Из бассейна Вадим, Инна и Диана вынимали бьющуюся в истерике молодую наркоманку и тащили в правую спальню, которую я присмотрел для своих любовных утех.

Я сидел голый в зале номера под пальмой, развалившись в кресле с бокалом моего любимого виски и смотрел как четыре молодых, мокрых и голых тела скрылись в дверях моего будущего будуара.

Виски в нашем номере все было выпито, я молча оделся и спустился в бар отеля подальше от нервных потрясений и буйных фантазий компании.

Часа через два поднявшись в номер, где лежачие места все были заняты, я встретил только одинокую кушетку с пуфиком, которые молчаливо и радостно, как пудели, смотрели на меня, приглашая, присоединиться к ним и погрузиться в царство Морфея.

В правой спальне, через открытую дверь, открывался обзор на разметавшуюся на кровати голую Светку, которая смеялась и плакала от наркоты и удовольствия. Ее ноги были бесстыдно подняты вверх к потолку и разведены в стороны. Во тьме бритой промежности, судя по чавкающему звуку, путешествовал язык Дианы. Она стояла на коленях, крепко обхватив ёрзающую от удовольствия белую попу, своей временной попутчицы.

В левой спальне слышались стоны удовольствия и звуки поцелуев. Моему уставшему взору предстали две мурчавшие от удовольствия, совершенно пьяные и разнузданные кошки, совершавшие акробатические кульбиты и растяжки вокруг моего возбужденного сексом друга.

Только танцев с бубнами, в шикарном номере отеля, явно сейчас не хватало.

– А, Славка, пришел!

– Давай, запрыгивай, присоединяйся, – мурлыкал мартовский кот по кличке Вадя, налакавшийся сливок и валерианы.

– Ладно, я пойду сполоснусь и вернусь! – пытался вырваться из крепких и цепких лап Вадим.

– Слава, мы тебя ждем, мой милый, – это меня призывала к соитию Инна, томно целующаяся, с прыгающей на члене Вадима Иркой.

Я, не разделяя уверенности дам в командном соревновании, молча проследовал в большую ванную комнату. Разделся, залез в шипящую и дымящуюся паром пузырьков джакузи и погрузился в томную негу горячей воды. Через щелку глаз я рассматривал раскиданную одежду и белье, плачущие полупустые бутылки черной, как смола колы, виски, шампанского и понимал, что это все не мое.

Я искал и ждал ту единственную женщину своей жизни, которая, молча не вынося мне мозг, проведет меня через палящую пустыню моей похоти, напоит из оазиса своей нежности и любви, и подарит мне вечность.

Поднявшись, в чем мать родила, я отправился в гостиную к азартно машущему хвостом пуфику и стенающей от ожидания объятий, сексуальной кушетке, по пути прихватив из своей опочивальни пару подушек и пуховое одеяло.

– Не обращай на меня внимания!

– Трахайся! – улыбаясь, я приободрил, ощетинившуюся на мое наглое появление оскалом волчицы, Диану. Она, видно, знала или звериным чутьем догадывалась, что здесь только я был альфа-самцом. А она, в этой временной стае, не была моей альфа самкой.

Засыпая в полупьяной дреме, я вдруг подумал, а что, если Сабина меня тут найдет. Откинул эту порочную мысль и провалился в вечность.

Зря, зря, я этой ночью не прислушался к своему внутреннему голосу. Он всегда был моим верным союзником и другом. Этот вечный зов вечно спасал мою задницу из крутых передряг и даже от смерти.

Резная дверь из ирландского дуба, отточенная миниатюрной резьбой испанского гравера, дверь президентского люкса, подступы к которому охраняют лучше, чем американский Форт-Нокс, с грохотом распахнулась. Она с лязгом выбила тяжёлый латунный ограничитель и с визгом тормозов тяжелого грузовика врезалась в стену, отделанную ручным китайским шелком.

Из внушительного проема двери в номер, как пушечные ядра на излете, медленно, но уверенно влетели метрдотель с охранником, а за ними, как волны цунами, вкатили три очень разъяренные и взъерошенные дамы.

В первой из них, я узнал блудницу Юльку, жену Вадима, вторая, которая пинала лежащего охранника, была его грузная теща и напоследок, метая гром и молнии, залетела Сабина.

Это милое исчадие ада выдохлось в борьбе с метрдотелем и охранниками отеля, но, увидев меня полуголого, начала набирать обороты и закручиваясь, превратилась в мощнейший торнадо, который сметая все на своем пути и уже несся в мою сторону.

Пара охваченных ярость тигриц сначала, молча рванули в мой будуар прихватив по пути пару стульев. Не говоря ни единого слова, откинув одеяло, лицезрели пару довольных судьбой лесбиянок, стыдливо прикрывающих свои чресла.

Эта борьба взглядов закончилась, так и не начавшись. Неожиданно, броском остервеневшей волчицы, голая Диана, с воем взлетела с кровати и впилась руками в волосы остолбеневшей тещи Вадима. Толстая хозяйка Вадиной жены, выпустив от испуга стул, мгновенно вылетела из комнаты, сбивая все на своем пути.

Я впервые в жизни воочию наблюдал, как свирепая волчица, защищает своего перепуганного детеныша.

Мать Юльки звонко верещала и неслась в сторону бассейна. А на ее спине восседала обнаженная воительница Диана, с дьявольским оскалом и смертельной хваткою рук и ног вокруг необъемной талии тещи.

Юлька, даже не обратила внимание на этот инцидент, так как из противоположной двери показался сонный и полупьяный Вадим с довольным выражением лица и его очередная рыжая пассия.

И тут я услышал, вновь, рев «Ниагарского водопада», когда его падающие громогласные звуки заглушают все остальное вокруг. Так взревела, остервеневшая от увиденного, жена моего дорогого и любимого друга.

– Козел, ты драный!

– Кобель, конченный! Скотина!

– Опять, очередная и опять рыжая!

Судя по ее растерянному виду Юли, это было какое-то открытие, которое напрочь перебивало эффект обнаженного вида Вадима и его женщины. Ступор от увиденного был коротким. Раздался рык обезумевшей тигрицы, и вот, в направлении бассейна, уже неслась на разборки дополнительная троица.

– Убью, эту суку! Уууу…

– Стой, плешивый кобель, стой!

– Догоню, яйца отрежу!

Она неслась держа, как винтовку наперевес, большую салатную ложку, стремясь на бегу, вставить ее в любое отверстие противников.

Бедный Вадя улепетывал, что было мочи. Сзади, за ним, вцепившись в его руку, неслась Ирка, сверкая загорелым задом и блеклыми полосками от купальника. А на расстоянии вытянутой руки от спины Вадима, уже светились ярко-красные ногти Юлии.

Над моим ухом продолжала горланить Сабина, вспоминавшая всю мою родню, и, особенно отца. Сравнивала нас по мужской линии с табуном диких иноходцев, которых заботит только наполнение кобылиц объемом необходимой им семенной жидкости. Упоминала знакомых ветеринаров, которые укорачивают этот объем. Она активно интересовалась вопросом, который ее постоянно интересовал. Эти сведения касались момента моего рождения и моей мамы.

После этого, тема парнокопытных, мягко перетекла в сравнительную таблицу псовых. Это все литературным языком, без мата.

Раздраконенная дьяволица прекрасно знала, что я могу терпеть только словесную агрессию, и что любая попытка применения силы, может закончиться для нее очень даже печально.

Именно поэтому переговоры, а точнее монолог продолжались. Однако все это действо, не помешало мне, развалиться в свое удовольствие на кушетке, и, укутавшись в теплое одеяло, с усмешкой наблюдать за происходящим, пригубливая из хрустального стакана теплый ирландский односолодовый виски.

Вот из двери спальни прелюбодеяния робко выглянули глаза перепуганное насмерть Инны, которая в суматохе, на бегу, натягивала на себя юбку и блузку, позабыв про купальник. Она остановилась у двери номера и растерянно посмотрела по сторонам.

– Верхняя одежда и твоя сестра в моей спальне справа. – уточнил я с усмешкой наблюдая за всем происходящим.

Я спокойно поднялся и, несмотря на взывающего к мести демона, направился к Сабине и сгреб ее в охапку и потащил в огромную ванную номера, где в углу притаился роскошный кожаный диван, так и не объезженный встревоженными посетителями этого номера.

– Раздевайся! До гола! – скомандовал я и приоткрыв дверь, подозвал ничего не понимающего метрдотеля.