Сам Валера уже в первые несколько недель нашей совместной деятельности заметно изменился. У него появились приличные джинсы и кроссовки, часы и это не говоря о карманных деньгах. Его «акции» в школе, и без того достаточно высокие, благодаря бронебойной харизме, стали еще выше. Да и с Юлькой Голубевой у них что-то там определенно вытанцовывалось.

— А я считаю так, — сказал Витёк, — кооперативы — тема интересная. Но как нам в эту тему встрять — вот в чем вопрос?! Денег у нас по большому счету нет.

— Да ладно, — ухмыльнулся Валерик.

— Детский сад наши доходы, — отрезал Витя. — На мороженное хватит, а серьезных дел не сделаешь.

— У нас другой ресурс есть, — сказал я.

Витёк насторожился.

— Это какой же?

— Административный, конечно.

— И как ты себе это представляешь? — нервно рассмеялся Витёк. — Вот приходим мы сейчас домой и объявляем — мама, папа, дорогие, мы с одноклассниками открываем кооператив, замолвите за нас словечко!

— Это ты зря, — сказал я Вите, — родители наши не идиоты. Консервативные — это да. Но не идиоты совсем. И понимают куда ветер дует.

— Не знаю, — ответил Витёк. — Если я дома о чем-то таком заикнусь, то меня сто пудов отправят к тетке. В деревню. В глушь. На перевоспитание. Батя у меня пуганый. Он сам деловой человек и знает, как это бывает и чем кончается...

— Ладно, — сказал я. — Будем думать.

На этой оптимистической ноте мы и разошлись, задумчивые и притихшие.

В этот вечер я думал. Очень много и напряженно. Кооперативы. Что я о них знаю? Производили всякий ширпотреб, открывали кафе, автосервисы, всякие мелкие цеха — легально. Прилично зарабатывали. Многие серьезные люди сделали первые большие деньги в кооперативах. Но были и минусы, конечно. Например, ребята с утюгами и паяльниками, которые хотели больших денег. И не только они. Еще конкуренты. Милиция. Насколько оправдано лезть в эту кашу прямо сейчас? С одной стороны — нужно лезть, чтобы оказаться в первых рядах, поближе к будущему разделу. С другой стороны — можно нажить много проблем.

Кто-то проклял меня, думал я. Проклял так, чтобы я переродился в эпоху великих перемен. Очевидно, что кооперативы убьют наш бизнес — мелкую спекуляцию — в ближайшее время. Сейчас наши цеховики дорвутся до легальности и завалят изголодавшееся по высокой моде население свежеповаренной джинсой. А заодно и всей остальной мелочевкой, на которой мы зарабатываем — от жвачки и до кассет. Итак, вписываться в кооперативную тему нужно. Но чем конкретно заниматься? Варить джинсы? Открывать шашлычную-чебуречную, как мечтает наш одноклассник Тарик? Или заняться реальным производством — открыть, например, маленький столярный цех? Если да, то где брать оборудование? Сырье? Ведь все в дефиците, пойти и просто купить — нереально. Как нанимать людей? Раньше, в своей прошлой жизни, я часто думал о том, как повезло первопроходцам отечественного бизнеса. Неограниченные возможности! И вот, теперь я в шкуре такого первопроходца. При этом, отягощенный пост-знанием. И что при этом делать — хрен его знает. Спал я той ночью тяжело и неспокойно.

Бизнес-схема появилась на следующий день, и была она, как большинство по-настоящему эффективных бизнес-схем, проста до примитивности. В школе Витя, как всегда, с видом таинственным и загадочным сообщил, что есть важный разговор. И что поговорим мы после уроков. Вопрос жизни и смерти. Терпеть не могу такие заходы. Пришлось ждать, сидеть как на иголках, слушать в пол-уха химичку и математичку, сгорая от нетерпения.

— Сколько у нас всего бабок? — спросил Витя с важностью, когда наша троица собралась. — Короче, к нашему вчерашнему разговору про кооперативы. Такая новость. Знакомые продают видик. «Фунай». И с ним пять кассет. За все просят три штуки. Никак нельзя упустить, пацаны. Там одни кассеты на штуку тянут — минимум. Вы же представляете, какие открываются перспективы?

Я определенно представлял. Видеосалон у нас в городе работал всего один, в общаге медицинского института, полулегальный, но всегда забитый до отказа — по моим прикидкам, за три вечерних сеанса ребята зарабатывали до ста рублей в день. Деньги, по нашим меркам, не такие чтобы фантастические, но более легкие, чем у нас. Из всей работы — собрать бабло со зрителей. Это так мне казалось тогда. Вообще, я думал о видеосалоне, но немного погодя, может быть к концу года или к началу следующего. Я помнил, что самый бум видео-салонов пришелся на восемьдесят восьмой — восемьдесят девятый годы и не хотел фальстарта. Но раз на ловца и зверь бежит, то глупо отказываться...

— Идея отличная, Витёк, — сказал я. — Видик быстро отобьется, тут и разговаривать не о чем.

— Быстро — не то слово! — изрек Витя. Глаза у него горели, в предчувствии будущих барышей. — Салон у нас только один — у медиков в общаге. Так к ним участковый сам ходит с женой — фильмы смотреть, представляешь? Никаких проблем, всегда аншлаг! Я был, на Брюса Ли ходили с Жорой. Так у них там район — окраина. А прикиньте, если открыться в центре! И телек нормальный поставить, «Акай» какой-нибудь. Можно по рублю за вход заряжать смело!

Да, перспективы открывались интересные.

— А твои знакомые нас не кинут? — поинтересовался Валера. — Чего они видик-то продают?

— Не кинут, отвечаю, — сказал Витя. — Я того пацана, который продает, с детства знаю. Он старше нас на два года, сейчас на инязе, в педагогическом. Его батя стройматериалами заведует, моего батю хорошо знает. Бабок нереально. Ему из Японии настоящий «JVC» подогнали, нафиг ему тот «Фунай». Но есть одна проблема.

— Какая? — напрягся я.

— Видик у меня дома держать нельзя. Никак. Родители не поймут — откуда бабки.

— У меня тоже нельзя, — сказал я. — Там еще и кассеты... Батю кондрашка хватит, если увидит. Остается Валерка.

Валерка пожал плечами.

— Да без проблем. У меня мать в электронике не разбирается. Ей что видик, что радиола...

На том и порешили. Денег у нас оказалось всего чуть больше двух тысяч. Витя сказал, что это не беда, что еще осталось в загашнике десяток часов «Монтана» и потенциальные клиенты — цыгане, которые по сороковнику заберут все десять. И тогда у нас получится как раз трешка. Я усомнился насчет того, можно ли полагаться в таком вопросе на цыган, но Витёк отмахнулся и заявил, что не первый раз уже, а волков бояться — в лес не ходить.

Не откладывая дело в долгий ящик, мы втроем отправились к цыганам. Цыгане жили в районе, называемом в народе «Шанхай» и представлявшем собой частный сектор, хаотично и бессмысленно застроенный примерно в послевоенное время. Здесь немудрено было потеряться. Тесные переулки, на которых втроем не разойдешься, заканчивались внезапными тупиками, оврагами, свалками мусора, пересекали самих себя, петляли какой-то немыслимой синусоидой и, казалось, были бесконечными, как окружность. Низенькие кособокие домики, неуютные и неухоженные, населяли простые советские рабочие, которым не досталось приличных квартир даже на городских окраинах, не говоря уже о центре. А самостоятельно построить они могли только вот такое, особенно в послевоенные годы. И, скорее всего, многим так и придется обитать в этой местности — «Шанхай» благополучно дожил до моего времени и даже слегка цивилизовался, провел воду и вставил пластиковые окна, здесь даже появится интернет и современные автомобили. Я был здесь «в прошлой жизни» пару раз — кривые улочки, тупики и овраги никуда не делись за эти годы. Несмотря на разгар рабочего дня, как тогда, так и теперь на улице было много пьяных.

— Завел ты нас в гиблое место, — шутливо сказал Валерка Витьку. — Я бы знал, так половину боксерской секции с собой бы взял. Здесь по балде получить — за нефиг делать.

— Нормально все будет! — Витёк был преисполнен делового оптимизма. — Еще день, шпана не повылезала.

— Нужно было где-нибудь поближе к цивилизации договориться, — проворчал я.

Витёк развел руками. Цыгане предпочитали решать такие вопросы на своей территории.