Где-то в двадцатых числах октября выкуп за Жанну был собран, и ее перевезли в город Аррас. Во всяком случае, к 6 декабря 1430 года Жан Люксембургский уже получил деньги, причитавшиеся за продажу Жанны англичанам. Это подтверждает расписка некоего Жана Брюиза, якобы получившего «десять тысяч ливров, дабы забрать Жанну, называющую себя Девой, военнопленную».

Считается, что в Аррасе Жанну заключили в один из небольших замков, возвышавшихся у ворот Ронвилль.

Можно предположить, что она покинула эти места примерно 15 ноября, чтобы быть переданной в руки епископа Бовэ.

Пьер Кошон развил бурную деятельность. Он хотел, чтобы герцог Бэдфорд обеспечил все условия процедуры, необходимые для церковного правосудия. Ему нужен был процесс, устроенный в надежном месте, причем «красивый процесс».

Право самолично судить Жанну Кошон получал только при условии, что процесс будет проходить в «его» Бове. Факт пленения Девы на правом берегу Уазы мог в крайнем случае подтвердить полномочия епископа из Бове и доказать, что этот суд находится в его компетенции.

По правилам, для того чтобы предстать перед судом инквизиции, обвиняемая в ереси должна была бы совершить преступление в епархии Кошона. «Приличия» были соблюдены, исходя из места пленения…

Инквизиция (от латинского слова «inquisitio» — «расследование», «розыск») — это особый церковный суд по делам о еретиках, существовавший в XIII–XIX веках. Созданный и узаконенный папой Иннокентием III в целях устрашения инакомыслящих и отклоняющихся от официального учения и догматов католической церкви, суд инквизиции отличался предельным упрощением судопроизводственных и юридических норм (для возбуждения дела было достаточно одних лишь порочащих слухов) и полной правовой беззащитностью подсудимых. В период Средневековья светские власти поддерживали деятельность инквизиции: осужденные еретики передавались в руки светской власти для «бескровного наказания», то есть сожжения на костре.

Но о проведении суда в Бове не могло быть и речи, так как этот город уже находился в руках короля Карла VII. Париж, в котором стояли бургундцы, тоже не представлялся достаточно надежным местом. Тогда герцог Бэдфорд решил, что процесс пройдет в Руане, в то время втором по величине городе Франции, где двенадцать лет назад установилось английское господство и который, по определению Анри Гийемена, был «настоящей английской столицей» на континенте.

По просьбе епископа Кошона ему был выделен эскорт численностью пятьдесят человек, с которым он отправился за Жанной, чтобы перевезти ее в этот нормандский город.

Жанна была доставлена в Руан 23 декабря 1430 года. Там ее передали губернатору города графу Уорвику, которому регент Бэдфорд поручил охрану заключенной и непосредственное наблюдение за ходом процесса. Граф Уорвик распорядился поместить пленницу (ибо Жанна пока еще считалась военнопленной) в замок Буврёй, служивший одновременно и крепостью, и королевской резиденцией, и тюрьмой для особо важных пленников. Там Жанна провела первые недели заключения. Ее денно и нощно сторожила пятерка английских солдат, подчинявшихся лично губернатору.

Башня, куда заключили Жанну, оставалась целой и невредимой вплоть до начала XIX века. Полагают, что комната, в которую поместили Жанну, находилась на втором этаже. Охранявших Жанну людей заставили поклясться на Библии в том, что они будут бдительны и никого не допустят к узнице, не получив предварительно разрешения лично от епископа Кошона или же от графа Уорвика, хозяина замка.

«Во имя Господа. Аминь. Суд начинается по делу веры против некоего некоей, в народе именуемой Девою».

Этот приказ был подписан малолетним королем Англии 3 января 1431 года.

Что за формулировака — «против некоего некоей»? Это значит, против существа неопределенного пола, выступающего под видом женщины и именуемого Девою.

«Красивый процесс» начался скверно. Обследование на девственность, проведенное под контролем Анны Бургундской, жены герцога Бэдфорда, даже теоретически не могло уличить Жанну во лжи, что же касается расследования, проведенного в ее родных краях, то оно и вовсе имело самые пагубные последствия для епископа Кошона.

Нотариус Николя Байи, расспросив двенадцать-пятнадцать свидетелей в Домреми и пять-шесть в соседних приходах, не обнаружил в отношении Жанны, как образно выразилась историк Режин Перну, «ничего такого, чего бы нельзя было сказать о своей собственной сестре». Проще говоря, судебные следователи, как ни старались, не узнали ничего, что можно было бы инкриминировать пленнице.

Парадоксально, но факт — судья Пьер Кошон так и не сумеет сформулировать ни одного серьезного пункта обвинения. Скрупулезное изучение этого обвинительного процесса историком Пьером Тиссе выявило следующее: Жанна была приговорена лишь на основании показаний, полученных в Руане. В этом заключается очевидная слабость процесса.

Первое открытое заседание суда состоялось 21 февраля 1431 года, примерно в восемь часов утра. Режин Перну отмечает:

«Жанна оказалась одна перед сорока четырьмя мужчинами, перечисленными поименно в протоколе судебного заседания. Среди них было девять докторов богословия, четыре доктора канонического права, один доктор «и того и другого права», семь бакалавров богословия, одиннадцать лиценциатов канонического права, четыре лиценциата гражданского права и фискал Жан д’Этивэ».

Жанна была против них одна. Ей даже не предоставили адвоката, что явно противоречило традициям суда инквизиции.

При этом король Генрих VI приказал епископу Ко-шону, чтобы тот допрашивал и судил ее «согласно Богу, разуму, Божественному праву и святым канонам». С этого момента Жанна потеряла статус военнопленной и стала подсудимой церковного трибунала. Ее должны были перевести из светской королевской тюрьмы в тюрьму архиепископскую, поместив в особое женское отделение, которое обслуживали монахини. Это было непреложным требованием церковного судопроизводства, и связано это было с тем, что папские законы категорически запрещали держать лиц, подозреваемых в преступлениях против веры, в государственных или частных тюрьмах, чтобы «не дать возможности еретикам распространять заразу».

Обычно церковные суды в своей практике следовали этому правилу неукоснительно. Но Жанну, вопреки всему, оставили в королевской тюрьме, и в таких условиях она находилась не день, не неделю и не месяц, а без малого полгода — с самого начала процесса и до самого его окончания.

Как видим, суд над Жанной был инквизиционным процессом по делу веры, то есть уголовным процессом, который церковные власти возбуждали против человека, отклонившегося от ортодоксальной религии. Исключительная компетенция в такого рода делах принадлежала церковному трибуналу. Обычно суд над еретиками осуществлял либо епископ, либо монах-инквизитор — уполномоченный чрезвычайного органа, созданного папством в XIII веке для борьбы с ересью. Кто бы ни вел процесс, ему вменялось в обязанность держать другого в курсе дела, а приговор выносился от их общего имени. В особых случаях (к их числу был отнесен и процесс Жанны) епископ и инквизитор должны были судить совместно.

Как мы уже говорили, свое право судить Жанну епископ Кошон основывал на том, что подсудимая была взята в плен на территории епархии города Бовэ. С точки зрения канонического права эти притязания выглядели не вполне безупречно, поскольку в этом праве никогда не была четко сформулирована ответственность еретика перед трибуналом по месту своего ареста.