– Пап, а почему на нашей ёлке так мало шариков? – спросил Николай Николаевич младший отца, разглядывая, тот самый шар, который всегда привлекал его внимание больше остальных. Он не был самым большим или ярким, но определённо обладал какой-то притягательной силой. Его голубоватая с зелёными и белыми разводами поверхность, казалось, жила своей жизнью. И будто даже менялась, то темнея, то обретая более светлые оттенки. Этот шарик был великолепен.

– Когда я был маленьким, сынок, мой папа, а твой – дедушка…

– Которого тоже звали Николаем?

– Да.

– Который тоже был Николаевичем?

– Он самый. Так вот. Он всегда говорил, что самое главное – бережно хранить то, что мы имеем: ухаживать за каждым шариком так, чтобы ни один из них не треснул, не потерял свой цвет и ни в коем случае не разбился. И несмотря на то, что их всего восемь, они прелестны, каждый из них важен, и все они связаны друг с другом. И конечно, очень важно ухаживать за звездой на макушке ёлки. Она всегда должна быть протёрта от пыли и сиять ярче яркого.

– Пап, а можно я сегодня совсем не лягу спать? Вдруг мне удастся увидеть Деда Мороза, когда он будет класть подарки под ёлку?

– Можно. Но Деда Мороза ты сегодня не увидишь.

– Почему?

– Потому что сегодня ты отправишься со мной. Хочу показать тебе кое-что. Да и пора начинать твоё обучение. Я же когда-нибудь должен буду отдать нашу дивную ёлку со всеми её шариками и звездой под твоё шефство.

Коля нервничал весь день. Он уже не переживал из-за того, что опять не встретится с Дедом Морозом и почти забыл про подарки. А всё время думал о том, куда же поведёт его папа. И ещё о том, какую огромную ответственность он когда-нибудь на него возложит. И как бы оправдать это доверие.

С раскрасневшимися от мороза щеками и счастливой улыбкой, растянутой почти до самых ушей, Николай сбросил пустой мешок с плеча и поставил валенки к стене.

– Пап, вот это путешествие! И как же она прекрасна! Почти такая же, как и наша, но совсем другая. Белый снег, зелёные ёлки, голубая вода и небо… Пап, послушай, а если мы сами… То кто же…

– Иди смотреть подарки, сынок! Я думаю, у нашего Деда Мороза бесподобная ёлка. Ты только представь: три наших Центавры на трёх макушках!

– Ты уверена? – прогремело откуда-то из-за спины.

Она резко обернулась, но увидела лишь движение шторы. Сквозняк.

– Убеждена! – ответила она, дерзко вскинув подбородок и тряхнув каштановой россыпью завитков.

– Кем? – едва слышный шелест рассыпающихся страниц древнего манускрипта.

– Что? – не поняла она.

И тут комната поплыла, пол качнулся, изменив угол наклона настолько, что она беспомощно замахала руками в надежде найти хоть какую-нибудь опору. Все стало таким ярким, что пришлось зажмуриться. Воздух казался густым и тягучим, и для того, чтобы получить очередную порцию кислорода, приходилось вдыхать полной грудью, но и этого было мало. И этот странный колокольчик, весёлый звон которого казался неуместным, не вписывающимся в ситуацию, и оттого раздражающим.

– БЕ-ГИ! БЕ-ГИ! БЕ-ГИ!

Она едва разлепила веки и тут же почувствовала толчок в спину.

– Беги, тебе говорят!

И она побежала.

Это был длинный круглый коридор с гладкими ярко-красными стенами со встроенными прожекторами. Они неприятно светили в глаза и мешали сосредоточиться на движении. Коридор был не просто длинным, он казался бесконечным. Этакий слепящий тоннель, в конце которого – неизвестность. Но незримая толпа продолжала угрожающе скандировать: «БЕ-ГИ! БЕ-ГИ! БЕ-ГИ!» Она и сама чувствовала, что останавливаться нельзя. Казалось, остановись, и стены сомкнутся, и те, чьи подгоняющие голоса то ли доносятся из скрытых динамиков, то ли звучат прямо в голове, накроют волной и разорвут на атомы. И она бежала. Бежала в никуда. Бежала, что было силы. Бежала, пока не почувствовала, как сердце зашлось в бешеном ритме, пропуская удары и срываясь в пропасть. Пока пересохшее горло не стянуло терновым ошейником. Пока из головы не исчезли все мысли, кроме одной: ЗАЧЕМ? Она остановилась.

– Зачем? – и этот вопрос, который она едва вымолвила дрожащим, почти неслышным шепотом, заглушил гремящее эхо призрачных болельщиков. Колокольчик тоже замолчал. Она немного отдышалась, откинула со лба мокрую прядь и развернулась. Шаг. И почему раньше не пришла в голову мысль посмотреть, что в противоположном конце тоннеля? Еще один шаг. Какое-то едва уловимое движение впереди. Еще несколько шагов вперед. Размытое пятно, выплывающее из темноты, приобрело более четкие очертания и протянуло руку:

– Ну, здравствуй.

– Это же… Я…

Она обнаружила, что сидит на полу своей комнаты, прислонившись к стене. И уже хорошо знакомый голос пролетел где-то под потолком:

– Убеждена?

– Нет. – спокойная уверенность, – Убедилась.

Утро было бодрым и солнечным. И, глядя на безоблачную синеву того кусочка неба, который можно было разглядеть через неплотную ткань тюля, она пришла к выводу, что весь день обещает быть таким же. Хороший день для очередной попытки. В такой день неудача забивается куда-нибудь под диван, в самый темный пыльный уголок, и сидит, не показывая и кончика носа.

Она махнула рукой, зажмурилась и чихнула. Когда ослепительно непоседливый луч солнца добирается до лица, всегда хочется чихать. Ну, пора.

Она сосредоточилась и изо всех сил постаралась задать своим пока с трудом регулируемым хаотичным движениям хоть какую-то траекторию. Локти уперлись в твердый матрац, а левая нога, описав почти идеальный гранд батман, повлекла за собой нижнюю часть тела. Полдела сделано. Упираясь коленками в яркие полоски гладко расстеленного ситца, она вытащила из-под себя правую руку и развернула верхнюю половину туловища, раскачиваясь и хлопая глазами. Мир гораздо больше. Больше, чем кажется, когда всё, что ты перед собой видишь – это белый потолок и уголок окна. Ну, теперь самое сложное. Балансируя на трех точках, она вытянула правую руку и ухватилась за тонкий деревянный прут. Кряхтя и подтягивая под себя ноги, она переставляла руки все выше и выше. Теперь можно немного отдохнуть. В прошлый раз она добралась до этого этапа, но, не сумев удержать равновесие и неловко перехватив прутья, завалилась на бок, рассмешив саму себя.

Солнечные зайчики плясали на стенах, подбадривая и сообщая о том, что движение есть радость, что, решившись на новое перемещение в пространстве, ты сможешь увидеть то, что и вообразить было невозможно, узнать что-то, что раньше и в голову прийти не могло. И вот уже одна нога согнута в колене, а стопа упирается в горизонтальную плоскость. Рывок вверх! И – да! Иначе и быть не могло! Как много всего вокруг! И как же хочется есть!

– Маааа!

– Что такое, солнышко? Дорогой, иди скорее! Смотри! Она сама встала в кроватке!

Она провела рукой по стене и почувствовала шероховатую поверхность виниловых обоев. Глаза задержались на неудачно склеенном стыке, из-за которого она когда-то так расстроилась, что чуть не заставила мастера переклеивать всё заново. Всё, как в реальной жизни. Пальцы скользнули к неровному шву, но остановились на полпути. «Если я почувствую и это, то сомнений не останется», – подумала она. Глубокий вдох. Она протянула руку и зажмурилась…

Кончики пальцев погладили вертикальную линию, а взгляд остановился на зеркале, от которого отделяло всего четыре шага. Зеркало… В воспоминаниях всплыли обрывки ужастиков, которые она никогда не смотрела из-за своей впечатлительности, но сюжеты которых знала наизусть. Любопытство брало контроль над страхом ровно настолько, чтобы осмелиться прочитать подробное описание фильма в интернете и все отзывы, упоминающие мельчайшие детали леденящих душу сцен, но его силы было недостаточно для того, чтобы рискнуть посмотреть хотя бы самый нестрашный из самых нестрашных. Однако она точно знала, что зеркало – это классика жанра. И если главный герой стоит перед зеркалом – то всё! Сейчас начнётся! Раз, два, три… четыре… Поворот…