Затем я прошла в зону вылета, зашла в туалет, сняла пальто, сапоги и колготки и сунула ноги в белые шлепанцы. Стащила с себя жакет, вытащила блузку из юбки и завязала узлом на животе. Закатала рукава до локтя и посмотрела на свои руки: на правой красовался след от наручника, а на левой – часы (за сорок пять штук баксов) и ожег от сигареты. Посмотрела на себя в зеркало и тихо прошептала:

– Ну, давай, сука, лови меня теперь.

В баре я села у стойки, заказала себе выпить и стала ждать, когда объявят посадку. Третий стакан я осушила за пять минут до закрытия дверей телетрапа. Все пассажиры были уже на борту. Я была пьяна, мои ноги заплетались, но я оказалась счастливицей: место рядом со мной было пустым. Я легла поперек двух сидений, поджав ноги, сложила ладони под головой и уснула.

Да, меня накрыли пледом. Нет, не Мирон. Стюардесса, которая убедилась в бесполезности приведения меня в чувство: я так и не заняла вертикального положения и не пристегнулась. Она принесла мне две маленьких подушечки и убрала мою сумку наверх в отделение для ручной клади. Я сказала, что пальто, сапоги и жакет я оставила в баре? Нет, не сказала? Говорю.

Я проспала восемь часов. Не видела, как мы пролетали над Арабскими Эмиратами и как красиво они горели в ночной пустоте внизу. Не попробовала завтрак, который стали раздавать ближе к семи утра. Не смотрела в иллюминатор, когда мы пролетали над атоллами и небольшими островками, которые как маленькие яркие конфетки были рассыпаны по неестественно-яркой воде, бирюзовой как будто этот был океан в где-то раю.

За полчаса до посадки стюардесса все-таки разбудила меня и на этот раз я проснулась.

– Мы снижаемся, – улыбнулась она. – Сядьте, пожалуйста, и пристегнитесь.

Я с трудом сообразила, где я нахожусь. Две странные ночи, друг за другом. Вчера я открыла глаза в чужом доме, в чужой постели и день был адом. Сегодня я проснулась в небе. Может быть, я умерла? Было бы проще, если честно. Я улетела от него за несколько тысяч километров и, глядя на безумно красивый океан под нами, я вдруг осознала это. Мгновенно почувствовала, как боль пронзила что-то внутри меня. Я ощутила ее физически, но не могла понять, что именно болело, потому что внутри ничего не было. Моя душа осталась там: в чужом доме, в чужой постели.

Я встала, потянулась вверх, сняла с полки свой багаж, достала коробку с виски, распечатала бутылку и сделала пару глотков. Да, стало теплее. Да, болеть стало чуточку меньше. Я пристегнула ремень и стала наблюдать, как самолет медленно приземлялся вдоль береговой линии настолько близко к воде, что казалось, будто мы садимся прямо на поверхность океана.

Когда я проходила паспортный контроль, в памяти всплыли пальто, сапоги и остатки разума. В помещении было невыносимо жарко, моя блузка намокла от пота и прилипла к телу, просвечивая белье. Пусть таможню я и прошла одной из последних, но вот у ленты с багажом мне задерживаться было ни к чему, и я сразу вышла на улицу. Веселого вида индус в шортах и желтой рубахе держал в руках табличку с названием моего агентства. Я сразу направилась к нему.

– Добро пожаловать на Мальдивы, – произнес он на чистейшем русском языке.

Я улыбнулась ему и надела солнечный очки.

Сразу за зданием аэропорта располагались причалы с бесчисленным количеством небольших лодочек и катеров. Туда-то мы и направились с моим гидом.

– А где ваш багаж? – поинтересовался он, оглядываясь.

– Я налегке, – отмахнулась и я прикурила.

– Там можно купить местную симку для связи, – он рукой указал на уличных торговцев с сим-картами.

– Благодарю, но мне не нужна связь с внешним миром.

Он понимающе кивнул и остановился.

– Вам сюда.

Он указал рукой на небольшой катер, на борту которого уже сидели четверо молодых людей, которых я в первого взгляда идентифицировала как французов. Мои догадки подтвердились, когда я услышала в свой адрес «бонжуры» и «салюты».

– Etes-vous seule?[1] – спросил у меня молодой, симпатичный, загорелый парень с густой кучерявой шевелюрой.

– Чего? – переспросила я, оборачиваясь к нашему гиду.

– Он спрашивает, одна ли вы? – улыбнулся индус.

– Скажи, что не одна, – скомандовала я, доставая из сумки бутылку виски и сделав пару глотков. – Скажи, что у меня неделя была сложная и не надо меня трогать.

Индус засмеялся и, видимо, все им перевел, потому что ребята тоже засмеялись, понимающе закивали и опять что-то залепетали на своем.

Я отключилась от них и стала ждать отправления. К счастью недолго. К нам присоединились еще шестеро молодых французов, один из которых поздоровался со мной на неплохом русском. Поначалу он планировал побеседовать, но я дала понять, что не расположена к болтовне, отвернулась и, прикладываясь к бутылке, провела так все двадцать минут, которые мы плыли на катере к нашему острову.

Да, надо признать, что место было сказочным. Я видела цвет океана и поняла, что рекламные плакаты не врут, когда показывают эту сумасшедшую бирюзу. Небо из-за этого имело более насыщенный, глубокий голубой цвет, словно было не земным небом. Пальмы тоже казались зеленее. Все было круто. Но мне было плохо. Шесть с половиной тысяч километров лежали между нами и я проложила их добровольно. Французы, высадившись на берег, сразу исчезли в небольшой рощице, а я в одиночестве отправилась на ресепшен, сопровождаемая гидом. Там мне под колоритную музыку повесили на шею бусы из белых и розовых цветов, вручили кокос с соломинкой и ключ с биркой «133». Гид помог мне заполнить бумаги и указал направление, в котором я должна была двигаться, чтобы найти свое бунгало.

Я нашла его довольно быстро. Идя по песку, я моментально нахватала его полные шлепки. Чертыхнулась, сняла их и пошла дальше босиком. Солнце палило под пятьдесят градусов, наверное, а песок был белым и прохладным. Я присела на корточки, набрала полную ладонь и поднесла к лицу. Песок был не таким, как у нас. Это были измельченные до состояния песка ракушки. Вот почему он не нагревался.

Мое бунгало, как, впрочем, и все остальные, находилось на самом берегу. Я встала у порога и отсчитала шаги. На девятом мои ноги были уже в воде. Я вернулась к бунгало, открыла дверь ключом и зашла внутрь. Огромная кровать, на которой полагалось спать двоим, занимала половину комнаты. Я бросила сумку на столик, прошла вглубь комнаты и толкнула дверь. За ней оказалась гардеробная. В конце еще одна дверь. Я открыла и ее. За ней была ванная. Но не комната. Нет, все было под открытым небом. И ванная и душ. Я разделась и по дорожке из ровных, гладких камушков прошла в душ, открыла воду, закрыла глаза и позволила себе заплакать. Вода скрывала слезы, никто их не видел и истерика не считалась.

Выйдя из душа, я вернулась в комнату, надела купальник, накинула сверху тунику, взяла в руки свой кокос и вышла наружу.

Повернула направо и пошла вдоль берега. Мне попадались навстречу немногочисленные люди. Русские и китайцы, по большей части. И все, абсолютно все, были парами. И молодые, и пожилые – все прогуливались по белому песку босиком и держались за руки.

Я шла вперед, распугивая шагами сороконожек, мелких ящериц и редких беленьких крабов. Я шла и по щекам катились слезы. Я не могла понять, что со мной случилось вчера, и как я умудрилась за сутки улететь на другой конец земли в место, где тоска размером с небоскреб давила на меня. Я дошла до пика острова и продолжила идти прямо, по дну океана все вперед и вперед. Справа я видела ряды бунгало, которые стояли прямо на воде, далеко уходя в океан длинным караваном. Вода не доходила мне выше колен, а я все продолжала идти вперед, распугивая теперь стайки рыбок и небольших, размером с лист бумаги, скатов. Когда я оглянулась, остров был очень далеко, я ушла, наверное, на километр и вода все еще не доходила мне даже до середины бедер.

– Блядь! Даже не утопится! – отчаянно крикнула я и швырнула кокос в океан.