Но вот вопрос, а нужна ли была такая двойная «реставрация» Карлу VII? С его точки зрения, эти два человека уже давно выполнили свою функцию, и их появление в Париже казалось ему крайне нежелательным. Зачем делиться с кем-то славой? Ведь это только те, кто ничего не имеют, готовы делиться с другими…

Парижский парламент, а в то время это было только судебное учреждение, получив указание короля, предпринял меры, чтобы не допустить такого же восторженного приема Жанны, как это было в Орлеане.

А лучше, если вообще не допустить приема, и сделать это было не так уж и сложно. Еще по пути в столицу Жанна была задержана и под охраной доставлена в парламент. Париж — это не провинциальный Орлеан, здесь Жанну лично почти никто не знал, и рассчитывать ей было не на кого. Одного разговора «с пристрастием» оказалось достаточно, чтобы Жанна поняла, что идея триумфального въезда в Париж была не самой удачной. Как того и потребовал парламент, Жанна объявила себя самозванкой. Мол, извините, бес попутал…

А что ей еще оставалось делать? Зато после признания «самозванства» ее тут же освободили и отправили восвояси.

После провала попытки «реставрации» легендарной Жанны д’Арк Жиль де Ре понял, что ему теперь и подавно стоит держаться подальше от короля. Он уединился в своем отдаленном замке Тиффож в Бретани и увлекся чтением модной в то время литературы по алхимии. Надо было что-то решать с финансами, а ему сказали, что эта наука может помочь вновь разбогатеть. Ну пусть хоть так, а то ведь ждать, что Карл VII вернет ему долги, теперь было бессмысленно.

Попавший в опалу маршал выписал из Италии нескольких алхимиков и магов. Помимо чисто материальной заинтересованности, будучи человеком весьма неординарным, он жаждал общения с людьми необыкновенными, чей кругозор выходил за рамки обыденных представлений того времени об образованности.

Тут следует снова вернуться на несколько лет назад и отметить, что опала Жиля де Ре была связана не только с долгами Карла VII и так называемым «делом Жанны».

В 1436 году Жиль де Ре, сам того не ведая, совершил одну из главных ошибок в своей жизни: он принял в своих поместьях наследника французского престола Людовика, сына короля Карла VII и Марии Анжуйской. Будущий король Людовик XI уже в то время много интриговал против своего отца и, скрываясь от монаршего гнева, жил то у своих вассалов, то у прямых врагов французской короны. Эта вражда отца и сына отразилась на Жиле де Ре самым непосредственным и неожиданным образом.

К середине 30-х годов для получения хоть каких-то наличных денег маршал начал прибегать к залогу той или иной своей недвижимости. Это было абсолютно законной операцией, причем довольно выгодной в денежном отношении, поскольку платежеспособность Жиля де Ре не вызывала сомнений у кредиторов, и назначаемый ими ссудный процент был весьма незначительным.

Известие о том, что маршал радушно принял в своих владениях смутьяна-дофина вызвало немалое раздражение короля. В том же самом 1436 году он подписал указ, которым запрещал Жилю де Ре любые продажи его владений. Маршала ни в коем случае нельзя было назвать транжирой, и если не знать историю взаимоотношений между Карлом VII и его сыном, то появление такого указа вообще невозможно объяснить. Но если иметь в виду, что указ 1436 года явился своего рода королевской местью гордому маршалу, то это сразу объясняет скрытый смысл ряда последовавших за этим событий.

Королевский указ привел к тому, что уровень доверия к отставному маршалу со стороны его кредиторов резко снизился. Полагая, что указ родился вовсе не на пустом месте и обоснован возможной несостоятельностью Жиля де Ре, они резко снизили объем кредитования и увеличили ссудный процент.

Примерно с этого самого времени Жиль де Ре, остро ощущая потребность в деньгах, активизировал изыскания по поиску рецепта превращения свинца в золото. Если до 1436 года такая задача стояла в ряду прочих алхимических изысканий, занимавших ум маршала, то теперь он прямо приказал своему главному магу Жилю де Силю заниматься исключительно поиском рецепта изготовления золота.

Под алхимическую лабораторию были переоборудованы большие помещения на первом этаже в замке Тифож. Жиль де Ре не скупился на расходы. Его торговые агенты покупали в огромных количествах необходимые для опытов компоненты, некоторые из которых, например акульи зубы, ртуть и мышьяк, были по тем временам весьма дороги.

Несмотря на щедрое финансирование, золото маршалу получить никак не удавалось. В конце концов он распрощался с Жилем де Силем и пригласил другого специалиста-химика по имени Жан де ла Ривьер. Разочаровавшись и в нем, маршал нанял еще одного алхимика — дю Мениля. Результат продолжал оставаться нулевым. Наконец, глубоко разочарованный в «отечественных специалистах», Жиль де Ре обратил свои взоры на итальянцев, которые считались самыми большими специалистами-алхимиками в Европе.

В 1439 году главным алхимиком при маршале стал итальянец Франческо Прелатти, сумевший убедить Жиля де Ре в собственной исключительности. Если прежние «ученые» маршала были по своему образованию католическими священниками, то Прелатти прямо заявлял, что он — колдун, имеющий в личном услужении своего собственного демона, благодаря которому может общаться с миром мертвых и повелевать им.

Магистр черной магии Франческо Прелатти смекнул, как можно поддерживать веру и интерес маршала. Он устраивал настоящие шоу со жженой серой, пылающими в темноте кабалистическими знаками и соответствующими звуковыми эффектами. В дневнике Жиля де Ре есть запись о том, как однажды в замок якобы явился демон и засыпал пол в комнате, где находился Прелатти, слитками золота. Радостный Прелатти побежал за своим господином, но, отворив дверь, отшатнулся, захлопнул дверь и с трепетом сообщил, что в комнате сидит громадный зеленый змей. Жиль де Ре схватил распятие и бесстрашно вошел в комнату, но змей исчез, а все золото тут же обратилось в красный порошок.

Весь этот, с точки зрения современного человека, бред Прелатти объяснил якобы опрометчивыми действиями с распятием.

Тайная символика случившегося очевидна: ловкач Прелатти обладал завидной фантазией и просто-напросто вытягивал из бывшего маршала деньги на продолжение своих экспериментов. К сожалению, приходится констатировать, что очень скоро итальянский шарлатан получил огромную власть над сеньором де Ре, и тот стал обращаться к нему за советом по любому сколько-нибудь значимому вопросу.

В августе 1440 года Жиль де Ре заложил свой замок Сент-Этьен-де-Мальмор казначею герцога Бретонского Жофруа ле Ферону. Залог был осуществлен с условием обязательного обратного выкупа замка ровно через один год. При этом права собственности на замок к Жофруа ле Ферону не переходили, и номинальным владельцем замка продолжал оставаться Жиль де Ре. Казначей же передал замок в управление своему родному брату Жану ле Ферону, священнику без определенного места службы. Ожидая подходящей вакансии, он прибыл в Сент-Этьен-де-Мальмор и вступил в должность управляющего.

Буквально через две недели Жана ле Ферона посетили люди Жиля де Ре. Группа слуг маршала, проезжая мимо, просто-напросто попросила предоставить им кров и накормить лошадей. Но новый управляющий замка, не чувствуя себя ничем обязанным этим людям, решительно отказал им.

Жиль де Ре, узнав о произошедшем, пришел в неописуемую ярость, ведь замок продолжал принадлежать ему, а стало быть, никто не мог отказать в ночлеге его подчиненным!

Скорый на расправу, он примчался в Сент-Этьен-де-Мальмор в сопровождении пятидесяти телохранителей. Он лично обошел помещения замка в поисках наглеца ле Ферона, но нигде не смог его найти. Кто-то подсказал Жилю де Ре заглянуть в церковь замка: именно там трясущийся от страха управляющий и был найден. Впоследствии Жан ле Ферон утверждал, что отправлял службу, а Жиль де Ре говорил, что тот от него трусливо прятался. Как бы то ни было, маршал заехал управляющему кулаком в ухо прямо у алтаря, выволок его за сутану из церкви и увез в свою резиденцию в Тифож. Там брат казначея герцога Бретонского был закован в кандалы и посажен на цепь.