В течение двадцати пяти минут по моим часам один танцующий дервиш, который, кажется, просто посетитель, но под воздействием общего действия, в то время как другие воют и вращаются, неутомимо кружиться в тишине, не издавая ни малейшего звука, вращающийся в длинном, настойчивом, непрерывном вихре, как будто решивший доказать, что он более свят, чем воющие, вращаясь дольше, чем могут выдержать воющие — яркий пример фанатической выносливости, так сказать. Нельзя не восхищаться религиозным пылом и целеустремленностью, которые заставляют эту одинокую фигуру молча вращаться вокруг своей оси в течение двадцати пяти минут со скоростью, которая нарушит равновесие кого-либо, кроме танцующего дервиша секунд за тридцать, и что-то действительно героическое есть в том, как он, наконец, внезапно останавливается, и, не издавая ни звука и не предавая какого-либо чувства головокружения от выполнения упражнения, снова одевается и уходит в тишине, без сомнения, осознавая, что он более свят, чем все воющие, вместе взятые, хотя они все еще поддерживают его. Поскольку безошибочные сигналы усталости невольно берут верх над ярыми ревнителями веры, а более слабые уже выходят из строя, и военная точность изгибов тела, покачивания и подергивания головы начинает терять свою упорядоченность, шестерка «поощряющих», вытянувшись на овечьих шкурах перед воющими, как унтер-офицеры перед отрядом новобранцев, усиливают свои вдохновляющие крики « Аллах! Аллах акбар!», как будто опасаясь, что шум может утихнуть из-за несколько уже истощенных органов артикуляции, если только они не вступят более энергично и не помогут увеличить громкость.
Маленькие дети теперь приходят сюда, с нетерпением ожидая счастливой возможности растянуться по полу, как сардины в жестяной коробке, и тогда священник идет по их телам, переходит от одного к другому вдоль ряда и возвращается тем же путем, в то время как два помощника поддерживают его, держась за руки.
В случае с маленькими детьми священник осторожно наступает на их бедра, чтобы не нанести им физического ущерба; но если получатели его святого внимания, по его оценке, достаточно сильны, чтобы выдержать, он наступает прямо на их спины, затем малыши вскакивают как можно бодрее, страстно целуют руку священника и выходят из комнаты дверь, по-видимому, сильно обрадованными оказанной честью. Наконец человеческая природа больше не может этого выдерживать, и спектакль заканчивается долгим отчаянным воплем «Аллах. Аллах. Аллах!» Измученные ревнители веры, промокшие от пота, делают шаг вперед и получают то, что я считаю довольно неадекватной наградой за то, что они так истязают себя - то есть привилегию целовать уже многократно поцелованную руку священника, и в 5.45 спектакль окончен. Я уезжаю вовремя, чтобы сесть на шестичасовую лодку для Галаты, довольный лучшим шоу, которое я когда-либо видел за черик.
Я уже упоминал о том, что есть много красивых прибрежных мест, в которые константинопольцы отправляются по воскресеньям и в праздничные дни, и среди них нет более прекрасного места, чем остров Принкипо, один из группы Островов Принца, расположенной примерно в двенадцати милях от Константинополь, вниз по заливу Исмидт.
Шелтон Бей (полковник Шелтон), английский джентльмен, который руководит пушечным заводом султана в Топане, и известный автор «Руководства механики» Шелтона, владеет самой прекрасной паровой яхтой на Босфоре и три воскресенья из пять я провел здесь, с этим джентльменом и его прекрасной леди, любезно пригласившими меня посетить Принкипо с ними на целый день.
По дороге мы обычно участвуем в гонках с обычным пассажирским пароходом, и поскольку яхта Бейя не является игрушкой по размеру и скорости, нам, как правило, удается держаться достаточно близко, чтобы развлечься комментариями о красоте и скорости нашего маленького корабля с многолюдной палубы другого судна. Иногда на нашей яхте с нашей маленькой компанией на борту, встречается какой-нибудь человек, знакомый Бейя, который, прибыв на пассажирском катере, принимает приглашение на круиз по острову или обедает на борту яхты, когда она стоит на якоре перед городом. Но появление «Американского Велоциписта» и его блестящей машины, удивительной вещи, которую Принкипо никогда раньше не видел, создает настоящую сенсацию и становится «чудом девятого дня»(английская идиома, означающая "сенсация"). Принкипо - это восхитительный остров сплетен, который летом занят семьями состоятельных константинопольцев и ведущих бизнесменов, которые ежедневно ходят туда-сюда между маленьким островом и городом на пассажирских катерах, регулярно курсирующих между ними, и каждое воскресенье посещают остров толпами в поисках здоровья и удовольствия, которые дает выходной день.
Пока я находился в Константинополе, я по почте получил цикломер (прибор для измерения расстояния) Батчер, устанавливаемый на спицы. Во второй поездке на Принкипо я измерил дорогу, проложенную вокруг половины острова; расстояние составляет четыре английские мили с небольшим.
Дорога была построена беженцами, нанятыми султаном во время последней русско-турецкой войны, и она очень хорошая. Частично она ведет между великолепными виллами, на верандах которых видны группы богачей и красоток османской столицы. Армяне, греки и турки — дамы последних иногда пользуются привилегией отказаться от паранджи во время посещения сравнительного уединения вилл Принкиппо - с большим количеством англичан и европейцев. Такое впечатление, которое произвел велосипед на фантазии юных леди Принкипо, видно из следующего комментария, сделанного в ходе конфеденциальной беседы Шелтона Бея с приятелями и любезно написанного им, вместе с их английским толкованием.
Женский комплимент Принкипо первому велосипедисту, посетившему их прекрасный остров, звучит так: «O Bizdan kaydore ghyurulduzug em nezalcettt sadi bir dakika ulchum ghyuriorus nazaman bir dah backiorus O bittum gitmush». (Он бесшумно и грациозно скользит мимо; мы видим его только на мгновение; когда мы снова взглянем, он уже уехал.)
Мужчины, конечно, менее поэтичны, их идеи больше ориентированы на практическую сторону возможностей нового соперника, и они комментируют следующее: «Onum beyghir hich-bir-shey yemiore hich-bir-shey ichmiore hich yorumliore ma sheitan gibi ghiti-ore.»(Его лошадь, ничего не ест, ничего не пьет, никогда не устает и скачет, как сам дьявол.)
Однако справедливо добавить, что любой смелый уроженец запада, собирающийся сойти на Принкипо с целью прокатиться на велосипеде с прелестницей под лунным светом, будет тут же «спущен в море», если, конечно, он не привезет на остров триндем, так что бы маму можно было бы разместить на сиденье сзади, поскольку дочери общества Принкипо никогда не блуждают под лунным светом или любым другим светом, без ее сопровождения или какого-либо такого же надежного и заботливого родственника.
Для азиатского тура я изобрел «велосипедную палатку» - удобное приспособление, с помощью которого велосипед приспосабливается так, чтобы он соответствовал полюсу палатки. Используемый материал - это тонкий, прочный лист ткани, который скатывается в небольшой объем, и чтобы сделать его полностью водонепроницаемым, я пропитал его кипяченым льняным маслом. Отныне на моих ногах будут черкесские мокасины с острыми носками, торчащими как нос венецианской галеры. У меня была пара, изготовленная на заказ знакомым сапожником в Галате, и для ходьбы или для педалирования они опережают любую обувь, которую я когда-либо носил. Они так же мягки, как трехлетняя перчатка, и носятся бесконечно, и для причудливости внешнего вида ботинки цивилизации никуда не годятся.
За три дня до начала я получаю дружеские предупреждения от английского и американского консула о том, что Турция в Азии наводнены разбойниками, причем первый говорит, что, если у него будет возможность, он откажет мне в разрешении отправляться в столь рискованное предприятие. Однако я полностью уверен в том, что велосипед окажется эффективной защитой от любого ненадлежащего знакомства этих резвых граждан. С момента прибытия в Константинополь газеты здесь опубликовали отчеты о недавних подвигах, совершенных разбойниками возле Эски Баба. Я почти не сомневаюсь, что в то памятное воскресенье среди моих очень заинтересованных зрителей было больше одного разбойника.
