Наконец летом 1624 года царской невестой официально была названа Мария Владимировна Долгорукая. Ее отец Владимир Тимофеевич с 1622 года считался патриаршим боярином и входил в ближний круг Филарета. Это, видимо, и стало главной причиной ее избрания на роль невесты Михаила. Марфа Ивановна с этим выбором также согласилась, поскольку девушка была из древнего рода князей Оболенских и имела обширные родственные связи среди Рюриковичей, столь необходимые для укрепления трона Романовых.
Свадьба состоялась 19 сентября 1624 года. Роль тысяцкого исполнял двоюродный брат царя И. Б. Черкасский, дружками со стороны жениха стали Д. М. Черкасский и Д. М. Пожарский, со стороны невесты — М. Б. Шеин и Р. П. Пожарский.
Надо сказать, что до возвращения из плена Филарета полководца-освободителя Д. М. Пожарского и его родственников при дворе не жаловали. Не последнюю роль в этом сыграла Марфа Ивановна и ее родственники. Великая государыня подозревала Пожарского в посягательстве на престол, ее племянник, Б. М. Салтыков имел неприятные местнические разборки с Дмитрием Михайловичем, когда тот в конце 1613 года отказался объявить ему боярство, то есть признать себя более худородным, чем Салтыковы. Несомненно, само назначение на эту должность было оскорблением для прославленного полководца, поэтому он и отказался ее выполнять. Но под влиянием матери Михаил настоял на своем и, судя по всему, очень обидел Пожарского. Филарет же во всем разобрался и всячески стал возвышать заслуженного полководца.
В первый день свадебное торжество было очень веселым, и в церемонии, и в застолье участвовали все представители двора. Однако на следующий день выяснилось, что молодая царица заболела. Причину ее недуга выяснить не удалось. Скорее всего, она стала чахнуть от какого-то медленнодействующего яда, например мышьяка, подмешанного в белила или румяна. Такой способ расправы с царскими женами известен давно. От яда погибли Елена Глинская, мать Ивана Грозного, и Марфа Собакина, вторая жена этого царя.
Мария Долгорукая, судя по всему, кому-то перешла дорогу, и ее начали медленно сводить в могилу. Назвать точно имя ее смертельного врага и сейчас невозможно, но напрашивается предположение, что им был Ф. И. Шереметев, прочивший в царицы свою дочь Елену. К тому же незадолго до свадьбы тот поссорился с В. Т. Долгоруким и мог опасаться его мести в будущем. Ведь все знали, что родственники царицы будут занимать самые высокие места у трона.
Несчастная Мария Долгорукая так и не смогла стать Михаилу полноценной супругой. Промучившись несколько месяцев, она умерла 6 января 1625 года. Для Марфы Ивановны стало ясно, что женить сына теперь будет очень непросто. Все мечтали с ним породниться и безжалостно расправлялись с конкурентками. Медлить же с браком было нельзя, царю вскоре исполнялось 30 лет. По меркам того времени он был зрелым мужчиной.
После семейного совета решили устроить традиционный смотр невест, чтобы никто не чувствовал себя обиженным или обойденным. Сначала девушек отбирали городовые воеводы, потом приехавшие царские чиновники, наконец 60 самых безупречных красавиц были собраны в Москве. После осмотра врачами они были показаны Михаилу и его матери. Наиболее приглянувшихся пригласили во дворец и поселили в особом помещении. Ночью царь с Марфой Ивановной обошел спальни, чтобы принять окончательное решение. Утром после некоторого раздумья он твердо заявил матери, что, кроме Евдокии Стрешневой, прислужницы Елены Шереметевой, он никого не желает видеть своей невестой.
Марфу Ивановну его выбор очень удивил. Евдокия была красивой девушкой, но ее род был совершенно незнатным и никогда не роднился с государями. К тому же остальные знатные девушки, в первую очередь Елена Шереметева, могли посчитать себя униженными и даже оскорбленными. Но на этот раз Михаил Федорович оказался непреклонным и не стал слушать доводы матери. Он хотел жить с той девушкой, которая была ему по сердцу, а не с той, которая только знатна и богата. Единственная просьба царя состояла в том, чтобы не сообщать заранее имя его избранницы из-за боязни навлечь на нее беду.
Стрешневы действительно были не слишком знатны. В разрядных книгах, где были зафиксированы все важные служебные назначения за несколько веков с конца 70-х годов XVI века, встречается лишь имя дьяка Ивана Филипповича Стрешнева. Он был сначала дворцовым дьяком и сопровождал Ивана Грозного во время военных походов. Потом он стал дьяком Разрядного приказа и участвовал в разборе различных местнических дел. Последний раз его имя встречается под 1605 годом. Он уже думный дьяк и, видимо, заменял впавшего в немилость при Б. Ф. Годунове В. Шелкалова. Сын Ивана Филипповича Афанасий в 1598 году был воеводой Мосальска.
Отец будущей царицы Лукьян Степанович Стрешнев был мелкопоместным можайским дворянином, который сам занимался сельхозработами. Жену его звали Анна Константиновна, и она была из такого же малознатного дворянского рода. Бедность родителей заставила Евдокию поступить в услужение к Елене Федоровне Шереметевой и войти в ее свиту. Для рядовых дворянок это было обычным делом и позволяло жить не в сельской глуши, а в столице, где можно было со временем выйти замуж.
Вполне вероятно, что царь Михаил Федорович не раз видел Евдокию, поскольку дом Шереметевых находился в Кремле и все его обитатели по церковным праздникам посещали главные соборы. Видимо, ее красота и скромность запали ему в душу. Возможно, у нее были и другие достоинства, привлекшие царя: живость, общительность, бла-гочестивость и т. д. Вполне очевидно, что выбор на нее пал не случайно.
На этот раз Марфа Ивановна смирилась с решением сына. Более того, ей самой пришлось заняться изготовлением свадебных нарядов для Евдокии, ведь у той на роскошные платья не было средств.
Приодеть пришлось и всех родственников будущей царицы, которые жили в деревне и с трудом согласились переехать в столицу.
Для себя Марфа Ивановна сшила новую монашескую одежду из черной тафты. Шубу ей изготовили из соболей и покрыли темно-вишневым бархатом. Правда, в свадебном торжестве ей участвовать не полагалось.
В январе Евдокию Лукьяновну поселили в Вознесенском монастыре рядом с Марфой Ивановной. Там ей следовало жить до свадьбы. Будущие родственницы скоро подружились, поскольку скромная невеста с большим вниманием относилась ко всем советам Великой государыни и была готова слушаться ее и признавать старшинство. Поэтому Марфа Ивановна обучила ее и рукоделию, и придворному этикету, и способам управления царицыными мастерскими, ткаческими слободами и садоводческо-огородным хозяйством. Ведь после свадьбы царице полагалось стать полновластной хозяйкой во дворце.
Бракосочетание состоялось 5 февраля 1626 года. На этот раз ничто не омрачило празднества. Скромным Стрешневым никто завидовать не стал. Марфа Ивановна, боясь сглаза, спрятала венец невесты в свой ларец и запечатала печатью. В ответ Евдокия Лукьяновна еще больше привязалась к свекрови. Вместе с ней она стала совершать богомольные поездки по монастырям, вместе посещала ее село Рубцове. Там был чудесный сад, чистые пруды для купания и разведения рыбы. I августа по сложившейся традиции женщины совершали омовение. Ведь на людях они не могли это делать.
Осенью 1626 года стало ясно, что Евдокия Лукьяновна беременна. Ей уже не полагалось покидать дворец во избежание осложнений. С этого времени царицу стали опекать специально назначенные женщины.
Марфа Ивановна вновь оказалась одна. Утро ее начиналось с долгой молитвы у образа того святого, чья память отмечалась в этот день. Затем она читала челобитные, присланные на ее имя. Обычно это были просьбы о денежной помощи или покровительстве. Для ответа приглашался дьяк, который записывал, кому и сколько следовало дать денег, кому оказать содействие в каком-нибудь деле и т. д.
Потом Великая государыня вместе с келарем и экономом занималась делами Вознесенского монастыря. Наконец она приступала к своему любимому занятию рукоделием и созывала к себе монашек и девушек-послушниц. Сообща они решали вопрос о том, какую пелену или покров следует изготовить в подарок церквам и монастырям. Марфа Ивановна раздавала либо пряжу, либо нитки, и все занимались работой до обеда. Общая трапеза обычно была очень скромной: капустное или свекольное варево, каши, квас. Даже в праздники особые разносолы не полагались. Все обитатели монастыря вели достаточно аскетичный образ жизни, подражая во всем игуменье.
