Посвящается Д.

Роскошеству этого бала можно было только позавидовать. Герцог Примский – долгожданный и так любимый всеми в королевстве – наконец давал бал по возвращению со службы и вхождению в сюзеренитет в его владениях. Герцогу было чем поразить любого – он был смел, порядочен, рассудителен и не по годам мудр. Ну, а уж дамы могли добавить к списку его красоту и обаяние.

Сегодняшний бал был просто особенным. Замок бы заполнен веселящейся толпой. Пышные платья красавиц шуршали своими подкладами, всюду звенели бокалы, лилась музыка и раздавался смех. Это обещало быть самым крупным событием года – ещё никто не давал бал на такую широкую ногу, ни у кого не был так великолепно и со вкусом украшен каждый зал – всюду роскошные резные вазы, полные благоухающих свежесрезанных цветов, ленточки и античные декорации; ещё никто не приглашал таких именитых музыкантов; ещё никто не готовил таких разнообразных угощений – столы ломились от яств – местные вкусности, напитки, фрукты, какие-то вычурные заморские кушанья – и все это ради приятного времяпрепровождения нескольких сотен гостей, одетых по последней моде, готовых отметить возвращение Герцога Виктора, отведать разностей и поплясать от души.

Примерно с такими же намерениями явились на бал семья Графа Лиен с дочерью Мари. Уже пожилой Граф Лиен глубоко уважал Примского за его военные заслуги и холодное и рациональное управление. Графиня, женщина знатная и в свете сызмальства, а посему, во всех общественных делах имеющая толк, видела в хозяине пиршества потенциального жениха для своей дочери, которая вернулась в королевство после жизни у сестры графини во Франции. Юная Мари впитала все тонкости и манеры французской повседневности. Её речь изобиловала всевозможными французскими словечками, манера одеваться задавала тон во всей округе как «парижская», а, стало быть, самая что ни на есть красивая, а её манера вести себя в обществе копировалась даже пожилыми дамами. Её длинные, до пят, темно-каштановые волосы всегда были убраны в замысловатые прически, изумрудного цвета глаза обрамляли пушистые ресницы, свекольный сок (секрет парижских модниц) делал её губы алыми и вызывающими. Она то и дело появлялась в обществе с разными новшествами в рукаве, и все дамы старались приобретать хоть бы какие да подобия всех тех прелестнейших вещиц, которыми владела юная модница Лиен.

Только сегодня, Мари появилась на балу явно не по своей воле – планы на замужество совсем не были в её мечтаниях. Примский был, вне сомнений, красавец, и уже заочно как бы и влюблённый в неё, только вот Мари мечтала о натуре более тонкой, романтичной, не склонной к военным приключениям, в которых девушка видела корень всех зол. Она мечтала о поэте или музыканте, да хоть бродячем артисте – лишь бы натура его была далека от солдатской славы. В этих взглядах молодая Мари расходилась с большинством красавиц королевства, грезящих о бравых воинах, кавалерах на конях, воеводах и лучниках, всегда попадающих в цель.

«Ах, вот это празднество!» – голос Маркизы Анджелики, которая то и дело кланялась всё подходившим знакомым, вырвал Мари из мира мечтаний.

«Я просто не могу стоять на месте! Когда уже Герцог Примский выйдет к гостям и почтёт нас своим присутствием?!» – вздыхала Лизочка, совсем ещё юная баронесса. В зале было уже даже как-то и душно, и она, утеряв свой бархатный модный веер, теперь стояла вблизи своей маменьки и была превосходно обдуваема её огромным, по последней моде павлиньим опахалом, пока та разменивалась последними светскими сплетнями с прочими достопочтенными дамами своего возраста.

«Ах, дамы, лучше бы никогда!» – пробормотала Мари в отчаянии, тоже то и дело учтиво кланяясь отовсюду знакомым гостям высокого света. «Сил нет выдерживать всё сие давление!»

«Мари! Мари! Будет Вам, Ваше Сиятельство! Вы только подумайте – он самый завидный жених! Все барышни королевства плачут в подушку! А я так особенно!» – вздохнула Мими, самая любимая дворовая помощница Мари из свиты семьи Лиен.

«Ах, милая, чего ты!» – засмеялась Мари, прикрыв свои белоснежные зубы рукой в ажурной перчатке. «Будто не слушала ты ночами напролёт моих мечтаний о принцах с мягкими сердцами! Я думала, что плешь тебе проела своими воздыханиями!»

Мари посмотрела в окно – как прекрасна была природа! В любое время суток лишь она могла, не прилагая никаких усилий, заворожить любого смотрящего. Только такие – настоящие, сотворённые Небесами вещи всегда могли восхищать одним лишь своим существованием. Лишь только человеку, хоть и явившемуся с тех же небес, полагалось прилагать немало усилий, чтобы разглядеть собственную красоту, потому как, с течением времени, мнения и понимания сгубили всё изначальное, чистое и являвшееся до того частью этой самой природы.

Мари, часто заморгав, чтобы вернуться из мысленного полёта, легонько хлопнула себя по щекам и вздохнула.

«Согласна с Мими!» – кивнула Лизочка мечтательно, рассматривая свой вышитый веер с чудными перьями. «Я готова сдаться Виктору на растерзание, да только вот его сердце, похоже, будет биться по Вам, Ваше Сиятельство…»

«Ай, полно Вам, Лизочка! Где Ваши манеры, дорогая?» – отмахнулась Мари, закатив глаза стыдливо. «Виктор, знаю я, слишком горд, чтобы снизойти до любви к кому бы то ни было!»

«Я бы не стал строить таких предположений, любезная леди.» Бархатный голос бесшумно подошедшего к девушкам Виктора Примского заставил их всех вскочить на месте и, кланяясь, робко отойти в сторону, а щёки Мари заполыхать огнём.

«Виктор Георгиевич…» Ошеломлённая Мари сделала лёгкий поклон, и все стоящие барышни рядом с нею поспешили тоже раскланяться. Она чувствовала, что к лицу её прилила кровь, она вся полыхала. Вокруг шептались, заставляя её ещё более краснеть в присутствии молодого герцога. Её глаза беспомощно искали поддержку, а руки нервно задрожали. Она опустила взгляд.

«Значит, я не способен на любовь?» Он поднял бровь в ожидании объяснений. «Отчего же, могли бы Вы мне разъяснить свои мнения?»

«Ваша Светлость, я…» Мари не находила слов. И как объявился он в такой момент! Она корила себя в мыслях, что язык её был ей не другом вовсе.

«Могу разуверить Вас, что это не так.» Он понизил голос и добавил почти шёпотом, «Один лишь взгляд на Вас заставил моё сердце биться.» – Вдруг, Герцог слабо улыбнулся. «Но, полагаю, для Мадам этого мало. Что же Вы ищите?»

Мари наконец подняла глаза на Примского. Он действительно был приятной внешности – высокий, статный, с огненными курчавыми волосами, отливающим медью. Голубые глаза горели с искоркой, а улыбка открывала белоснежные зубы.

«Ваша…» начала было она, но герцог прервал её.

«Прошу Вас – Виктор.»

Все, кто слышал, охнули и зашептались. Мари прокашлялась.

«Виктор… Я не хотела Вас обидеть, я…»

Он весело рассмеялся.

«…просто беседовала с дамами! Я понимаю. Мы все говорим разности в светских беседах. Это требно для заполнения воздуха впечатлениями, что нам друг на друга не плевать. Или что мы непременно счастливы находиться в сем обществе в се время. Но я полагаю, что Вам, Мадемуазель Лиен, тут сегодня не очень весело, не так ли? Я говорил с Вашим отцом сейчас, и наблюдал за Вами. Ваша грациозная фигура всем нутром говорит, что хочет быть хоть бы где, но не на этом великолепном балу.»

С каждым словом Примского Мари краснела всё более. В его словах была правда, но даже кивнуть в подтверждение было бы оскорблением Его Светлости. Не зная, как себя вести в беседе, она лишь беспомощно смотрела по сторонам.

Как вдруг, в окне она увидела фигуру.

Среди шелестящих ветвей, в полумраке сада бродил мужчина. Он был явно не из знати – его одежда была сплошь серая, сродни земли, по которой он нервно ступал взад-вперёд, что-то явно бормоча себе под нос, ибо даже из такого далека девушка смогла разглядеть отчётливое и страстное шевеление губ, будто он читал стихи или же отчаянно с кем-то спорил. Но он был один, совсем один. Луна, рано показавшаяся на сумеречном небе, освещала его силуэт, отбрасывая странные тени на дорожку. Мужчина и Мари встретились глазами.