Что здесь правда, а что вымысел — понять трудно. Поскольку в основе лежат не только слухи, но и признания, полученные под пыткой или под угрозой насилия. После того как мятеж стрельцов был подавлен, а особенно с приездом Петра I из-за границы велось весьма пристрастное следствие. В числе привлеченных и пытанных оказались и постельницы царевен Софьи и Марфы. Петр лично допрашивал обеих сестер. Так, Марфу он допрашивал дважды: 24 сентября и 8 октября. В первый раз Марфа (возможно, не обошлось без применения силы крутым сводным братом) призналась, что сообщала Софье, что стрельцы хотели посадить ее на трон. А в другой раз была проведена очная ставка царевны с оговорившей ее «с пытки» постельницей.

Вряд ли умный Петр верил, что Марфа могла быть одной из руководительниц возможного заговора, и, уж конечно, он не верил в то, что в некоторых «пыточных» речах утверждалось, что Марфу мятежники хотели выдать замуж за фаворита, некоего дьякона Ивана Гавриловича, которого наметили в «канцлеры». О связи Марфы Алексеевны с дьяконом упоминает австриец Й. Корб. Что ж, Марфу понять можно. Монахиней она пока не была, а хоронить себя заживо еще нестарая женщина не хотела. Вероятно, Марфа была затянута политическим водоворотом и захотела поспособствовать любимой сестре вернуть власть. Но непосредственно участвовать в заговоре она по своим личным качествам не могла. В противном случае не сносить бы ей головы! Да и был ли заговор? Во всяком случае, мятеж стрелецких полков был спонтанным. Его причиной явилось их бедственное положение и крайнее недовольство начальством.

Поскольку прямого участия в заговоре ни Софьи, ни Марфы доказано не было, Петр их оставил в живых. Обе сестры были пострижены в монахини. Марфа, в монашестве Маргарита, оказалась в женском Успенском монастыре, что в Александровой слободе (ныне город Александров). Сорокашестилетняя инокиня Маргарита была принята в монастыре с честью, как царская дочь. Ей сделали особую келью, точнее, под нее использовали царские хоромы, перенесенные с бывшего царского двора в слободе. Жилище нашей героини было построено из белого камня и крыто тесом. Причем Петр I не поскупился на содержание обеих сестер-монахинь. Так, Маргарита получала ту же ежегодную сумму, что и до пострига: 2,6 тысячи рублей. Ей предоставлялась относительная свобода: никакого караула приставлено не было, лишь игуменье предписывалось надзирать за высокопоставленной монахиней. Более того, Маргарита сохранила в монастыре свой двор: штат боярынь, боярышень и женщин-прислужниц. Продукты питания поставлялись из дворцового ведомства. Правда, они подвозились с опозданием, а качество снеди нередко оставляло желать лучшего. Царевна-монахиня рассылала письма с жалобами на свое бедственное положение князю-«кесарю» Ф. Ю. Ромодановскому, особо приближенному к царю Петру I, влиятельному царскому дяде Л. К. Нарышкину. Но чаще всего и проникновенней Маргарита обращалась к тетке, «матушке» Татьяне Михайловне. Тут и жалобы на задержки с выплатой денег, подвоза продуктов и на их плохое качество. Трудно сказать, насколько серьезно страдала от всего этого сама царевна. Но ей приходилось заботиться и о своей прислуге. А тут пришли болезни. Обострилась подагра, появились хрипы в легких. Маргарита просила тетку похлопотать о присылке к ней «дохтура Лаврентия молодого», который, очевидно, был хорошо знаком с ее болезнями. Татьяна Михайловна хлопотала, как могла: и денег племяннице высылала, и не без ее участия врач навестил больную.

Конечно, тяжелым ударом для Маргариты стали кончины вначале любимой сестры Софьи в 1704 году, а затем и тетки, «матушки» Татьяны Михайловны, в 1706 году. В память о них Маргарите досталась некоторая утварь: блюда, подсвечник, ложка. В последние годы царевна в основном читала богослужебную литературу. Кроме того, известно, что она вышивала (это занятие всегда было ею любимо). По монастырским преданиям, инокиня Маргарита не чуралась обычной монашеской работы: носила кирпичи, убирала вместе с другими сено, занималась в своем небольшом саду. Ее навещали оставшиеся на свободе сестры — царевны Мария и Феодосия.

Местное предание сохранило рассказ о том, что царь Петр I внезапно приехал в монастырь и застал уже немощную сводную сестру за чтением, что умилило грозного государя. Есть точные известия, что Маргариту тайно навестил в 1706 году царевич Алексей Петрович по пути в Суздаль для встречи с находившейся там матерью-монахиней.

После смерти тетки Маргарита вынуждена была писать о своих скорбях царевне Наталье Алексеевне, влиятельной сестре царя Петра. Ее главной просьбой было поспособствовать приезду того самого «дохтура Лаврентия». Маргариту уже сильно одолевали различные хвори, которые ей, с детства склонной к полноте, а теперь чрезвычайно тучной, переносить было особенно тяжело. Но врача не прислали. Возможно, это и свело Маргариту в могилу на пятьдесят пятом году жизни, 19 июня 1707 года. Похоронена царевна Марфа Алексеевна в Успенской обители, ставшей ее последним пристанищем.

Царевна Софья Алексеевна представляет собой непревзойденный феномен не только в отечественной, но и европейской истории Нового времени. Это единственный случай, когда в течение нескольких лет страной правила дочь покойного государя при живых государях-наследниках и вдовах государей. Применительно к России этот факт еще более удивителен, ибо здесь в соответствии с традицией царевны не только не допускались к какому бы то ни было участию в политической жизни, но и вообще жили как затворницы, которых посторонним и видеть-то было нельзя. Поэтому прорваться к власти в таких условиях могла лишь личность выдающаяся.

Царевна Софья Алексеевна родилась 17 сентября 1657 года. Она стала третьей дочерью царя Алексея Михайловича и царицы Марии Ильиничны. «Родинный» стол был собран 1 октября в Золотой палате. В качестве приглашенных значились патриарх, царевичи Грузинский, Касимовский, два Сибирских, а также бояре и окольничие. Крестили Софью 4 октября в Успенском соборе. «Крестинный» стол устроили в той же Золотой палате. За ним сидели немногие: патриарх, два боярина и окольничий. «Мамкой» царевны назначили боярыню княгиню Анну Никифоровну Лобанову-Ростовскую, а годовое жалованье ей положили в пятьдесят рублей. В кормилицы определили некую Марфу Кузьмину, которая позже была пожалована в постельницы.

Довольно рано, к девяти годам, царевна Софья стала заметно выделяться среди своих сестер. К этому времени она уже прошла курс, как бы мы сейчас сказали, начального образования у специально приставленной «мастерицы». На этом и заканчивалась «школа» для других царевен. Софья же отличалась необыкновенной живостью ума, страстью к знаниям и в то же время желанием быть лидером, не уступать своим братьям в интеллектуальном развитии. Поэтому она, единственная из сестер, продолжила образование — и не у кого-нибудь, а у самого Симеона Полоцкого, признанного интеллектуального лидера образованных людей второй половины XVII века, влиятельного идеолога складывающейся в России абсолютной монархии, советника царя Алексея Михайловича по вопросам науки и культуры. Одновременно Полоцкий преподавал и ее братьям, царевичам Алексею и Федору. Так царевна Софья Алексеевна стала одним из образованнейших людей своего времени и уж точно самой образованной женщиной. Она знала древние (греческий и латинский) и польский языки, писала стихи, участвовала в представлениях придворного театра, устроенного для царя Алексея Михайловича боярином А. С. Матвеевым, на котором шли пьесы ее учителя: «Комедия о Навуходоносоре», «Притча о блудном сыне», «Юдифь» и т. д. Страстным увлечением Софьи была история, как отечественная и современная европейская, так и древняя — Рима и Византии.

Особенное впечатление произвела на Софью история византийской царевны V века Пульхерии. Пульхерия жила в монастыре и приняла обет целомудрия. Когда умер отец, император Аркадий, и на престол взошел малолетний брат Феодосий П, царевна, пользовавшаяся безграничным влиянием на нового государя, в шестнадцать лет стала правительницей страны с титулом августы, или царицы. Она имела славу мудрой правительницы, умело выбиравшей людей на различные посты, построившей храмы и монастыри, покровительствовавшей наукам и искусствам. Кроме того, Пульхерия подыскала невесту своему брату-императору, талантливую и просвещенную девушку, занимавшуюся поэзией и переводами Священного Писания. После смерти брата Пульхерия стала императрицей и по политическим соображениям вышла замуж за сенатора Маркиана с сохранением данного в юности обета целомудрия. Маркиан в качестве императора унаследовал византийскую корону с уходом Пульхерии в мир иной.