Чёрный Ветер вернулся в лагерь с первыми проблесками рассвета – уставший, но сытый. Громким рычанием и недовольным сопением он прогнал людей из своей клетки, забрался внутрь, немного повозился там, устраиваясь поудобнее, и уснул.

– Чего это он? – сонно поинтересовался Олаф, кутаясь в одеяло, которое пришлось очень кстати, поскольку ночью действительно стало холоднее.

– Он очень умный, – улыбнулся Маркус. – И после охоты ленивый. Понимает, что мы не останемся здесь, а лететь ему не хочется. Закрывай клетку, пусть спит. Откроешь, когда попросит.

Ночью они долго говорили о драконах. Всего сразу не расскажешь, и юноше в обозримом будущем вряд ли предстояло приручать других крылатых хищников, поэтому Колехорт начал обучение с основ безопасности. Вводный инструктаж Маркус провёл ещё до того, как впервые подпустил Олафа к Ветру, но тогда дракон сидел в клетке, а его поведение корректировали зелья, добавляемые в пищу. Травы использовались разные, и парнишке нужно было знать их все, а он уснул раньше, чем Колехорт закончил объяснять свойства первого растения из очень длинного списка.

– Как думаешь, он летал туда? – поинтересовался Олаф, закрывая сложный замок на клетке.

– Куда? – не понял Маркус.

– В Акильфадию. Если проводники полетели к людям, то и Ветер должен был отправиться туда же.

– Слишком много времени прошло, – отрицательно покачал головой Колехорт. – След проводников в течение двух часов пропадает. Они утром улетели, а Ветра мы только вечером выпустили. Да и не полетит он туда по своей воле.

– Почему?

– Земля хранит магию своих хозяев. Золотые драконы были единственным магическим видом из всех. Остальные – просто большие хищники. Чёрные продолжают драться с речными за территории на востоке и сейчас, потому что чёткой границы нет, а бывшие владения золотых драконов для них будто невидимой стеной окружены. Хозяев давно нет, а граница и память о том, что туда соваться нельзя, остались.

– Но проводники-то летают, – возразил Олаф.

– Летают, – согласился Маркус. – Но они не драконы, и им на эти границы наплевать. Они просто выбирают тот из прямых путей к разным источникам добычи, который самый короткий. Я начал выпускать проводников, когда акильфийские селения оказались к нам ближе других.

– А зачем это вообще было нужно?

– Чтобы предупредить акильфов, что скоро у них будут гости, – прямо ответил Колехорт. – И чтобы дать понять, что в случае сопротивления я могу обрушить на Акильфадию тысячи таких тварей. Их внутренняя магия рассеивает любую природную, и колдунам это вряд ли пришлось бы по душе, но теперь это уже никакого значения не имеет.

Колехорт замёрз, проголодался и снова начал злиться, поэтому предложил Олафу продолжить беседу за скромным завтраком у костра. В лагере в этот ранний час не спали только Эдлер, поскольку была его очередь охранять сон товарищей, и слуги леди Эгри – они всегда вставали с первыми лучами рассвета, чтобы позаботиться о комфорте своей избалованной хозяйки. В котелке над костром закипала вода для каши, рядом суетилась закутанная в тёплый дорожный плащ пухленькая служанка Ана, а однорукий воин делал вид, что не замечает её, хотя при этом разве что не облизывался, бросая короткие жадные взгляды на женщину.

«Таирия ему и вторую руку оторвёт, если Эдлер вздумает лапать её служанок», – нахмурился Маркус, снова подумав о невесте, из шатра которой несло жжёным конским навозом так, что пора было начинать беспокоиться, не задохнулись ли там наречённая и её сторож. Но стоило ему подумать об этом, как из-под плотного полога вынырнул вполне бодрый Микенор и присоединился к компании у костра.

– Она там жива? – хмуро поинтересовался Маркус.

– Более чем, но, к счасть, спит, – поморщился молодой человек. – Ты серьёзно намерен жениться на этой гарпии?

– Король думает, что да, но если очень хочешь, я с радостью уступлю эту честь тебе, – предложил Колехорт боевому товарищу, изувеченное лицо которого сразу же вытянулось, а в глазах мелькнул неподдельный ужас.

– Нет уж, спасибо. Себе оставь, – отказался от щедрого предложения Микенор и предупредил: – Если ты сейчас велишь мне вернуться в её палатку, рискуешь остаться вдовцом до свадьбы. Я терпеливый, но предел есть всему.

– Не велю, – широко улыбнулся Маркус. – Я её наказать хочу, а не тебя. Вымойся и переоденься. После завтрака выдвигаемся к переправе.

Круглолицая Ана, только что закинувшая в котелок меру крупы, выпрямилась и удивлённо посмотрела на лорда своими большими оленьими глазами.

– Но леди Эгри не встаёт так рано, – сообщила женщина растерянно. – И ей тоже нужно принять ванну, а на то, чтобы нагреть воду…

– Хватит, – мягко прервал Колехорт объяснения служанки. – Я на протяжении десяти дней терпел капризы твоей хозяйки. Она не встаёт рано, ей нужна исключительно вкусная пища, подушки, горячая ванна, три сундука дорожных платьев, и мы таскаем за собой два воза всего этого барахла, делая неоправданно долгие привалы, чтобы леди Эгри не намозолила в жёстком седле свой нежный зад. Вы разбудите её сейчас. Никаких ванн, причёсок, макияжа и всего остального. Мы завтракаем и снимаемся с места, а от переправы вы все четверо отправитесь прямым трактом обратно в столицу и прихватите с собой весь этот походный будуар, который в горы я точно тащить не собираюсь.

– Четверо? – непонимающе сдвинула брови женщина. – Нас же шестеро.

– Леди Эгри и её гувернантка останутся, – пояснил Маркус.

– Но Хильда не умеет готовить, – ещё сильнее растерялась служанка.

– Значит, уедет она, а останешься ты, – отрезал молодой лорд, заметив, как при этих его словах лицо Эдлера растянулось в довольной улыбке.

В том, что Ана нравилась однорукому воину, не было ничего предосудительного, но у Таирии на всё имелось собственное мнение, и решение Маркуса оставить пухленькую служанку могло оказаться ошибкой. Ему и так предстояло выслушать возмущение невесты относительно того, что её лишают привычного комфорта. Колехорт с радостью избавился бы и от её общества тоже, но оставлять девчонку без присмотра после того, что она натворила, точно было величайшей глупостью. Кто знает, на какие ещё подвиги сподвиг её король? Для неё, возможно, и честь выполнить тайные просьбы повелителя, но эта честь уже один раз обернулась бедой, и повторения Маркусу не хотелось. Если Таирии не понравится, что её служанка приглянулась Эдлеру, то и Ана тоже отправится домой, а леди Эгри будет варить себе кашу сама – всё, вопрос исчерпан. На путь к озеру из-за её капризов и так уже было потрачено вдвое больше необходимого времени.

Через полчаса после того, как благоухающая горелым навозом и взбешённая наглостью будущего супруга леди Таирия выскочила из своего шатра, Маркус был готов придушить её собственноручно. Ей сказали, что дракон заперт в клетке, поэтому она не опасалась нападения хищника и, распространяя повсюду аромат горелого навоза, с воплями носилась по лагерю, требуя уважения к своему благородному происхождению. За это время отряд Колехорта успел позавтракать и убрать палатки, а сам лорд выслушал от боевых товарищей несколько советов относительно того, как поступить дальше: отправить несносную девчонку домой; связать её, приторочить к седлу и заткнуть рот кляпом; бросить в озеро, чтобы остыла, и так далее. Он и рад бы, да только опасался, что невеста по глупости совершит ещё что-нибудь непоправимое, за что отвечать придётся именно ему.

– Мы готовы выдвигаться, – сообщил Хьюдрик, когда леди Эгри наконец-то угомонилась и приступила к завтраку у костра, потому что не хотела возвращаться в зловонный шатёр.

– Отлично, – кивнул Маркус. – Едем.

Таирия уронила ложку в кашу и устремила на него возмущённый взгляд.

– Я завтракаю!

– Перекусишь по пути хлебом и сыром, – небрежно бросил ей Колехорт. – Вставай, у меня нет времени с тобой нянчиться.

– Значит, я поеду домой.