Служба в Инспекции ВВС не была для Василия Сталина слишком обременительной. Светлана Аллилуева описывает один из визитов брата в Куйбышев, где в эвакуации находился весь московский «высший свет». Он «уже был майор и назначен Начальником Инспекции ВВС, — какая-то непонятная должность непосредственно в подчинении у отца (разумеется, здесь Светлана преувеличивает, Василий подчинялся командующему ВВС, а отнюдь не непосредственно наркому обороны — своему отцу; другое дело, что авиационные генералы и маршалы не очень-то могли командовать скромным майором — Василий всегда мог пожаловаться на них Верховному главнокомандующему. — Б. С.). Недолго Василий был под Орлом, потом штаб-квартира его была в Москве, на Пироговской, — там он заседал в колоссальном своем кабинете. В Куйбышеве возле него толпилось много незнакомых летчиков, все были подобострастны перед молоденьким начальником, которому едва исполнилось двадцать лет (в таком возрасте получить уже власть над людьми; у кого от такого не закружится голова! — Б. С.). Это подхалимничание и погубило его потом. Возле него не было никого из старых друзей, которые были с ним наравне (Тимура Фрунзе, Степана Микояна, Артема Сергеева и других представителей «золотой молодежи», которым не надо было лебезить перед сыном вождя. — Б. С.)… Эти же все заискивали, жены их навещали Галю (Бурдонскую. — Б. С.) и тоже искали с ней дружбы».
С 13 июля 1942 года Василий Сталин от лица Инспекции ВВС руководил действиями 32-го гвардейского истребительного авиаполка, в августе переброшенного под Сталинград. Туда неоднократно вылетал и Василий, впоследствии, как и летчики полка, удостоившийся медали «За оборону Сталинграда». В декабре разбился командир полка майор Иван Клещев. После него командиром полка был назначен Василий Сталин. Из-под Сталинграда 32-й гвардейский полк перебросили на Калининский фронт. Там на аэродроме сын Сталина впервые попал под бомбежку. Сброшенными с «юнкерса» бомбами было повреждено три самолета, но человеческих жертв не было. Командиру полка, спасаясь от осколков, пришлось искупаться в сугробе. К происшествию Василий отнесся с юмором.
Возвращаясь в Москву с фронта, Василий останавливался по-прежнему в Зубалове, где жила Галина Бурдонская с сыном Александром (в 43-м родилась еще дочь Надежда). Там к тому времени произошли большие перемены. Осенью 41-го, опасаясь прихода немцев, дачу взорвали. Светлане Аллилуевой хорошо запомнилось первое посещение родного пепелища: «Стояли ужасные глыбы толстых, старых стен, но строили уже новый, упрощенный вариант дома, непохожий на старый, — что-то было безвозвратно утрачено. Мы поселились пока что во флигеле, а к октябрю (1942 года. — Б. С.) перебрались в только что отстроенный несуразный, выкрашенный «для маскировки» в темно-зеленый цвет, дом. Бог знает как он теперь выглядел: уродливый, с наполовину усеченной башней, с обрезанными террасами. Там мы все и разместились: Галя с ребенком, Василий, Гуля — Яшина дочка со своей няней, я — со своей, Анна Сергеевна с сыновьями».
В несуразном темно-зеленом доме Василий предавался беспробудному пьянству. Его сестра свидетельствует: «Жизнь в Зубалове была в ту зиму 1942 и 1943 года необычной и неприятной… В дом вошел неведомый ему до этой поры дух пьяного разгула. К Василию приезжали гости: спортсмены (вероятно, уже тогда сын Сталина примерял на себя роль спортивного мецената. — Б. С.), актеры, его друзья — летчики, и постоянно устраивались обильные возлияния, гремела радиола. Шло веселье, как будто не было войны. И вместе с тем было предельно скучно, — ни одного лица, с кем бы всерьез поговорить, ну хотя бы о том, что происходит в мире, в стране и у себя в душе… В нашем доме всегда было скучно, я привыкла к изоляции, к одиночеству. Но если раньше было скучно и тихо, теперь было скучно и шумно».
Беда Василия заключалась в том, что так и не нашлось рядом человека, с которым можно было поговорить о серьезных вещах, по-настоящему излить душу. Его окружали только подхалимы, и никто не решался сказать ему правду о нем самом. Сын вождя уверовал в собственную непогрешимость, уверовал, что может делать то, что другим запрещено. И до поры до времени все выходки ему сходили с рук. Отец порой наказывал юного авиатора за «шалости», но неизменно продвигал вверх по служебной лестнице.
После скучно-веселых дней в Зубалове приходилось возвращаться на фронт. Василий Сталин водил свой полк в атаку на Великие Луки, а потом на Демянский плацдарм. 5 марта 43-го полковник Сталин сбил свой первый самолет — «Фокке-Вульф-190». Но вскоре в боевой работе Василия наступил длительный перерыв по его же собственной вине.
23 марта 32-й полк получил распоряжение перебазироваться на подмосковный аэродром Малино для доукомплектования людьми и техникой. Но по дороге к новому месту службы Василий приземлил полк на одном из полевых аэродромов, чтобы пилоты могли несколько дней отдохнуть и развеяться. Развеялись…
4 апреля 1943 года начальник Лечсанупра Кремля Бусалов представил Власику «Заключение о состоянии здоровья полковника Сталина Василия Иосифовича». Там говорилось: «Т. Сталин В. И. доставлен в Кремлевскую больницу 4/IV-43 г. в И часов по поводу ранений осколком снаряда.
Ранение левой щеки с наличием в ней мелкого металлического осколка и ранение левой стопы с повреждением костей ее и наличием крупного металлического осколка.
В 14 часов 4/IV-43 г. под общим наркозом профессором А. Д. Очкиным произведена операция иссечения поврежденных тканей и удаления осколков.
Ранение стопы относится к разряду серьезных.
В связи с загрязнением ран введены противостолбнячная и противогангренозная сыворотки.
Общее состояние раненого вполне удовлетворительное».
Неужели Василию Иосифовичу, как и в 42-м, пришлось отражать нападение «юнкерсов» на тыловой аэродром и получить боевое ранение осколком от авиационного снаряда? Нет, к сожалению, почетной желтой нашивки за тяжелое ранение сын вождя на этот раз не заработал. История оказалась куда прозаичнее. Никакого героизма в происшедшем чрезвычайном происшествии не было, одно сплошное разгильдяйство. Вот что об этом случае, происшедшем 3 апреля 1943 года, рассказал на допросе десять лет спустя, 23 апреля 1953 года, адъютант В. Полянский: «В 1943 году я, будучи адъютантом авиаэскадрильи, принимал участие в рыбной ловле, которая была организована Василием Сталиным на реке в районе гор. Осташково, Калининской области. Эта рыбная ловля кончилась тем, что один из авиаснарядов «РС», которыми мы глушили рыбу, взорвался в руках участвовавшего в ней полкового инженера. Взрывом этот инженер был убит, а летчик Котов и Василий Сталин ранены. Приказом Верховного главнокомандующего Василий Сталин был отстранен от должности инспектора истребительного авиакорпуса (в действительности — от должности командира авиаполка. — Б. С.) и в течение восьми месяцев после этого отсиживался на даче во Внуково».
Несколько подробнее описан данный трагический эпизод в политдонесении замполита 32-го гвардейского истребительного полка майора Стельмашука:
«Происшествие произошло при следующих обстоятельствах. В 15.30 группа летного состава, состоящая из командира АП полковника Сталина В. И., Героя Советского Союза подполковника Власова Н., заместителя командира 3 АЭ, Героя Советского Союза капитана Баклан А. Я., заместителя командира 2 АЭ, Героя Советского Союза капитана Котова А. Г., заместителя командира 1 АЭ, Героя Советского Союза Гаранина В. И., командира звена старшего лейтенанта Шишкина А. П., инженера по вооружению полка инженер-капитана Разина Е. И., вышла на реку Селижаровка, находящуюся в 1,5 километрах от аэродрома, на рыбную ловлю.
Бросая в воду гранаты и реактивные снаряды, глушили рыбу, собирая ее с берега сачком. Перед бросанием реактивного снаряда инженер-капитан Разин предварительно ставил кольцо капсюля-детонатора на максимальное замедление (22 секунды), отворачивал ветрянку, а затем бросал снаряд в воду. Так им лично было брошено 3 реактивных снаряда. Готовясь к броску последнего реактивного снаряда, инженер-капитан Разин вывернул ветрянку — мгновенно произошел взрыв в руке, в результате чего 1 человек был убит, 1 тяжело ранен, 1 легко ранен…»
