Витя на мой троллинг отреагировал слабо.

— Иди на фиг, — просто сказал он, — ты видишь, как смотрят?

Я видел. Смотрели, позабыв обо всем на свете.

— А воспитывать их уже поздно, — сказал Витёк. — Их родители нихрена не воспитали, школа и комсомол тоже. Вот это, — Витя кивнул в сторону экрана, — другая жизнь, понимаешь? Другая. Они такой не видели никогда. И сейчас вот сидят, смотрят, за рубль. На эту другую жизнь, которую у них увидеть своими глазами шансов вообще нет. Ты понимаешь, какое говно вокруг? Как все всем надоело? До тошноты, до одури.

— Брюс Ли крутой, конечно, — сказал я невпопад, — но фильм отстойный. Сюжета нет. Драки, как танец. Но народ прется. И еще, Витёк... Народ не ценит то, что имеет.

— Ты что, гонишь? — сказал Витя. — Если тебя всю дорогу одной манной кашей кормить — вкусной кашей, очень хорошей! — то ты взвоешь через месяц! А через год на кусок соленого огурца молиться будешь. Так и здесь. Это, ясный перец, не шедевр, фильм с Брюсом. Не Феллини и не Гринуэй. — Витя блеснул киношными своими познаниями. — Но этим ребятам, — Витя указал на зрителей, — впечатлений на неделю хватит, не меньше. И вот у меня законный вопрос, — глаза Вити зло блеснули. — Какого хера нельзя было сделать такого типа фильмов, но своих?

— Никак нельзя, — вздохнул я, — потому что пропаганда насилия. Воспитательной ценности нету, есть только вред.

— Не, ты знаешь, Лёха... — Витёк был зол и серьезен. — А люди вот не хотят, чтобы их воспитывали. Люди хотят вредного кино. Вредных книг. Знаешь, почем у наших коллег на рынке центральном Дюма продают?

— Почем?

— Тридцать рубликов. Тридцать! При госцене в три сорок. А Гарри Гаррисон вообще полтинник! А хрень, которая в книжном лежит, так она и даром никому не нужна.

— Тут ты прав, — согласился я с товарищем. — Вот если в нашем «Комсомольце» запустить хотя бы и этот фильм с Брюсом, то... чего там сейчас идет, не знаешь?

— «Забытая мелодия для флейты», — сказал Витя и начал потихоньку ржать.

— Вот! — торжественно объявил я. — Фильм-то хороший, не знаешь?

— Предки ходили, говорят, что хороший!

— Так я и говорю — если «Путь дракона» и эту «Мелодию...» одновременно запустить, то на нее хрен кто пойдет. А значит, одновременно нельзя. И вообще «Путь дракона» запускать нельзя, а нужно запрещать, потому что нам с ним конкурировать нечем.

Витя не успел мне ответить, потому что фильм закончился. Публика потянулась к выходу, но не вся — человек десять осталось, чтобы приобщиться к похождениям Фредди Крюгера. Зрители были под впечатлением, недовольных не было, все всем понравилось. Тех, кто не попал на сеанс, мы успокоили, объявив, что оба фильма завтра в это же время будут повторяться.

Валерик переставил кассету и началось легендарное и ужасное: «Раз-два, Фредди заберет тебя...».

В общем, первый день прошел успешно и нас сильно воодушевил. Заработали мы в тот вечер чуть больше пятидесяти рублей. Конечно, на троих это было не так уж и много, но ведь главное — перспектива. По выходным мы решили делать три сеанса, по будним дням — два, а работать — все семь дней в неделю. При полном зале в месяц мы заработали бы около тысячи шестисот рублей. Десять зарплат обычного советского инженера.

— Минус расходы, — сказал Витёк. — Кассеты будем брать напрокат, Сане Щербатому давать рублей двести, в кассу ДК полтинник и по мелочи еще набежит. Уборщицу нужно пригласить, елки-палки, не самим же полы мыть! Но в общем, примерно больше штуки нам останется. Не так и много, но лиха беда начало.

— А всей работы — собрать бабки, да кассеты переставить, — сказал радостно Валерик.

— Не факт еще, что каждый день полный зал будет, — сказал я осторожно.

— Нормально все будет! — Витя дышал оптимизмом. — Вот пару месяцев поработаем и еще один видик купим! Можно даже зал не открывать, просто по колхозам ездить, кино крутить...

Деньги договорились делить так — половину откладывать на будущее развитие, а оставшуюся половину делить на троих.

— Это рублей двести в месяц, — сказал Валерик. — У моей матери в архиве зарплата — девяносто.

— И это только начало, — сказал я.

По домам мы расходились радостные, не столько деньгам, сколько открывающимся перспективам.

На следующий день перед первым сеансом в салоне появился паренек — чуть старше нас, в линялой светлой кепке, с набитыми на пальцах перстнями.

— Привет, пацаны, — поздоровался он, — меня Федя зовут. Саша просил присмотреть за вашим хозяйством. Как у вас вообще? Все спокойно?

— Пока да, — сказал я, поприветствовав гостя, — да мы только открылись, еще не успели проблем нажить.

— Дурное дело не хитрое, — улыбаясь сказал Федя. — Район у нас сложный, всяких придурков хватает. Вы, если что, обращайтесь. Девятнадцатый дом, там у нас в подвале «контора», мы с пацанами почти все время там гасимся.

Федя по прозвищу Комар был интересным парнем. Всегда на позитиве, всегда улыбчив и приветлив. За все время нашего общения, я ни разу не слышал, чтобы Федя на кого-нибудь повысил голос, даже пьяным — а выпить Федя любил. Его услуги понадобились нам буквально через пару дней.

Да, спокойно проработать нам удалось всего четыре дня. За это время слава об открывшемся новом видеозале облетела все окрестности, а народ шел в таком количестве, что меркантильный Витя заговорил о том, чтобы поднять цену просмотра. Хотя бы на полтинник.

Я призвал Витю включить здравый смысл. Рубль — стандартная такса за просмотр. Ни у кого вопросов не вызывает. А если цену поднять, люди могут и возмутиться. Какой-нибудь обиженный фанат Шварценеггера напишет, например, в газету. Одним словом, нужно придерживаться золотого правила «работает — не лезь». Убедить Витю удалось с трудом — когда речь шла о прибыли, он полностью терял чувство меры. В общем, все было хорошо, прибыль стабильной, а перспективы — радужными.

В тот день я пришел в видеозал первым — нужно было помыть полы, протереть пыль и вообще — подготовиться к сеансам. У нас был анонсирован «Терминатор» и «Полицейский из Беверли-Хиллз», так что полный зал был обеспечен. Но убраться мне спокойно не дали. В зал ввалилась толпа — человек семь-восемь — парней, примерно моего возраста и старше.

— У нас сеанс в шесть часов начинается, пацаны, — сказал я, стараясь говорить по возможности спокойно и доброжелательно. Швабру, которой я только что мыл пол, выпускать из рук не стал.

— Слышь, ты, черт, — обратился ко мне один из пришельцев — малорослый наглый гоблин с прыщавой физиономией, — твой, походу, салон?

— Мой и друзей.

— Нормально, — заржал прыщавый. — У нас на районе открылся, пацанов в курс не поставил. Работает тут, бабло снимает. Вы оборзели вообще?

— Мы кого нужно в курс поставили, — сказал я, сжимая швабру. Сейчас нужно осторожно. Без резких движений.

— Это блатных, что ли, из «Софии»? — насмешливо сказал один из парней, самый здоровый на вид. — Так мы на них болт ложили. Район наш и всегда был наш. На блатной педали у нас не проедешь. У нас здесь своя движуха. Понял, нет?

— А чего ты мне это говоришь? — спросил я здоровяка. — Вот прям сейчас поехали, сам им все расскажешь.

— Ты не борзей, — повысил тон здоровяк, — мы, если что, быстро обломаем.

В голове у меня щелкнуло. Похоже, выбило предохранитель, отвечающий за безопасность и дипломатию. Страх, который возник при появлении незваных гостей, прошел. Вместо него появился какой-то веселый интерес.

— А вы смелые парни, — сказал я с саркастической улыбкой, — вдесятером одного не боитесь! Там еще, наверное, на улице резерв стоит?

— Чего-о? — возмутился прыщавый. — Да я тебя сейчас сам обломаю...

— Погоди, — сказал один из парней, до этого молчавший. — Нужно по справедливости решить. А то он, — парень кивнул на меня, — потом скажет, что пришли и толпой отбуцали. Тебя как звать?

— Алексей, — ответил я.

— Слушай, Алексей, — парень подошел ко мне и дружески хлопнул меня по плечу. — Тебе что, впадлу пару раз в неделю сделать сеансы для пацанов бесплатные. Ну и уделить там с ваших куражей на пузырь-другой? Положено так, понимаешь? Вы бабки делаете, мы за район стоим.