– Прям влюбился?

– Сложно было не влюбиться в эти огромные глаза. Ты ведь не была испугана, как другие. Смелая, разговорчивая.

Парень улыбался, вспоминая прошлое.

– Нэн?

– Да, Нэн. Она была хорошей, доброй женщиной.

Это имя мне ни о чем не говорило. Но голос был знаком. То, как она говорила с нами, как давала советы. Очень абстрактно, но все же.

– Ты не помнишь, но дом Нэн был не просто домом няни. Туда попадали особенные дети. Там же какое-то время и воспитывались. Так жители Пустоши пытались нас защитить, – Эбен опустил глаза, как будто вспомнил что-то важное, а затем сухо добавил, – И некоторые жители Андариона, сообразившие отправить своих сыновей подальше от Хельги.

– Адам?

– В городе сложно спрятаться. Сама понимаешь, системы контроля, камеры… И нет никакой старушки Нэн. У родителей должна быть причина отправить ребенка подальше, спрятать от пристального внимания командующих. Для матери Адама существовал один вариант – военное дело.

– Знаю, – закусив губу, я вдруг осознала, – Ты говорил, что к Нэн попадали особенные дети. Значит я…

Отчего-то стало тяжело дышать. Так действовал стресс или шок. Как будто все нутро протестовало тому, чтобы я вспоминала. Эбен не замечал борьбы, я старалась максимально долго маскировать панику. Иначе лекарь остановится и придется клешнями вытаскивать правду.

– Ты другая, – подтвердил брюнет, – Я был очень удивлен, когда ты не распознала код после амнезии. Более того, ты даже не могла его просто прочесть.

– Так в чем моя особенность?

– В коде, – иронично улыбнулся Эбен, – У тебя дар, Эмбер. Ты обладаешь способностью не просто запоминать сложные числа и разбираться в кодах и шифрах системы Андарион. Ты можешь разбирать их, выстраивать сложнейшие логические цепочки и менять под нужные комбинации. И пока опытные программисты разбирают язык и кодировку, ты определяешь данные без погружения в тонкости.

– Нет, я не могу. Это какой-то бред!

– Можешь, – настаивал парень.

– Но как? Меня этому обучали?

– Я объяснил причину твоего пребывания у Нэн. Но с кодом история сложная. Прости, но я могу рассказать только о нас. Ни об обучении, ни о других аспектах твоего потенциала говорить не стану.

– Почему, Эбен?

Лекарь занервничал, и я схватила парня за рукав курки, призывая ответить. Однако это не помогло. Пусть и смотрел Эбен так, будто вот-вот сдастся.

– Если вспомнишь прошлое – разорвешь все отношения с Андарионом, – лекарь изменился в лице. Он поджал губы и осмотрелся, проверяя, не слышат ли нас, а затем сухо добавил, – Так ты точно потеряешь Адама.

– Нет. Я не хочу этого… Что же мне делать?

– Жить дальше! – С печалью в голосе произнес Эбен, – Забыть былое, оно кануло в Лету и почти не зацепило тебя. Останься новой Эмбер, создавай новое счастливое будущее. Воспоминания о родителях, о доме и даже обо мне не навредят, но, если станешь копать глубже – погибнешь. То, кем ты была в Пустоши и что делала – оставь позади. Не копайся в воспоминаниях, это опасно.

– Эбен, – будто не слыша предостережений парня, продолжила я, – Меня ведь нашли в комендантский час?

– Да, верно.

– Я помню, смутно.

– Эмбер… Не надо.

Этот умоляющий взгляд. Но я ничего не могла с собой поделать. Воспоминания рвано, но пробирались в сознание. Я бежала по огромному мосту к рычагу. Кто-то пытался отговорить от этого. Мужчина громко кричал и это был не Эбен. Над мостом стояла стена звукового воздействия. Темнота, а затем удар. Провал, после которого только Дом Мира.

– Архитектор говорил, что я готова…

Этого человека я тоже вспомнила, но только внешне. Ему около сорока пяти. Волосы с проседью, очки, и приятный бархатный голос. Архитектор относился ко мне с теплотой и даже уважением. Как будто отец. Он восхищался мной…

Воспоминания о мужчине четкие, но образные. Никакой конкретики и даже имени. Странное прозвище, а может это позывной? Я будто тайный агент. И смешно, и грустно одновременно.

Из раздумий меня вытащил Эбен. Парень прикоснулся ладонью к щеке и наклонился, с тревогой посмотрев в глаза. Его обеспокоенность я уловила сразу.

– Эй, ты побледнела. Все в порядке?

– Голова кружится.

– Так, хватит. Для человека, пережившего амнезию, подобные разговоры могут быть травмирующими. Идем, – Эбен уверенно взял меня за руку, сплел наши пальцы и повел за собой, – Тебе нужно прилечь. В моей комнате.

– Я не могу.

– Не паникуй, я тебя не трону. Знаю, ты замужем и любишь блондина. Но я ведь лекарь! Моя обязанность заботиться о больных.

– Я не болею.

– Может и так. Все же нужно отдохнуть, немного прийти в себя. Ты плохо выглядишь.

– Ничего со мной не будет, – прошептала я, покорно следуя за лекарем. Спать хотелось ужасно. Но тревога лишала покоя.

Брюнет провел меня вдоль коридора, мимо палат и приемных. Я видела раненых солдат, видела женщин и даже стариков. Эбен сказал, что многие из Пустоши. Эти люди живут отдельно, вне поселений. У них свои фермы и сады. Удивительно, как удается хоть что-то вырастить на пустынной земле? Хотя я видела огромные пшеничные поля, располагавшиеся под экранами гарнизона. Им ведь удавалось это, почему бы и здесь не вырастить овощи?

– За что страдают жители Пустоши?

– Ведутся ожесточенные бои. Диверсанты продвигаются к нейтральным зонам. Им нет дела до простых граждан.

– Разве те, кто разжигают войну, не часть Пустоши?

– Гражданская война делит людей на своих и чужих и на тех, кто попал под каток. Всегда будут невинные жертвы.

– И как давно это происходит?

– Так как сейчас, не было много лет. Все усложнилось.

Эбен провел меня в самый конец временного госпиталя к белому боксу. Идентичные комнаты-дома стояли в ряд под шатром друг напротив друга. Примерно три на шесть метров в длину, около девяти штук. Домики для элитных лекарей с защитой. Даже в Диалоне присутствовало классовое разделение, выделявшее элитных жителей подкупольного города. Простые мед работники ютились в общих комнатах под шатром.

Я снова вижу код на двери и уже разглядываю его, опираясь на информацию о великом даре. Действительно, мне не составляет труда распознать его. Такие коды применяются медиками и военными, с двойным шифрованием и сканом. Серьезная защита, а значит и человек, его использующий, не пешка в игре системы Андарион.

– Понимаешь данные?

– Да, – кивнула я, застигнутая врасплох, – Начала понимать несколько дней назад. Но теперь классифицирую их. И ты прав, это не составляет труда.

– Класс, – с досадой выдал Эбен, – Способности так просто не сотрешь из памяти.

– Наверное.

– Проходи, – парень открыл тяжелую дверь. Внутри все засветилось голубой подсветкой, а затем лекарь щелкнул основной свет, – Здесь сможешь отдохнуть. А если голодна…

– Нет, я не буду есть. Просто нужно посидеть. Видимо ночь без сна и усталость.

– Могу дать тебе лекарство. Оно поможет.

Я подхватила парня за руку, прежде чем он отошел. Эбен вопросительно посмотрел на меня и, похоже, даже смутился. Наша дистанция постоянно не соблюдалась.

– Я передумала. Хочу знать все, – отпустив руку лекаря, я присела на стул и прошептала, – Не о способностях или обучении. Я хочу знать о нас.

Брюнет кивнул. Он вдруг задумался и прошелся вдоль светлой комнаты. Внутри временного дома почти не было мебели. Небольшая подвесная кровать, столик, шкаф и пара стульев. А еще подобие вешалки у входа. Конечно же присутствует большой монитор и средства связи, наподобие тех, что я видела в Витруме. Парень поставил свою сумку и снял куртку горчичного цвета. Он выпросил минуту, скрывшись за дверью в крохотной ванной. Нужно было смыть с себя пыль и подумать. Уверена, на самом деле Эбен просто подбирал верные слова и обдумывал, о чем лучше умолчать, чтобы обойти острые углы. Парень снял с себя кофту и вышел ко мне, оставаясь в белой футболке. Его темные глаза горели интересом, и я не могла справится с чувством смущения. Как будто я вновь зависима от действий лекаря, от его слов и выбора, как было в Андарионе. Плюс эта крохотная комната и отсутствие свидетелей… Смущает. Но я держалась как могла, чтобы сохранить внешнее спокойствие.