Литмир - Электронная Библиотека

Аксиния Орловская

Русская голубая с улицы Никольской

Глава 1. Когда на Никольской плачет единорог

Осень в Москве была прохладной. Это то самое время, когда тротуары по утрам заливаются нежным тёплым светом, а вечером голубоватые тени прячутся в углах тёмных улочек.

Группа детей из подмосковной творческой школы приехала в столицу на экскурсию и мастер-класс по живописи. На улице Никольской они кружочком столпились вокруг своего педагога Инны Львовны – крупной женщины, постоянно поправляющей рукой торчащие пряди из-под розового берета и нервно читающей Пушкина: «Настала осень золотая. Природа трепетна, бледна, как жертва, пышно убрана».

Когда-то в молодости Инна Львовна мечтала о карьере художника, но мечты растворились после ухода в декретный отпуск. Она смирилась с ролью преподавателя изобразительного искусства в детской художественной школе и больше себя не представляла Фридой Кало. Лишь иногда делала букли а-ля Фрида, брала кисточки с красками и что-то изображала на холсте, чтобы не потерять навык.

Поджав губы, руководитель класса терпеливо ждала, когда учащиеся закончат галдеть и разложат акварельные тюбики, кисти, поставят мольберты. Затем, с восторгом от своей начитанности, она начала утомительный рассказ про знаменитые окрестности. Кто-то уже пробовал сделать набросок. Кто-то стоял, открыв рот, слушал певучее повествование о Печатном дворе.

Злата аккуратно достала из рюкзака принадлежности и вздрогнула от возгласа Инны Львовны:

– Ярослав, ты опять испортил всю композицию!! – её грозный взор был устремлён на невысокого худощавого юношу семнадцати лет с ярко-рыжей шапкой волос.

За минуту до этого он с удовольствием делал на гладкой бумаге первые резкие наброски акварелью. Вся красная от возмущения, учительница продолжала визжать:

– Я уже несколько раз исправляла твой эскиз, всё равно малюешь, как ребёнок! Я сказала ждать моей команды! Зачем тебе пленэр? Тебе достаточно раскрашивать заборы!

Самый старший из учащихся Аркадий кинул в него для убедительности скомканной жвачкой и тихо засмеялся. Его загорелое лицо с длинным носом и круглыми карими глазками в очках напоминало сову.

Ярослав нахмурился. Пухлые губы обиженно надулись, а голубые глаза метнули недовольный взгляд на преподавательницу. Однокурснику он показал кулак и, бросив влажную кисть в рюкзак, пробурчал:

– Неизвестно, кто из нас ещё, что должен красить.

Но его уже никто не слышал. Творческий подъём вновь вернулся к Инне Львовне, которая с утроенной силой решила вместить в головы детей всю информацию большой советской энциклопедии. Младшая сестра Ярослава Злата с сожалением произнесла:

– Не обижайся на неё. Прогуляемся по улице, посмотрим работы передвижников? Вон видишь, пошёл с мольбертом мужчина, он точно художник. Здесь многие пишут эскизы.

– Мне в этом году поступать в училище. Если и там будут такие учителя, я откажусь сдавать экзамены. Лучше пойти пахать на стройку, чем выслушивать эту нервную.

– Вперёд, иди работать маляром! Ха-ха! – засмеялся подкравшийся со спины Аркадий. – Живопись не для таких, как ты! Разве сможешь оплатить практику? Не мечтай! Тебе нужно вкалывать. Кормить бабку и сестру.

– Иди отсюда, Аркашка – мелкая букашка! – Злата толкнула смеющегося парня. – За тебя учительница нарисует экзаменационную работу. Сам ничего не умеешь. А родственники заплатят ей деньги. Без родителей ты никто!

– Мелочь пузатая, я тебя сейчас одним пальцем раздавлю! – Аркадий грозно двинулся в сторону девочки.

– Отойди! Иначе вся Никольская будет над твоей лежащей на булыжниках тушей смеяться! – Ярослав вплотную подошёл к нему и пристально заглянул в глаза. Он старался себя сдерживать, сжимая кулаки в карманах куртки.

– Ещё поговорим, – недовольно пробубнил Аркадий, отходя к мольберту.

Насупившись, он незаметно проткнул краем кисточки воздушный шар в руках проходящей мимо маленькой девочки. Ребёнок испуганно заплакал, показывая маме висящую на верёвочке тряпочку вместо шарика. Аркадий тут же спрятался в толпе однокурсников, пока мама успокаивала расстроенную дочь. Он с удовольствием тихонько подхихикивал, прячась в капюшон.

– Спрятался, индюк, – сказал Ярослав сестре, складывая свои и её вещи в рюкзак. – Пошли погуляем.

Они заторопились за шагающим вдоль улицы невысоким мужчиной с этюдником в льняной сумке. Инна Львовна была в таком вдохновении, что не заметила уменьшения количества слушателей. Она с энтузиазмом рекламировала на всю улицу архитектора Синодальной типографии. Её развёрнутая ладонь указывала на перспективу, стремящуюся к Спасской башне. В этот момент Инну Львовну нисколько не интересовали стоящие за спиной ребята.

В тот особенный субботний день на Никольской гуляли группы с экскурсоводами, дети с родителями, влюблённые парочки, студенты и школьники. Музыка, песни и смех звучали от Лубянской площади до Кремля. Отдыхающие позировали для селфи на самых интересных локациях. Школьники стайками перебегали от сцены с поющими артистами к площадке с жонглёрами на ходулях.

– Я хочу мороженое. Ты будешь? Вон там продают, возьми мне, – Злата сделала жалобный вид и для убедительности дёрнула брата за рукав.

– Не проси, у меня только на проезд осталось, – тихо ответил Ярослав. – В этом месяце пойду опять разгружать стройматериалы на склад. Может, получится тебе на день рождения присмотреть подарок. Тебе ведь скоро пятнадцать. Будешь помогать почтальону разносить почту?

– Наша соседка обещала взять помощником на раздаче листовок, – девочка что-то долго искала в сумке. – Можешь мне воды купить?

– Говорю, денег нет. Мне ещё за квартиру нужно заплатить.

Злата вздохнула и пошла по тротуару за братом.

Они всё ближе подходили к площадке с циркачами. Ярослав с восторгом смотрел, как подкидывает жонглер на ходулях разноцветные палки. Внезапно артист нагнулся и подал юноше коробку. В ней лежали свёрнутые в трубочку бумажки. Сидящий на его плече большой зелёный попугай вытащил клювом записку и протянул ее Злате. Он что-то смешно пытался выговорить на своём птичьем языке.

Девочка развернула бумажку и громко прочитала:

– Кто избавится от страха, тот научится летать.

– Какая банальщина, – Ярослав насмешливо посмотрел на сестру, делясь с ней пластинкой жевательной резинки. – На мороженое и воду денег не хватит. Но есть жвачка.

– Ничего не банальщина, – Злата спрятала клочок бумаги в карман. – Если вдуматься, то это правда.

– Если не будешь бояться, то сможешь летать, как птица?

– Я не пробовала, может и научусь.

Сзади раздался шум падающих на тротуар предметов. Девочка обернулась. Это был тот самый художник, за которым они пошли, но потеряли из виду. На тротуарной плитке в окружении кисточек лежал небольшой холст. На нем был нарисован котёнок. Ничего необычного. Удивляло только то, что котёнок бегал по поверхности полотна, как живой. Злата дёрнула за рукав стоящего рядом брата. Ярослав развернулся и тоже обратил внимание на рисунок.

– Вам показалось, – негромко сказал загадочный человек, собирая вещи. Смахнув рукой изображение с натянутого материала, добавил: – Иногда на этой улице можно увидеть много необычного. Сейчас вам всё это показалось.

Мелкая разноцветная пыль полетела с холста на тротуар и исчезла. Рисунка больше не было.

– Какой противный художник, – заметила шёпотом Злата. – Посмотри, один глаз у него коричневый, а второй зелёный. Если разглядывать его лицо с двух сторон в профиль, то это два разных человека. И они ужасные, смотрят в разные стороны. Я так даже не нарисую.

Незнакомец отправился дальше, оставив брата и сестру в недоумении. Ярослав выкинул обёртку от жвачки в мусорную корзину и решительно потянул Злату за край рукава:

– Прикольный он. Что было изображено на холсте? Нужно узнать.

Владелец странного холста уже ушёл по Никольской вперёд. Походка его была слишком подвижна, как на шарнирах. При невысоком росте и довольно странной наружности он напоминал мерзкую липучку. Когда его рот криво улыбался прохожим, разноцветные глаза становились злыми и холодными, как ледяные лужи в феврале. Взглядом он бегал по всем предметам и людям, идущим навстречу. Оборачивался по сторонам, с интересом рассматривая всех и каждого. От его наглого взгляда не ускользала ни одна деталь.

1
{"b":"863782","o":1}