Вот откуда синяки и ссадины. К ним же добавился недосып.

– Соболезную.

– Я знал, куда еду, – прошептал лекарь и обернулся ко мне. Карие глаза смотрели прямо в душу. Он по-прежнему видел во мне прежнюю Эмбер, – А ты?

– Нет. Я ничего не знаю о Диалоне и о Пустоши. Ты ведь помнишь, что я потеряла память?

– Да, – произносит он незаинтересованно и вновь обращается к монитору, – Какие лекарства нужны?

Я запустила руку в карман юбки, достала сверток и передала в руки юноши. Тот изучил каждую позицию, вывел в программу и даже подобрал замену отсутствующим лекарствам, полагаясь на свой опыт. Рецептному сбору был присвоен уникальный код, а по подписи Анны верификация прошла без моего участия.

– Адам не узнает кем был создан запрос?

– Нет, – сухо ответил Эбен, закрывая окно, – Готово. Сегодня в полночь на складе соберут коробку, и ты можешь отвезти ее тому, кто болен.

– Томас, – ответила я, позволив себе посмотреть в глаза парню, – Это сын моей подруги. Ему три.

– А для себя лекарства не возьмешь?

– Ты хочешь потянуть время? – я спросила прямо, – Прости, но мне нужно идти. Я должна найти Бри.

– Не найдешь.

– Почему? Она…

– Нет, – перебил парень, – Она в полях, помогает раненным. Несколько лекарей заступает на смену каждый день. Сегодня ее очередь.

– Тогда ты можешь передать ей это? – я указала на сумку, которую лекарь оставил у входа. Эбен любезно согласился, не вдаваясь в подробности. Наверняка Хана расстроится. Увидеться с дочерью ей не удастся.

Дело сделано. Мне больше нечего делать в госпитале. Тем более находится рядом с человеком, которого любила. Придумав какую-то невнятную причину, я без лишних слов поспешила удалиться. Эбен хоть и попрощался, но уже у выхода из госпиталя окликнул меня.

– Постой!

– Что-то случилось?

Он стоял и молчал. Сказать совершенно нечего. Наше прошлое, которое я помнила, не обсуждалось, а забытое вдруг страшно испугало. Я не была готова вскрыть зажившую рану.

– Нет, Эбен, – прошептала я, отвернувшись к дверям, – Лучше все закончить… Нельзя нам видеться.

– Нельзя же уйти вот так?

Он прав. Но я не ответила.

– Глупая, – ругнулся парень, сократив расстояние в пару шагов. Не церемонясь, Эбен схватил меня за запястье и потащил за собой прочь из госпиталя. Мы вышли за дверь, повернули в какой-то крохотный тупик у скалы, где я была зажата между каменной стеной и каркасом временного здания. Странный закуток пуст и вряд ли использовался. Я подняла голову наверх и увидела сетку, идущую от огромного каменного выступа. Ощущения не из приятных. Казалось, еще немного и многотонные валуны могут посыпаться прямо на нас.

– Мне больно! Отпусти!

– Знаешь, все могло бы быть гораздо хуже, решись я на большее, – Эбен преградил мне выход назад и настойчиво удерживал за плечи, – Что с тобой происходит?

– Что со мной происходит? Я приехала за лекарством, только и всего.

– Ты думаешь я не вижу? Ты хотела этой встречи! Так почему молчишь?

– Ты правда хочешь это знать?

– Хочу, – ответил брюнет, загородив собой все пространство, – Я же вижу, что-то не так. Ты была другой в Адарионе. Да что там в Андарионе, даже в Гарнизоне! Я не видел в глазах столько гнева. Что произошло за короткое время?

Я шумно вздохнула, сжала руки в кулаки, отчего боль ссадин прошлась током по телу.

– Мы были детьми. Тебя готовили к городу. И та женщина… Она возилась с нами и сказала, что мы будем вместе. Обязательно будем, когда станем взрослыми.

– Нэн, – ответил лекарь, разжав ладони и отпустив мои плечи, – Ты помнишь ее?

– Мерзавец! – прошипела я, замахнувшись и отвесив лекарю пощечину с такой силой, что ладонь загорелась огнем. Но я забыла о том, что парень волк и этот удар всего лишь поцелуй ветра. Эбен не сдвинулся с места, буравя меня взглядом карих глаз, – Ты наврал мне дважды! Дважды, Эбен! А говорил, что больше нечего скрывать!

– Стой, – брюнет схватил меня, скользнувшую под его рукой к выходу, но я попыталась вырваться. Не вышло, – Постой, теперь нельзя уйти.

– Можно! Уйду и не стану говорить, как ты не стал!

– Я не стал, чтобы помочь тебе, глупая!

Попытка спасти, утаивая правду, почти всегда провальная. Истина, как вода, рано или поздно найдет способ выбраться наружу. Сколько бы я сама не пряталась от прошлого, оно найдет меня.

Пауза помогла выдохнуть и немного успокоится. Я ничего не говорила, но и уйти не могла. Мы с Эбеном стояли друг напротив друга в плохо освещенном закоулке, переглядываясь, точно обиженные дети. Вернее, обиженной была только я.

Хотела ли я узнать правду сейчас? Основная цель приезда в Диалон заключалась в поиске лекарства для сына Анны. Хотя… не только. Ведь, вспомнив небольшой фрагмент из прошлой жизни, я постоянно думала только об одном. Я сковырнула больную мозоль. И теперь либо срывать пластырь, либо заклеить ее обратно, продолжая жить новой жизнью. Часть меня хочет знать все, а другая неистово протестует.

– Эмбер, если ты действительно готова узнать прошлое, я все расскажу. Но, хочу предостеречь, сейчас ты в полной безопасности. Это большая удача. Лучшим решением было бы оставить все, как есть.

Я посмотрела на Эбена иначе. Может не стоило так злиться? Вдруг он помогает мне. Ведь все, что было в прошлом, привело меня в дом Мира. Если это лучший исход, то как было до?

Совершенно очевидно – мне страшно принять решение. Я боюсь потерять все, что получила.

– Как жить без прошлого? – выдохнула я.

– Это возможно, – поддержал Эбен, – Все равно, что переехать в другое место жительства и обрастать новыми знакомыми. Прошлое будет. Новое.

Я посмотрела в карие глаза парня с темными кругами от усталости и следами войны. Лекарь и сам будто бродячая собака, потерялся, оставаясь между Андарионом и Пустошью. Он смотрел на меня, как и прежде. Всегда с теплотой и заботой. Несмотря на пощечину и грубость. Так смотрят только близкие люди.

– Воспоминания приходят внезапно, – начала говорить я, – Мои родители… Я вспомнила их, когда проезжала Черные топи.

– Район массовых захоронений?

– Да. Место скорби и боли… Все случилось на пути к Витруму. Машина остановилась. Честно, даже не знаю по какой причине. Люди оставались в кузове, но я не смогла справится с переполнявшим меня чувством тревоги.

Эбен внимательно слушал каждое мое слово. Он наблюдал за реакцией, за тем, как я вытираю глаза, не позволяя слезам проступить на ресницы. Вспоминая родителей, я чувствовала, как находит волна, пощипывающей горло, боли.

– Я побежала вперед. По болотам. Адам следом, пытался меня остановить, но потом… Он чуть не погиб из-за меня.

– Знаю, – ответил Эбен, – Его подстрелили наемники. Это была случайность. Но твоей вины в этом нет.

– Увы, есть, – иронично смеюсь я, переминая подол юбки, – Конечно есть.

– Ты не могла знать о диверсии.

– Эбен, если бы не способность Адама к регенерации, что тогда? Я не собиралась сбегать. Но отчетливо помню, что почувствовала, когда поняла значение крестов. Это была война прошлого… На короткий миг я возненавидела весь Андарион и военных. Мне кажется, я презирала даже Адама. Но потом испугалась.

– Ты любишь его?

– Люблю, – ответила я, не задумываясь, – Но другая я…

– Любила другого человека, – так же быстро ответил Эбен. Я понимала к чему он клонит, особенно когда лекарь, забыв о договоренностях, потянулся ладонью к моему лицу, нежно проведя ею по щеке, – Так ты отказалась от своей идеи знать о прошлом и о нас?

– И да и нет.

– Упрямая.

– Потерянная, – поправила я, – Лучше знать…

Парень улыбнулся, одернув руку. Похоже он и сам хотел рассказать. Как будто это изменило бы мое отношение к Адаму.

– Мне было восемь, когда тебя привели к старушке Нэн. Решение приняли родители, вроде твоя мама. Помню ее – такая молодая, красивая, добрая… Почему-то я ее запомнил. И… с появлением маленькой шестилетней Эмбер моя жизнь изменилась. Я влюбился, представляешь? Держал тебя за руку, дарил свои игрушки, защищал.