«Кто сказал, что Новый год – это особый праздник? Да еще семейный, с традиционным оливье и мандаринами?» – думала Варя вечером 31 декабря.

Она привычно сохранила на флешку все, что сегодня сделала, еще раз полюбовалась на гостиную, дизайн которой начала неделю назад, и отъехала от стола. В офисе уже никого не было.

Вообще-то, сегодняшний день был объявлен выходным из-за пандемии. Но это произошло так внезапно, что Семен Аркадьевич не успел перестроиться. Хотя и отпустил всех пораньше, еще днем.

Варе дома делать было нечего, вот она и осталась до шести вечера, словно это и не праздник какой-то, а обычный рабочий день. Она потянулась, покрутилась на стуле

– обожала так делать – и окинула взглядом офис. Девушка работала в фирме почти три года и ей здесь нравилось.

Как дизайнер, она ценила индустриальный лофт, словно ты находишься в только что опустевшем помещении завода. Для дома такой стиль она бы не каждому предложила, но для дизайн-студии – очень даже. Это просто, удобно, интерьер не перегружен деталями и ничего не отвлекает от работы.

А вот в свой офис обязательно добавила бы нестандартные для такого стиля решения: кресло с потертой цветочной обивкой, старый сундук или картины неизвестных авторов.

Варя мечтала, что когда-нибудь у нее будет своя дизайнерская мастерская, где станут создавать такие интерьеры, которые делают человека счастливым. Это не просто квартира или дом, а оболочка: органичная тебе, комфортная, родная, словно вторая кожа. Ты даже не замечаешь ее, но не потому, что безликая или неинтересная, а потому, что естественная и неощутимая. Невесомая.

Когда-нибудь. Ключевое слово. А будет ли у нее своя мастерская – еще неизвестно.

Варя встала, подошла к зеркалу, состроила рожицу своему отражению, подмигнула, когда оно ответило тем же, и взъерошила волосы. Как же бесили в детстве кудряшки, которыми наградили родители. А она не просила, между прочим.

Вокруг все твердили: «Ах, как прекрасно! Ах, как хорошо и красиво!» А Варя помнила, как повязывала платок на мокрые волосы перед сном, чтобы хоть немного выпрямить их и быть похожей на остальных девчонок в классе. Вот дурочка.

Зато теперь она оценила неоспоримое преимущество кудрявых волос. Во-первых, моешь голову раз в неделю. Во-вторых, никаких фенов и ежедневных мучений с укладкой. В-третьих, из-за кудряшек она выглядела моложе. Хотя куда уж моложе – и так принимают за восемнадцатилетнюю. А ей уже двадцать шесть, кстати.

Ладно, хватит мечтать – пора домой. Варя надела пуховик, намотала шарф так, что торчал только нос, натянула шапку, показала себе язык, схватила сумку и вышла из студии, заперев дверь. С недавних пор ей стали доверять ключ, а так все строго – ключ только у старшего менеджера.

Честно говоря, она не любила Новый год! Вот именно потому, что семейный праздник, с оливье и мандаринами.

Оливье и мандарины, конечно, не проблема. А вот семью взять неоткуда. Мама умерла три года назад, а папа жил в другом городе и ехать туда было не вариант совсем.

Варе очень не хотелось признаваться самой себе, что ей нравилось отмечать этот праздник как все. С семьей, этим дурацким оливье, будь он неладен, и мандаринами.

И это был провал.

Ведь сколько себя помнила, «как все» точно быть не хотела. В ее представлении, это значит быть среднестатистической, незаметной и неинтересной. «Как все», одним словом.

Хотя…

Если задуматься, то именно так и жила последние три года – незаметно и неинтересно. Трудилась в обычном офисе на обычной должности дизайнера. Работала от «забора до обеда», как любила говорить подруга, и ничего не делала для того, чтобы изменить хоть что-то в своей такой среднестатистический жизни.

Варя вышла из лифта, попрощалась с Володей, который сегодня дежурил, вот бедняга, и вышла на улицу. До дома идти двадцать минут пешком, по московским меркам – это роскошно. Она всегда ходила пешком, даже в мороз, снег или дождь. Это был ритуал, который Варя установила себе сама, как только переехала в квартиру, доставшуюся от бабушки.

Бабушки не стало давно, квартиру сдавали, чтобы было на что жить студентке Варе, и переехала она только когда устроилась на первую в своей жизни работу: в дизайн-студию.

Сразу после университета Варя полгода доделывала проекты, которые получила на последнем курсе. Так было заведено: самым успешным студентам преподаватели подкидывали заказы – и студентам практика, и денег всем можно заработать, и клиентам хорошо, потому как выходило бюджетно, но красиво. Кстати, Варин наставник и работу ей подыскал: порекомендовал как дизайнера своему прежнему выпускнику. Приятно.

В сумке что-то заухало и забулькало так, что она подскочила на месте и чуть не грохнулась на льду, который тонкой коварной корочкой покрывал тротуарную плитку. Кто ж додумался такую класть на наклонной улочке – Варе очень хотелось познакомиться с этим достойным человеком.

Черт. Антон опять поменял ей звонок. Сто раз она говорила, чтобы не трогал ее телефон, но бесполезно. Строго раз в месяц, он переставлял мелодию вызова и хохотал, глядя как она реагирует на незнакомую музыку. Весело ему, видите ли. Варя решила окончательно, что поставит пароль на телефон. Она порывалась сделать это не раз, но останавливало, что бойфренд относился к этому отрицательно, мол, что за недоверие?

А сам, между прочим, по отпечатку пальца в свой телефон заходит. Здесь вопрос о недоверии почему-то не вставал.

Вообще, у нее было много вопросов к Антону.

Они встречались третий год, но бойфренд настаивал, чтобы никто из коллег не знал про их отношения. Говорил, что это моветон – служебный роман и, мол, так у них в компании не принято.

А чего не принято, когда Ленок из бухгалтерии крутит роман с Ником, проектировщиком, и все об этом знают. У них, значит, не моветон.

Она и так, и эдак пыталась изменить ситуацию: разговаривала с Антоном, объясняла, настаивала даже, но тот был непреклонен – нет и все тут. Не хочешь так – не будем никак встречаться. Варя чувствовала, что дело не «в принято или не принято», но в чем конкретно, понять не могла и добиться объяснений у Антона тоже не получалось.

А Новый год? Варя всегда думала, что если ты встречаешься с парнем, то праздники отмечаете вместе, уж Новый год-то точно. Но и здесь у Антона своя позиция: Новый год он встречал дома с мамой и папой. А как же, семейный праздник – объяснял он ей.

Варе было обидно до слез. Понятно, что ее он семьей не считал, да и с чего бы? Никаких предложений о замужестве не поступало. Хотя бы жить вместе – и то казалось кавалеру каким-то запредельным поступком. А она всегда предполагала, что если люди любят друг друга, то им ничего помешать не может: ни приличия, ни мама с папой, ни тем более моветон.

Варя нашарила телефон в сумке, что было непросто: такой бардак там царил.

– На проводе, – Варя любила иногда пооригинальничать, особенно с Викой, ее подругой.

– Привет труженикам интерьерного фронта, – раздалось в ответ, – надеюсь, ты еще в офисе? – Вика обожала поддеть подругу, упрекая в излишнем трудолюбии.

«Работать от рассвета до заката надо только на себя. Вот будет у тебя своя мастерская, тогда и вкалывай. А для Семена Аркадьевича можно и в штатном режиме. Без фанатизма», – повторяла она.

И была права, кто ж спорит? Но у Вари по-другому не получалось. Ей нравилось то, чем она занимается, она увлекалась, вот и сидела частенько допоздна за компом.

– Конечно, – в тон ей ответила Варя. Вика захихикала.