Пятнадцать матросов – безумно мало для такого большого фрегата, и, услышав приказ капитана, многие роптали и недоумевали. Пятнадцать – строгий минимум, чтобы управиться с кораблём, особенно в столь опасном путешествии. Но сейчас, когда правда, словно тухлая селёдка, наконец-то выплыла наружу, многие поняли причины. Теперь даже пятнадцать казалось много, ведь каждый ценил свою жизнь превыше всего. Поэтому Иар подозревал, что, если даже ему и удастся провести корабль через Ущелье рока, и они не наткнуться ни на одно морское чудище, которыми, по слухам, полны Чёрные воды, многие из нынешней команды покинут «Северный ветер».

Уже сейчас Иар мог назвать как минимум троих, кто начал мутить воду и даже шептаться о бунте. Как только они пересекли границу Фавного моря и вышли в воды Восточного океана, многие начали догадываться, куда на самом деле держит курс «Северный ветер». А после того, как они пересекли Хребет Орины, Стару пришлось раскрыть свой план. Дону, главному боцману, с трудом удалось подавить зачатки бунта, но даже речь капитана не смогла успокоить команду. Сейчас весь корабль охватила всеобщая тревога: завтра на рассвете они вплотную приблизятся к Ущелью рока. И пока корабль снизил ход, а паруса отдыхали, лёгкий ночной ветер трепал волосы Иара. Все попытки уснуть провалились – ощущение надвигающейся бури всё не давало ему покоя, хотя на небе не было ни облачка, лишь чистые сверкающие звёзды, величественные созвездия и яркий половинчатый диск луны. Но внутри он чувствовал шторм.

Иар потёр лицо, пытаясь привести мысли в порядок. Завтра ему нужны чистая голова и острый взгляд. Завтра он должен совершить чудо и провести торговый корабль там, где даже лёгкие бригантины9 проходят с трудом. Он старался помнить, что пиратам и контрабандистам это удавалось, и не раз; старался не думать о Злом роке, но проклятые сны вот уже которую ночь не давали ему покоя. С самого детства Иар видел один и тот же кошмар: крики, лязг метала, полыхающее вокруг пламя, жгущее так сильно, что, казалось, горел он сам, бездна под ногами или под брюхом, засасывающий водоворот и смерть. Не его смерть, а кого-то очень близкого, настолько близкого, что, казалось, лучше бы он умер сам, чем вечность испытывать такую боль. А в конце была вода – вода, которая погребала его под своей толщей, утягивала на дно, туда, где был дом, туда, где были смерть и путь к свободе, к дому. Туда, где когда-нибудь они снова встретятся. Обычно на этом месте Иар просыпался и подолгу не мог уснуть. Но сегодня сон был столь ярким, столь реалистичным, что, проснувшись, Иар свалился с койки, жадно хватая ртом воздух, всё никак не осознавая, что вокруг больше нет воды, нет огня и смерти. В очередной раз оглядев живот и пощупав спину, он снова убедился, что на коже нет ожогов, а боль, которая ему казалась, была лишь плодом его воспалённой фантазии.

– Ты чего не спишь? – бас Дона даже шёпотом звучал устрашающе.

– Кошмары, – вздохнул Иар, скрывая испуг.

– Всем нам сняться кошмары, но это не повод не спать перед важным событием. «Сплюнь в воду, волны унесут кошмар Трису», – так меня мать в детстве учила. Чего и тебе советую. Ты нам завтра нужен с чистым сознанием, а не такой, словно тебя кракен пожевал и выплюнул. Марш спать!

Это прозвучало так, что Иар тут же встрепенулся, вытянулся по струнке и, всё же сплюнув за борт – авось поможет! – с тяжёлым сердцем побрёл в кубрик. Дон прав: ему катастрофически необходимо уснуть.

***

Яркое солнце брильянтовыми бликами отражалось о морскую гладь. Вода была столь прозрачной, что, заглянув за борт корабля, можно было разглядеть проплывавших мимо рыб. Казалось бы, экипаж должен был радоваться такой чистоте воды, но все, наоборот, с замиранием и страхом следили за медленным продвижением «Северного ветра», не обращая внимания на красоту морских обитателей. Все они видели лишь чёрные верхушки рифов, нацелившихся, словно кинжалы инспекторов, на дно корабля. Вокруг стояла мертвенная тишина: каждый боялся даже лишний раз вздохнуть, дабы не потревожить сосредоточенность Иара. Его же разлитая в воздухе тревога лишь сильнее напрягала, и он всё никак не мог отбросить в сторону беспокойство.

– Бери правее, – спокойно проговорил Ламар, лоцман «Северного ветра».

Он и Тумир стояли рядом с Иаром и пристально следили, как тот управлялся со штурвалом. Они должны были помогать ему в этом нелёгком деле, но лишь отвлекали своими советами. Капитан отошёл на несколько шагов, но юный боцман всё равно чувствовал его взгляд. Иар посмотрел на горизонт и крутанул штурвал на сорок градусов влево.

– Что ты делаешь? – спохватился Тумир, который нервничал больше остальных, что было понятно: сегодня Иар уже в третий раз отбирал его хлеб, занимая место рулевого.

Но Иар ничего не ответил, прислушиваясь к плеску волн. Удивительно, но, если достаточно долго вслушиваться в звуки морской воды, начинаешь понимать глубину. Внутри словно рождается некое знание, где и когда течение сталкивается с твердыней, как глубоко уходит риф. В открытом море звуки течения тоже отличаются, в основном сопровождаемые мирным сердцебиением подводной жизни, но в скалистой местности вода словно шепчет, рассказывая историю своей встречи с морским дном.

– Приближаемся к ущелью, – объявил Ламар и так всем известную истину.

Прямо по курсу, вырастая из самых недр морской пучины, возвышались Скалы Рока. Чёрная каменная стена, обтёсанная ветрами и омытая волнами, тянулась на добрых сто пятьдесят миль, разрезая морскую гладь на части. Здесь не росло ни одно растение, даже морские водоросли не облепляли гладкий, как стекло, камень. Ни одна птица не долетала до этих мест, лишь ветер тут хозяин и сама Безмолвная. Между собой многие моряки называют эти скалы «Зубы Смерти», и, смотря на вздымавшиеся в небеса острые пики, Иар понял, почему. Скалы Рока неприступны – ни один человек не в состоянии перелезть по ним на ту сторону: гладкий, словно зеркало, гранит без выступов, завывающий ветер, норовивший сорвать безумца в воду, и палящее яркое солнце, превращавшее кристаллы соли в острые иглы. Лишь узкий просвет, именовавшийся «Ущелье Рока», прорезал каменную толщь насквозь и открывал проход. Но даже эта лазейка не приносила радости: усыпанное острыми рифами и обломками камней дно находилось слишком близко к поверхности, грозя разодрать в клочья днище корабля. А быстрое течение не оставляло шансов на аккуратные манёвры. Это на самом деле было гиблое место. И торчащий из воды верх грот-мачты с куском радужного флага словно предупреждал о предстоявшей гибели.

Иар услышал, как сглотнул Тумир, тоже заметив обломок корабля. Ночью Иар убеждал себя, что пираты часто используют этот путь, чтобы ускользнуть от тяжеловесных Имперских фрегатов, именуемых ещё Титанами. Но радужный флаг ясно говорил, что большая часть слухов – враньё и бахвальство пьяных матросов, мечтающих о великих приключениях. Как же сильно Иар хотел повернуть обратно, найти другой путь, попытаться проскочить под носом Имперского конвоя, может, если потребуется, дать ему бой, даже несмотря на то, что тупоносые имперские Титаны в два счёта могли уничтожить «Северный ветер». Пальцы на штурвале дрогнули, и Иару пришлось усилием воли расслабить руки, чтобы не крутануть колесо на триста шестьдесят градусов, разворачивая корабль обратно.

Внезапно ветер переменился; маленький парус, единственный раскрытый, наполнился воздухом, подгоняя корабль. Иар больше ощутил, чем увидел, как течение подхватило корабль, словно хищник, завлекая добычу в пасть верной смерти. Скалы стремительно начали приближаться.

Прикрыв глаза, Иар вслушался в плеск воды за бортом. Мирный счёт ударов сердца… раз, два, три… десять. Распахнув веки, он вцепился в штурвал. Течение всё набирало ход, парус натянулся, и Иар вильнул влево.

– Справа риф! – прокричал Фил с палубы.

С этого момента важна была каждая секунда. Время растянулось, точно патока, и, пока за ботом бушевали волны, разбиваясь о скалы, на корабле и внутри Иара царила тишина.