Сев на своё примятое место, Гоха высказал с показным фиглярством:

– Не думайте, господин Попов, что вам здесь всё сойдет с рук. Я прекрасно осведомлён о том, чей вы сын. Во-первых, сейчас вы напишите объяснительную за стрижку. Во-вторых, ваши фокусы не останутся без внимания!

– Да знаю я. Вы так говорите, пока вам самим объяснительную не дадут. – ответил Попов, злобно усмехаясь.

Офицер замолчал, обдумывая следующий шаг.

– Пишите объяснительную.

– Нет. – твёрдо произнёс Попов.

– Тогда могу вас поздравить. Вы первый, кто заступит в наряд.

– Ага… – пробубнил Попов, напряжённо копаясь в мобильнике.

– Сейчас вы все сдадите телефоны. – сказал офицер, доставая картонную коробку из-за стола.

На лицах курсантов возникло недоумение.

– Чего?! – воскликнул Попов.

– Но нам об этом не говорили… Зачем это нужно вообще? – выказали своё недовольство несколько человек. Остальные лишь удивлённо подняли брови, оглядывая друг друга.

Гоха встал перед партами, убирая руки за спину:

– Это распоряжение начальства. Никаких лишних предметов, которые могли бы мешать службе и учебе. Вы подписали контракт, так что подчиняйтесь приказу!

Попов быстро нажал пару кнопок и поднёс телефон к уху. Подождав пару секунд, он начал говорить:

– Ало-о-о! Пап! Тут у меня телефон хотят отобрать!.. Гоха какой-то… Старший лейтенант! Ага… Да. Хорошо!

Он убрал телефон от уха и на весь зал крикнул:

– Я оставлю у себя телефон! Вам скоро позвонят, мистер сверхглавный начальник-пододеяльник!

Старлей проглотил оскорбление, терпеливо проходя по рядам с коробкой для телефонов.

Очередь дошла до парты, где сидел я с Поповым. Офицер протянул руку к моему соседу, ожидая, что тот положит в неё телефон. Тот лишь молча уставился в глаза Гохи.

– Сдавайте. – потребовал офицер.

– Да нет же! – наотрез отказался Попов.

– Сдавай!

– Вам сейчас позвонят…

Резким движением Гоха вырвал телефон из рук Попова и кинул в коробку. Дуэль закончилась словами:

– Приказы не обсуждаются!

Я молча сдал телефон. Было бы глупо лезть под горячую руку.

Попов сложил руки на груди и с недовольным видом опустился вниз по скамейке.

– Пизда вам. – тихо пробурчал он.

Офицер убрал коробку с телефонами в стол и уселся на стул поудобнее.

– Вы получите всё необходимое со складов академии. Сейчас я вам всё расскажу… – продолжил он инструктаж.

Снова монотонная тирада, которая погрузила меня в сон. Время пролетело незаметно.

После окончания инструктажа несколько «старшаков» подошли к залу и проводили нашу группу до кубарей. Мне довелось увидеть огромные каменные залы, освещаемые факелами. В одном из них стояла подобная римским колонна, на которой висели лица отличившихся курсантов.

«И почему они все живут в каком-то замке?.. Сейчас двадцать первый век. Это по-настоящему странно!»

Медленно начал говорить старшекурсник, начиняя вековой мудростью каждое слово:

– Да, пацаны. Вот вы и здесь, зеленые и несмышлёные. Сами выбрали такой путь? Поступить сюда – значит иметь желание всю жизнь исполнять приказы без лишних вопросов. Большинство из вас взвоет на первых порах, но смирится.

Многие согласились. Они действительно готовы делать то, что им скажут, при этом лишний раз не задумываясь.

В моей голове тут же возникло сомнение:

«Такая ли жизнь мне нужна? Конечно, каждому своё, и это тоже важно. Но я… Такой ли я?»

Новый дом

Нас проводили до башни, в которой расположено общежитие. В каждой комнате по пять спальных мест и отдельный санузел.

«Всё не сахар, но всё же это не сотня потных мужиков под боком…» – обрадовался я.

О присутствии здесь курсантов до нас говорили лишь редкие записи, нацарапанные на стенах и тумбочках. Чаще всего писали годы своей службы либо матерные слова.

Из любопытства я заглянул за прикроватную тумбочку. Там, спрятавшись за нитями паутины, зияла высеченная надпись:

«Убирайся!»

Нам велели расположить вещи согласно тому, как это указано в уставе. В тумбочках – предметы первой необходимости. В шкафу – повседневная форма и спортивная.

Я занялся делами, раскладывая вещи по нужным местам.

«Это лучше положить здесь, а это здесь. Вдруг я буду спешить или опаздывать?..»

В кубарь зашёл Попов, смутьян с влиятельным предком.

Пройдя мимо, он сел на кровать, опустил голову и начал навязчиво хлюпать носом.

Я продолжил заниматься делами, не без интереса поглядывая в его сторону. Всё тот же мрачный тип, уставившийся на пол, но что изменилось? По щекам катились слёзы – чистый янтарь в лучах уходящего солнца.

Я начал разговор из жалости:

– Похоже, мы соседи.

Он поднял голову и посмотрел на меня:

– Да, соседи в этом чёртовом замке… Ещё и этот осёл в погонах меня возненавидел. Так бы ему в морду и дал.

– Меня он тоже невзлюбил. Но ты там казался довольно уверенным. Разве тебя не поддержат родители?

Попов тут же возмутился. Брови его поднялись, на лбу выступила гармошка из складок.

– У меня полно связей! Я любого мудака здесь разжалую!

– Спокойно! Нельзя же так найти подход к людям. – ответил я.

– Да срал я на этих людей! Я не уважаю этих кретинов!

Попытавшись его понять, я сделал ошибку. Ничего кроме омерзения во мне не возникло. Я ответил:

– Слушай, мне тоже здесь не нравится, но я же не распускаю сопли и не угрожаю всем. И если ты такой крутой, то почему разнылся?

Попов резко встал с кровати и уставился мне в лицо. По его возмущённой гримасе было ясно, что он готовится совершить бросок.

В голове возникли варианты:

«Бросится с кулаками или покроет матом?..»

Однако он промолчал и снова сел на кровать. Я облегчённо вздохнул.

«Этот дурак не опасен»

Лицо Попова исказилось: он оттопырил губы, поочерёдно закрывая то правый, то левый глаз. Было видно, что это не очередной его фокус. Такое могло быть похоже на удар током или эпилепсию, если бы впоследствии он не зарыдал, выдавливая слова:

– Я не хочу здесь быть… Дома у меня было всё! Джакузи! Домашний кинотеатр! Крутые тачки! Девочки-модели! А здесь какой-то сраный доисторический замок, где каждый хочет указать, как мне жить! Да кто они такие! Чего они добились?!

– И как же ты сюда попал? – с любопытством спросил я.

Он взглянул на меня с надеждой. Все следы ненормальности на его лице испарились.

– Да я… сбил человека. Это был парень моего возраста. Он просто переходил улицу… Я даже не остановился… – он помолчал, вытирая слёзы рукавом. – Всё решили по-тихому и посадили меня сюда, чтобы я, как это называет мой отец, «осознал ответственность».

Не скрывая удивления, я спросил:

– Ты сбил человека?.. Как это вообще произошло?

Растерянно, будто прикинувшись наивной девчонкой, он ответил:

– Я не особо умею водить… Ну и ещё был слегка не трезв…

Меня удивило его признание. Этот инфантильный парень, вылезший из золотой клетки, ещё и считает, что с ним поступают несправедливо!

– Ты тот ещё олень. – отрезал я.

Попов сразу же вспыхнул. Он слетел с койки и накинулся на меня.

От такой неожиданности мои ноги подкосились, я потерял равновесие и повалился на пол. Попов схватился за мою шею и начал давить, да так, что я чуть не потерял сознание.

– Сука! – провопил он, усиливая хватку.

В суматохе я увидел беспощадный взгляд. Взгляд человека, которому нечего терять… и который готов убивать.

Мне хватило сил вмазать в его кадык. Попов закряхтел, руки его ослабли. Я плюнул ему прямо в лицо.

– Собака! – растерявшись от неожиданного приёма, крикнул Попов. Он начал протирать глаза.

Я произнёс, посмеиваясь:

– Дурак! Видно, что дерешься впервые!

Ловко двигая телом, я вылез из-под нападающего и тут же врезал ему по морде. Попов сразу остыл.

Я встал, отряхнулся и взглянул на лежачего. Тот перевернулся, засопел носом и тупо уставился в потолок.