И только пропищала микроволновка, только кусочек сочного, тягучего счастья поднимается из тарелки, как опять на всю кухню раздаётся вопль:

– Что ты делаешь?!

– О Господи, Надя! – тяжело вздыхаю. – Как ты задолбала. Сядь лучше и поешь со мной, чем орать на всю!

– Вика! Вика-а-а-а! – подбегает ко мне сестра, – Ты же не ешь такое! Ты вообще питаешься исключительно ресторанной едой! Что с тобой Вик? Скажи мне! Я же твоя семья! Мы всё преодолеем! – Со мной, Надька, сейчас случится нервный срыв! – рыкнула на сестру, – И если ты не сядешь напротив, и не начнёшь есть, я тебя прибью. И молча, Надя, молча! – строго добавила, откусывая бутерброд и закатывая глаза от наслаждения, – Дай насладиться тишиной и вкуснятиной, которую не пытаются утянуть.

И мы поели. Тихо и не спеша. А главное, молча. Но взгляд сестры сканером гулял по мне, не давая полностью расслабиться. Ну и в конце концов я не выдержала.

– Надя, давай представим, что я потеряла память и мне нужно вспомнить последние… десять лет, скажем. – начала я спокойно, – И вот я хочу узнать у тебя: кто я такая? Расскажи мне. Ты же моя сестра, значит, должна хоть примерно знать, как я жила это время и что из себя представляю. – но судя по округлившимся глазам сестры и паники в них, я от неё ничего не добьюсь.

Вдох-выдох Вика! Вдох-выдох! Выход есть всегда, его нужно только найти.

– Вика, ты правда ничего не помнишь? – прохрипела Надя тихо.

– Да, Надь. Я ничего не помню. И вообще, в моём… мире, что ли, у меня есть муж Паша и трое детей: Ксения, Екатерина и Мирон. А тут я просыпаюсь и оказываюсь за хрен знает сколько километров от своего дома и оказывается, что до сих пор Степанова, а не какая не Лебедева!

Всё это я выдаю на одном дыхание, потому что уже у само́й начинают сдавать нервы! Задолбали все! Но смотря в глаза сестры, понимаю, что она не верит мне. Вот ни грамма понимания не проскакивает в её взгляде.

– Так. Ладно. – хлопаю по столу и начинаю подниматься. – Поехала я. У вас там праздник, а я отвлекаю тебя. Сейчас уберу и… что-то там было у меня на вечер, вроде. – добавляю уже тише, начиная убирать тарелку со стола.

– Что ты делаешь? – писком выдаёт сестра.

– Тарелку, блядь, в мойку убираю! – с психом отвечаю. – Я даже материться начала здесь. – добавляю тише. – Фух. Прости Надь. И… пока. Я поехала.

Выхожу из дома, оставляя в полном шоке сестру. Туфли даже не обуваю, просто беру в руки и иду по дорожке на выход. Где-то сбоку что-то разбивается и каждый мой шаг сопровождается полнейшей тишиной. Будто и нет здесь дюжины детей.

А уже когда я взялась за ручку, меня догоняет взволнованный голосок Поли:

– Тёть Вик, а ты ещё приедешь? – и смотрит своими глазками так внимательно.

– Конечно, родная. – отвечаю, опять приседая на уровень с племяшкой. – Сейчас только порешаю некоторые дела и приеду. Давай мы с тобой, на следующей неделе, поедем по магазинам, а? – и опять что-то где-то разбилось.

– Обещаешь-обещаешь? – подходя ближе и обнимая меня, шепчет Поля.

– Обещаю-обещаю. – отвечаю и целую в щеку.

Меня обнимаю крепко-крепко и через пару секунд уже уносятся, махая ручкой на прощание. И мне пора.

Пора! Пора дать дрозда этому непонятному мне миру, или сну, или хрен пойми чему!

Открываю глаза и злюсь! Злюсь так, что хочется разнести здесь всё вдребезги.

– Это в кого же ты превратилась Вика, что окружили себя вот… ЭТИМ всем! – начинаю усиленно махать в воздухе руками, не зная, куда и девать эти все паршивые эмоции, которые накрывают с головой. – А я думала, что Пашина рыбалка с мужиками довела меня. Как оказалось: рыбалка – это ещё цветочки, а вот ТЫ, Виктория, мать перемать, Викторовна – это настоящие ягодки! Шиповника!

Резко встала с кровати. И вроде же только проснулась, но настроения нет, от слова совсем.

Я же так надеялось, что всё это сон, но сегодня мне снилось, как я сижу в том грёбаном клубе, куда вчера поехала и смотрю, как «мои подруги» едят меня. Вот прямо берут и откусываю по кусочку!

Я таких ужасов, даже в старом добром кино не видела! А здесь… трандец, звездец и ещё сверху, что-нибудь эдакое!

– Я не сумасшедшая! Но всё, что происходит – это уже край! – зло рычу себе под нос, умываясь. – И самое обидное, что и поговорить не с кем! Они же меня в дурдом запрут! Или вон, как Надька, ныть начнут и спрашивать, чем я таким смертельным больна! – кинула полотенце и опять почувствовала боль в голове. И такая она… нехорошая. – Чего же так болит-то? Я и не пила вчера, почти. Только тот бокал коньяка у Нади. А в клубе…

Ох, что было в клубе! Я и не думала ехать, но когда уже поднялась в квартиру – меня там ждали.

Как оказалось, с Мариной и Леной (это ещё одна «подруга»), мы по субботам ходим в разные клубы. Отдохнуть от суеты и развеяться.

Эти две дамы – замужем. У Марины и Романа, оказывается, двое деток. Мальчики. А он, кобелина, с вином и цветами, к тебе, Вика, шастает. А у Лены есть муж Виталик и дочь Милана. И это, спасибо «подругам» за их не затыкающиеся ротики, которые выдавали эту информацию как бы между прочим.

Хотя судя по взглядам, которые они бросали в мою сторону, говоря о своих семьях и фразе «Ой, ладно, а то Вике не понять. У неё-то никого», говорили они это с определённой целью.

– И неужели тебе приятно это общество, Виктория? – спросила, грустно глядя в своё отражение, – Неужели, этот суррогат ценнее, чем время, проведённое с сестрой и племянниками? Что с тобой случилось, Вика? Кто это всё сделал с тобой?

Вот не получается у меня собрать этот пазл. Не состыковывается что-то.

Может, права Юля – это всё инопланетяне. Что-то же существует в нашем мире, что вот такое творит?

– Я ведь попросила только полдня для себя. Совсем немного. А что в итоге? – и хоть плачь сейчас.

Вот только плакать мне хотелось вчера, потому что такого дерьма в свою сторону я ещё не слышала никогда!

Сидя на втором этаже клуба, куда нас привёз Николай Иванович.

Бедный мужик, кстати! Это же, что получается, у него с таким работодателем ни выходных, ни проходных? Охренеть просто можно! Но вчера я была благодарна ему за то, что остался ждать возле этого грёбаного клуба!

Устав слушать разговоры Марины и Лены о том, что «мне не понять»! Знали бы вы, курицы драные, как мне не понять, рот бы не открывали! Но в тот момент я уже поняла, что лучше промолчать. Уж больно все нестандартно реагируют на моё поведение.

Я пошла искать туалет. Коктейль, что был заказан Мариной, я не пила, но отдохнуть хотелось уже сильно. И решила, что сделаю ход конём. Схожу в туалет, а после скажу, что стало плохо и я домой.

Не танцевать, ни тем более приключений на задницу искать не намерена! Мне бы для начала разобраться с тем, что имею, а уже потом решить, как быть дальше.

Но стоило мне запереться в кабинке, как я стала свидетельницей очень интересного разговора.

– Как думаешь, Вика обиделась? – это был голос Лены. Они, что пошли следом за мной туалет?

– Да ей до задницы всё и все! – зло выплюнула Марина, а я опешила просто, – Она уже трахается, наверное, где-то с очередным малолетним сосунком! – и столько яда в голосе, что меня даже затошнило.

– Слушай Марин, ну зачем ты так? Может, у неё что-то случилось? Ты же видишь, что Вика, последние три месяца сама не своя. – и вроде нормальные слова, но никакого сочувствия или участия в голосе нет у «подруги Лены».

– Лен, не чуди! Она всегда такая была! Всегда вся из себя. Идеальная женщина! Проститутка она идеальная! Только вместо того, чтобы получать от них деньги, сама им платит, чтобы её драли во все места!

– Фу, Маринка. Как пошло. – а после туалет наполнил их мерзкий смех.

– Пошло, не пошло, но Вика такая всегда была. Особенно после своего Кипра. Что там с ней случилось, хрен его знает. Но когда она приехала назад, вся такая идеальная и через губу не плюнет, стало ясно, что это всё. Пропала девка. Рома у меня вообще говорит, что все её гостиницы строят только те, кто хорошо её оттрахал перед этим.