Падение было мягким но неудачным. Учитель танцев попытался подняться, но не смог ступить на ногу от боли. От дворца к нему на помощь бежали люди, видевшие его падение с дерева. Мастер посмотрел на котенка, он был маленький пушистый и рыжий, а его серозеленые глаза, светившиеся в темноте, смотрели в глаза человека пристально и благодарно. Мастер был так удивлен этим взглядом кошачьих глаз, что даже не заметил кровь от когтей котенка, проступившую на плече сквозь порванный шелк.

7

Урок этикета был самым скучным из всех, и принцы, и принцессы в отношении к этому уроку были единодушны.

– Взяли ножик, взяли вилку, – не зарежьте вашу милку. Изрек на первом занятии в качестве приветствия учитель этикета по прозвищу «Эпикур». Кавычки дети поставили сознательно, так как к основателю эпикурейства Эпикуру, его взглядам и учению, привитым с детских лет родителями и учителем Философии Антогонистом Антигоном, юные правители относились очень уважительно.

Дальнейшие занятия, неважно на какую тему они были, проходили совсем невесело, так как юмор у «Эпикура» был своеобразный, а умение нудно талдычить превращало даже интересные темы, необходимые для воспитания юнокоронованных особ обоего пола, в рутину и тягомотину.

Однако, проказливые дети не были бы детьми своих августейших родителей, если бы не умели скрывать отсутствие уважения и почтения по отношению даже к такому, на их первый взгляд, никудышнему педагогу, как «Эпикур».

8

Антогонист Антигон был учителем философии с рождения. Он таким родился, никто даже не помнил, когда. Он сам не помнил даты своего рождения. Так давно это было, да он и не считал нужным это помнить, учитывая количество прожитых им лет, которое тоже никто, включая его самого, не помнил. На его взгляд это было маловажно. Но когда ему хотелось собрать людей, которых он хотел видеть, он делал это иногда в первый день нового года, празднуемого по традициям того государства, в котором жил в данный момент времени, а иногда, когда ему становилось грустно, в любой другой день. И, как ни странно, никогда не оказывался в этот день один. Люди, которых он хотел видеть, находили для этого время, освобождаясь от повседневных дел и забот и, чудесным образом, оказывались рядом с ним ровно настолько, насколько это было ему необходимо.

Они знали его под разными именами, но все его имена начинались на первую букву алфавита королевства, царства или государства, в котором он когда-либо жил. Юные правители, повзрослев, даже не удивились, узнав о длине этого списка и предполагали, что он не окончателен. Вот только некоторые из его имен: Августин, Азделио, Азиобит, Альдебаран, Аминорет, Андроид, Антверпен, Аргониан, Арнольд, Архимед, Арчибальд, Аурелий… Список, как вы поняли, можно было продолжать долго.

9

Правилам правописания и мыслеизложения подрастающих правителей учил педагог по имени Амфибрахий. Был он невысок, худощав и немного сутул. Для некоторых его тщедушное телосложение могло показаться признаком нездоровья. Однако дети, внутренним зрением угадывавшие суть вещей и людей, видели внутри этого не очень красивого, на первый взгляд, человека Стержень, имевший запредельную прочность и одновременно с этим – гибкость. Сначала они не понимали этого противоречивого ощущения. Но спустя некоторое время Антогонист Антигон, объясняя им очередное философское понятие, подсказал, при каких условиях такое сочетание становится возможным.

Речь шла о единстве и борьбе противоположностей. В результате внутренней борьбы, человек, прошедший горнило и наковальню, становится таким же, как титан – легким в общении, чрезвычайно прочным и гибким. Именно такой стержень и увидели с первых минут знакомства подростки в Амфибрахии.

Спустя некоторое время, осмыслив сказанное Антигоном, подросшие дети, начинавшие считать себя взрослыми, стали еще более уважительно относиться к Амфибрахию, всегда спокойно и вежливо реагировавшему на любые их шалости и проказы, ошибки и невыполненные задания.

Амфибрахий, так же как и Антогонист Антигон, был очень хорошо образован и имел такой колоссальный запас терпения, что мелкие пакости и проделки, которые несмотря на великолепное дворцовое воспитание, полученное от своих коронованных родителей, позволяли иногда себе их отпрыски, не производили на него абсолютно никакого желаемого детьми эффекта, поэтому быстро сошли на нет.

10

Урок программирования, когда дети были еще малосмышлеными, вызывал у них противоречивые чувства. Их педагогом была юная девушка, среднего роста и хрупкого телосложения, имевшая привычку одеваться не по погоде, а по настроению. Казалось бы точность дисциплины, которую она им преподавала, должна была исключить неоднозначности как в ее изложении объяснения преподносимого юным будущим правителям материала, так и в их взаимоотношениях.

Однако, именно эта всегда существовавшая неоднозначность порождала у растущих принцев и принцесс интерес к предмету и молодой учительнице, которую они прозвали Проглайнер. Преподавание предмета, на первый взгляд, требовавшего точности и линейности, иногда шло зиг-загами, гиперболами и параболами. Такие ассоциации стали возникать у подростков после того, как они в недалеком будущем познакомились еще с одним педагогом, совмещавшим в одном лице преподавателя физики и математики. Это тоже была женщина, главной страстью и увлечением которой были шахматы. Строгая и принципиальная, не терпящая возражений и хныканий, ставящая на место расшалившихся ребят иногда просто коротким словом. А иногда даже одного ее взгляда было достаточно, чтобы проказник затих и внимательно начал слушать то, что она говорила. Ее прозвище говорило само за себя, точнее, их было несколько, в зависимости от производимых ею по отношению к ним действий. ФизикоШах, ФизикоМат или ФизикоМагнитка.

Проглайнер могла прийти на урок в промозглый дождливый день одетой в летний сарафан, а в жару – в растянутой, на два-три размера больше ее собственного размера, кофте с капюшоном. Гриву своих вьющихся длинных волос она могла замотать в пучок на затылке, закрепив их самым обычным карандашом.

При этом погода или непогода не влияли на ее настроение и настрой. Но иногда, пребывая в своих мыслях о линейных функциях, теоремах и аксиомах, и возможности их применения в повседневной жизни путем создания полезных разработок и программ, так необходимых людям, она могла не заметить дождь, слякоть и порывистый ветер. Всё это принцы и принцессы поняли спустя некоторое время.

В день знакомства на улице было пасмурно, иногда накрапывал небольшой дождик. Проглайнер вошла в комнату для занятий порывистой походкой, с ходу закидывая на учительский стол небольшой рюкзак. Одета она была в длинный летний сарафан на тоненьких бретельках и открытые босоножки на сплошной подошве. Зонта у нее не было, но при этом, несмотря на моросящий за окном дождь, одежда ее была сухой. Вьющиеся русые волосы были заплетены в свободную нетугую косу. Рюкзак был примечателен тем, что имел неопределенный цвет. На первый взгляд, он казался серебристым, но при попадании на него направленного света начинал переливаться всеми цветами радуги. Казалось, что он лучится светом, и даже при плохом освещении от него исходило слабое сияние.

– Привет, – сказала она, сдувая с глаз непослушно выбившуюся из косы прядь.

Дети вразнобой поздоровались, испытывая необъяснимое ощущение от появления педагога. Они никак не ожидали, что преподавателем программирования может оказаться настолько юная девушка, почти девочка. Ощущение было таким, как будто к ним присоединилась еще одна их ровесница, и ее место рядом с ними, а не за учительским столом.

Столы в кабинете программирования стояли полукругом, а над ними висело, прикрепленное к потолку нечто, напоминавшее тонкий длинный, слегка изогнутый лист из матового стекла, как если бы большой бумажный свиток раскатали и держали за оба края две большие руки. Как потом узнали дети это необычное приспособление называлось монитор. На столе преподавателя не было ничего, кроме длинного красивого пера какой-то неизвестной птицы. Девушка взяла в руки перо, направляя его в сторону длинного, слегка выгнутого от края к краю, монитора.