

Я долго рассматривал шрамы, лишь догадываясь об их происхождении, и, не вытерпев, спросил:

– Откуда это на твоём лице?

Макар перевёл взгляд на меня. На его лице возникло понимание.

– Я восемь лет занимался боксом. Бывало, пару раз заштопали.

– Ого. – коротко удивился я.

Внезапно Макар обрадовался и с восхищением произнёс:

– Думаю, в академии я добьюсь новых высот. Здесь для меня просто идеальная жизнь: распорядок, дисциплина, сон по графику! Если ещё и спарринговать разрешат, то прямо хлеб с маслом! А в моём случае – груша с перчатками!

– Ты слишком увлечён своим телом, лучше подумай о душе… – ответил Бахрам, прищурив глаза.

– Ну давай только без своих нравоучений! Душа не сделает меня лучшим. И уж точно не твоя медитация, на которую ты тратишь по пол дня.

Я подметил их знания друг о друге и сказал:

– Видимо, вы уже успели познакомиться.

– Да, мы познакомились на врачебной комиссии. Наши взгляды настолько разные, что я счёл, что общение с ним меня многому научит… – сказал Бахрам, раздумывая. – Пока я узнал только о ценности курочки с пюрешкой, спортивном питании и о том, как нужно ставить удар, чтобы не сломать руку. – он рассмеялся во весь голос. Наконец маска равнодушия слетела с лица, и небожитель на момент беззаботного смеха поравнялся с народом.

Макар поднял массивную руку вверх и кинул её на худые плечи Бахрама. Он с улыбкой приобнял своего друга, усиливая хватку:

– Ах ты ж дохляк!

Их беседа заставила меня задуматься.

«А может, не всё так уж и плохо? Здесь есть интересные и вполне адекватные люди».

Они продолжили беседу, а я решил удалиться. Слишком много сил уходило в никуда, а я всё еще не мог смириться со своей новой жизнью.

Глядя через окно замка, я видел бескрайние поля и хвойные леса, что находились внизу. Эти места притягивали меня своим умиротворением. Там не надо ничему и никому соответствовать, выслушивать речей о том, что ты должен, или терпеть выходки интеллектуально неудавшихся индивидов. Где-то там настоящая пустота для души – свобода…

Я простоял так довольно долго, рассматривая природный пейзаж.

«Как бы я это отразил на холсте? Оставил бы всё как есть или добавил бы красок? Сделал бы её яркой и светлой или затянутой грозовыми тучами?..»

Так я и простоял до тех пор, пока нас снова не собрал старлей.

В этот вечер я впервые узнал о таком мероприятии, как вечерняя поверка. Курсанты нашего этажа выстраивались в несколько колон и ждали, пока их фамилию назовут. Таким образом проверяли наличие людей.

Пытаясь выдать слабый охрипший голос за вой командира, Гоха рявкнул так, что ему пришлось схватиться за горло:

– Самойлов!

– Я!

Отбой состоялся по команде дневального ровно в десять часов. Лёжа в непривычно тесной кровати, я помыслил о доме. Об этом уютном мирке, в который не проникал мир противоположный – уличный. Там меня не волновали убийцы, ледяные ветра и подстерегающая за углом нищета. Всё благодаря семье.

На следующий день в наш кубарь ворвался старшина курса и отрывисто отчеканил:

– Подъём!

Я с трудом разорвал слипшиеся веки и тут же увидел, как Макар, Артём и Бахрам суетливо собираются.

– Чего?.. А вы куда? – спросил я, просыпаясь.

– Ты что! Мы же сегодня выбираемся в лес! На КМБ! – удивившись, объяснил Бахрам. – Собирай всё в вещмешок быстрее! И форму надеть не забудь!

Из моих уст вырвалось:

– Бля…

Я вскочил, открыл тумбочку и принялся пихать всё в вещмешок. После начал повторять то же самое с вещами, что лежали в шкафу.

– Да ты чего, дурень совсем? – иронично спросил Макар. – Тебе не нужно брать всё! Вот список, который я написал во время инструктажа.

Он передал мне клочок бумаги. Я развернул его и начал читать:

Сухпай, термуха, доки, карты района, гигееена, компос, спички, сталовые принадлежности, свечи, тетради, ручки, носовые пладки, ножик, унивирсальная линейка.

«Макар явно уделил больше внимания боксу, чем орфографии…»

Собрав всё по списку, я с облегчением отметил:

– Кажется, всё…

– Ты, конечно, молодец, но где твой противогаз? – спросил Бахрам, оглядывая меня с ног до головы.