К тому времени короля Мэрвика уже не было в живых – он умер от неведомой, но продолжительной и очень неприятной болезни. Поговаривали, что кто-то из магов таким образом отомстил жестокому правителю за гонения колдунов, но подтвердить эти слухи было некому – Мэрвик ухитрился истребить всех целителей, кто имел хоть какое-то отношение к магии. Спасти умирающего владыку тоже, соответственно, не смог никто. Его место на троне Сеаркаты занял Даэн Мудрый, получивший своё прозвище за осторожность в принятии решений и способность просчитывать последствия любых действий на несколько десятилетий вперёд. Даэн был провидцем, но при этом входил в королевский Совет Мэрвика, поскольку обладал острым умом и проницательностью, а его пророческие возможности сводились всего лишь к способности видеть собственную смерть – совершенно безвредный дар, который делал советника шутом в глазах прежнего правителя королевства. Мэрвик не упускал возможности посмеяться над тем, как этот обречённый на вечное бегство от смерти мужчина старательно ищет для себя пути к спасению, но в итоге последним указом короля именно Даэн был назван наместником до тех пор, пока кто-нибудь из сыновей королевской крови не достигнет возраста коронации. Это было опрометчивое решение, поскольку Даэн после кончины Мэрвика первым же делом распорядился избавить Сеаркату от законных наследников трона.
Даэн Мудрый положил конец охоте на колдунов, но ужесточил законы о применении магии, поскольку некоторые видения предсказывали ему смерть от колдовства. Он освободил тех немногих пленников, кто по указу Мэрвика дожидался в темницах казни за причастность к магическому сообществу, но отпустить колдунов на волю не рискнул. Сначала маги перекочевали из подземелий в тщательно охраняемое селение, а позже, когда новая горная река открыла путь в Акильфадию, узников переправили на безжизненное плато полуострова, запретив возвращаться назад. Туда же увозили и тех, кто раскрывал свои способности к магии уже при правлении Даэна. Так на некогда безжизненных землях и образовался небольшой клан акильфов, во главе которого всегда стоял обычный человек – главный надзиратель за колдунами и провидцами, получающий за свою пожизненную службу очень высокое жалование от короля Сеаркаты.
Природная магия, использованная во благо, способна на многое. Очень быстро бесплодные каменистые пустоши Акильфадии покрылись сочными травами. На пологих горных склонах выросли леса, в которых в изобилии водились всевозможные животные и птицы. Магия акильфов дарила Акильфадии жизнь, и благодарная природа отвечала на это великой милостью, оберегая людей от болезней, суровых ветров, гибельной засухи и всего остального, что было в её власти.
На северо-западе полуострова, на самом высоком утёсе над скалистым побережьем Грязного моря, всего за одно лето акильфы-маги выстроили для своего предводителя большой и красивый замок из прочного горного камня. После мрачных подземелий Сеаркаты колдунам не нравилось замкнутое пространство каменных стен, и сами они предпочитали жить в небольших селениях на открытой местности, где всегда много воздуха и света. Природа давала им всё, что необходимо – огонь, воду, тепло и пропитание. В замке жил только глава клана и приближённые к нему командиры, следившие за соблюдением магами порядка и запрета на возвращение в Сеаркату.
Колдуны никогда и не пытались нарушить запрет – они наслаждались вновь обретённой свободой, пусть и условной. И всё же они оставались пленниками, хотя спустя много лет эта грань уже и не казалась такой чёткой. Обычные люди и маги жили семьями, рожали детей. Это естественно для человеческой природы, ведь магия – всего лишь особая способность, и она не превращает человека в чудовище. Чудовищами людей делает характер. В следующие двести лет клан акильфов видел разных предводителей, каждый из которых отличался от предыдущих и поведением, и отношением к магам. Закон не менялся – менялись сами люди. Кто-то был добр и справедлив, а кто-то…
Тангур, последний законный глава клана, был пришлым – он прибыл из Сеаркаты по приказу действующего короля. Суровый воин, закалённый в бесчисленных боях с кьорвигами, он видел в магах только жалких существ, не способных использовать данную им природой силу даже для собственной защиты. Тангур презирал колдунов за их бесполезность в бою, но уважал провидцев и целителей, поскольку от этих способностей для человека военного был хоть какой-то толк. Прибыв в Акильфадию, новый вождь пришёл в ярость, поскольку обнаружил, что беззаботная жизнь и отсутствие внешних угроз превратили его подопечных в крестьян, которые давно разучились держать в руках оружие. Даже те, кто был направлен на службу сюда всего год назад, успели расслабиться и забыть о том, кто они, и с какой целью оказались на полуострове.
С приездом Тангура спокойная и безмятежная жизнь в Акильфадии закончилась. В первый же день своего правления он приказал до заката собрать на лугу перед замком весь клан, включая немощных стариков и грудных детей. К этому времени население полуострова разрослось до шести крупных селений и десятка хуторов, в которых жили почти восемь сотен человек – это много, если учитывать, что прежние вожди пустили всё на самотёк и даже не вели учёт тех, за кем им полагалось строго следить. Следующие два дня Тангур с редкими перерывами на приём пищи проводил поголовную перепись, выясняя происхождение и корни каждого жителя Акильфадии. Он не взял себе помощника, потому что привык никому не доверять. Ему было плевать на то, что люди устали. Порядок прежде всего – для этого он и приехал.
Перепись дала многое. Тангур выяснил, что от союза мага и обычного человека никогда не рождаются новые маги. У некоторых таких отпрысков проявляется дар предвидения, целительские способности или ещё какие-нибудь особые умения, но в большинстве своём это самые обычные дети. С момента основания клана прошло больше двух сотен лет, и полноценные колдуны за это время успели почти полностью выродиться, поскольку чистые браки между магами были редкостью. Девять колдунов, шестнадцать целителей и всего четыре провидца на почти восемь сотен душ населения – вот к чему привело попустительство прежних вождей. С одной стороны, Тангуру это было на руку – чем меньше в мире магии, тем меньше с ней возни. Но услуги колдунов пользовались высоким спросом, когда возникала необходимость создания защитных амулетов и прочей магической ерунды, поэтому за численностью акильфов-магов полагалось очень строго следить. Никто не следил, а спрос теперь был с нового вождя.
Тангур не стал скрывать ситуацию от своего короля. Подведя итоги переписи, он немедленно отправил в Сеаркату полный отчёт и рьяно взялся за решение образовавшейся проблемы. Две дряхлые старухи, двое малолетних детей и пятеро сильных мужчин разного возраста – для увеличения численности магов этого явно было недостаточно. Нужны были женщины. Чистокровные колдуньи. И чем больше, тем лучше, но в Сеаркате они уже все давно перевелись, и действующему королю Эгдану Справедливому пришлось выложить из королевской казны немалую сумму за нескольких ведьм с востока. Пять девушек в первый год и ещё десять – в следующие два года. Чистокровные рабыни-колдуньи стоили дорого, и Эгдан, в отличие от нового вождя акильфов, не считал их приобретение первой необходимостью. Каждый мужчина-колдун получил по наложнице – для начала этого было достаточно. Через три года у каждого колдуна уже было по одному отпрыску, а количество наложниц увеличилось до трёх. На этом щедрость Эгдана Справедливого себя исчерпала.
Маги были для Тангура не более чем стадом животных, популяцию которых требовалось восстановить. Чувства… Кому какое дело до чувств колдуна? Семья у него? Ну так ведь это же хорошо – есть рычаг давления. Никто и не запрещает иметь семью, но наложницы должны беременеть и давать потомство, и это не просьба, а приказ. Хочешь, чтобы твои жена и дети были целы – развлекайся на всю катушку. Что плохого в наложницах, особенно если они молоды и недурны собой? Тангур поставил цель – в Акильфадии должно быть не меньше сотни чистокровных магов. Отказываться от этой цели ради чьих-то чувств он точно не собирался.
