В некоторых случаях возможна телепортация чего-то не очень большого на объекты, вроде баз космического флота или космической разведки, имеющие соответствующие энергетические мощности и, собственно, портал. Как это работает, я не очень хорошо понимаю. Человека на космобазу не портировать, а вот какое-нибудь секретное письмо – это пожалуйста. Да, еще я знаю, что чем тяжелее предмет или дальше адресат, тем больше энергии нужно для его отправки. А кроме того, телепорт должен быть хотя бы относительно неподвижен и находиться в строго указанном месте. То есть, разместить ТП на звездолете пока не получается, хотя всем бы очень хотелось.
В общем, как-то так, дед. Немножко мы перехитрили Эйнштейна. Да и не только мы – в нашей галактике только ленивый не использовал гравитацию для перемещения. Библиотека открыта для всех, кто хотя бы немного разобрался в гравитации. А там тебе и чертежи шестовика, и базовые знания про телепортацию, и много чего еще. Так что, если совсем честно, это не мы его перехитрили…
Дела у нас с Ольгой шли на поправку, если это можно так назвать. День начала экспедиции приближался, и мы старались как можно больше времени гулять, купаться, загорать. Все-таки сидела в подсознании мыслишка, что можем и не вернуться…
Почти сразу после госпиталя нас отправили на тренировочную базу на Алтае. Там обычно сотни рекрутов бегали, тренировались, грызли гранит всех известных наук. Но к нашему приезду все было тихо – курсантов срочно отправили на практику, львиная доля персонала ушла в отпуск. Вместо курсантов мы иногда пересекались с вежливыми мужиками, у которых под одеждой топорщилась кобура, но они обычно шли куда-то по своим делам (скорее всего, охранять внешний периметр). Оставшийся персонал обращался с нами, как с Юрием Гагариным, не меньше. Любые прихоти по питанию, процедуры (кроме обязательных), а однажды даже притащили к нам гастролирующих неподалеку известных артистов.
В общем, носились с нами гораздо больше, чем мы того заслуживали. Хотя, в общем, понятно – миссия сложная, чем она закончится, не знал вообще никто, а интерес к нам иностранных спецслужб требовал особого отношения к вопросам безопасности. Но это было даже приятно – лето, жара, горные леса и луга Алтая, красивые быстрые реки… А если учесть, что никакой особой подготовки и не было, нас просто немного погоняли по системам корабля, по возможным нештатным ситуациям и системам связи, а все остальное мы уже знали, то эти последние деньки перед миссией были просто райскими.
Отношения с Ольгой стали гораздо теплее, хотя дистанцию она старательно сохраняла. Я, понятное дело, был бы не прочь эту дистанцию сократить как можно сильнее, тем более, что я холост, она, насколько мне было известно, тоже одинока… Но субординация, девичье кокетство и прочие семь пятниц на неделе не позволяли мне сильно продвинуться на этом пути.
А может, я не так уж и пытался – все-таки, предстоящий полет прочно сидел в голове, для серьезных отношений там не оставалось места, а несерьезные, как я понял, Ольга Владиславовна поддерживать не планировала.
В общем, время на Земле неумолимо истекало – мы уже запросто могли не только ходить, но и бегать, прыгать, плавать. Я потихоньку приступил к отработке специальных навыков, хотя мне обещали, что на корабле есть хороший спортзал и искусственная гравитация.
В конце июля, в самое знойное время, когда вечерами категорически не хотелось возвращаться в корпуса тренировочной базы, а идея закрыть себя в металлическом чреве космического корабля и вовсе казалась невыносимой, нас попросили собрать вещи. В последний вечер на базе мы долго гуляли, говорили о всякой ерунде, пока Ольга внезапно не сказала:
– Знаешь, а будет жаль никогда больше этого не увидеть, – и обвела взглядом половину горизонта, с горами, лесами, рекой, струящейся у наших ног, закатом солнца, который в этот вечер был невероятно красив.
Я понял, конечно, что она не только про этот уголок Алтая говорит. И, почему-то, не нашел ничего умнее, как ответить:
– Знаешь, если у тебя будет возможность смотаться одной – жми тапок в пол и не оборачивайся!
Она помолчала, потом тихо спросила:
– А ты как же? Помашешь мне вслед платочком?
– Если он будет под рукой, обязательно.
Ольга снова выдержала паузу. – А мне кажется, эта миссия для двоих. И если нам суждено вернуться, то только вдвоем.
– Ну вот, кто-то забыл, что он капитан корабля, и врубил блондинку, – я был нарочито груб, но надеялся, что она этого не заметит. – Поверь, если ты погибнешь вместе со мной, или попадешь в руки к иилитам, мне от этого легче не станет. А вот если выживешь – может быть…
Кажется, она улыбнулась. Нет, не во весь рот, а как-то очень робко, коротко, самыми уголками губ. Но тут же взяла себя в руки.
– А почему ты считаешь, что ты должен погибнуть или попасть к ним в руки? У тебя какие-то отдельные инструкции?
– Я считаю, что должен выжить и вернуться. Но если мне представится возможность, я оставлю тебя на корабле, а сам уйду в поиск. Кажется, это то немногое, что ты не можешь мне запретить.
– Зря тебе так кажется. Как командир, запретить я могу все, – теперь она немного надулась. – Представьте себе, я такой матерый оперативник, я с маской и ластами океан исследовать могу! – сарказм был виден без таблички.
– Не обижайся. Ты же понимаешь – долететь до Треугольника и просто пособирать телеметрию могла и автоматическая станция. И если посылают нас, значит, нужно копнуть глубже. Ну и цена вопроса, как можно догадаться, просто громадная.
– Эта миссия для двоих, – тоном, не терпящим возражений, сказала она. – Но я постараюсь учесть и цену, и ширину твоих ласт. Но давай, все-таки, вернемся вместе?
– Давай хотя бы просто вернемся? – примирительно предложил я. – Ну а если придется выбирать, то у тебя билет в обратный путь в кармане.
Глава 6
На этом и порешили. Нет, мы еще попрепирались немного, выясняя, кто же все-таки больше бесит – упрямые дураки или стервозные курицы. Но вечер догорал, комары становились все смелее, и они как раз никакой разницы между дураками и курицами не делали. В общем, пришлось бежать на базу, тем более, что вставать нам было рано…
Утром, ни свет, ни заря, поднялись и поехали в аэропорт. Дальше все, как обычно – самолет уже ждал нас под парами, в Москве нас приняли прямо от трапа и внушительной кавалькадой, в сопровождении нескольких машин охраны, доставили в офис.
А вот уже в офисе мы ждали добрых два часа, пока на совещание, посвященное нашему отлету, не соберутся абсолютно все.
Перечислять присутствующих я не буду. Скажу лишь, что были серьезные люди из телевизора, которые жали нам руки, обнимали и даже роняли скупую слезу. Говорили, понятно, про важность, невероятную важность миссии.
Генерал воспринимал это с очевидной скукой, и даже как-то подмигнул мне – дескать, ничего не поделаешь, надо. Некоторые из посвященных, в том числе Хлыщ и Хмырь, тоже сказали несколько веских слов, но вселили в нас с Ольгой надежду, упомянув о каком-то предполетном инструктаже, на котором нам дадут последние вводные. Не то, чтобы мы очень надеялись узнать там что-то новое, но хоть какая-то надежда, что эта бесконечная говорильня закончится, уже воодушевляла.
Просидели на совещании часа три. И тут, к нашей радости, гости потихоньку иссякли. А может, вспомнили, что время уже обеденное. Какой-то специалист по государственному управлению предложил, было, устроить видеосъемку для истории, но генерал сказал, что съемка для истории ведется с самого начала, а по телевизору пока все равно не планируется ничего показывать. На том и порешили…
Дальше события снова понеслись. Даже накормили нас, хоть и сытно, но на скорую руку. Потом значительно поредевшая группа провожающих проводила нас на секретную станцию метро, откуда небольшой поезд, всего из двух вагонов, повез нас в Подмосковье, в одно-единственное место, о котором все слышали, но о местонахождении которого мало кто догадывался. Это была станция телепорта – единственная, расположенная прямо на Земле. Работала она только на отправку, но нам, в общем, именно это и нужно было.
