Как качели, то вверх, то вниз, кружат Заряничку снежные вихри …
Фью … Фью … Фью …
В вышине кружатся вокруг Зарянички пушистые снежинки …
О-у-у-о … О-у-у-о … О-у-у-о …
Поскрипывает по сугробам, потрескивает в оледенелом воздухе, мороз …
Хруст-хруст …
Скрип-скрип …
Щёлк-щёлк …
Летит Заряничка в снежной коловерти …
Случай 5. Заряничка и Чёрная Пурга!
Заряничка не могла противиться снежным вихрям и летела, и летела, вместе с той крошечной алой искоркой, за которой потянулась, чтоб поймать…
А снежные вихри продолжали нести Заряничку в неизвестном направлении под своё посвистывание, фью … фью … фью …
И принесли снежные вихри Заряничку в место, над высокими-высокими горами, где шапки гор уходили своими заснеженными вершинами за облака! Отвесные гранитные скалы нависали над бездонными пропастями, метели да бураны намели снега, засыпав узкие горные тропинки у края скалистых отвесных круч, по которым разве что могли пробраться снежные барсы да горные козлы. И здесь, между высокими горными вершинами, где не было такого простора, как над равниной, снежные вихри начали стихать, кружась над пропастями и едва-едва слышно посвистывая, фью … фью … фью…
И Заряничка, вся в снежинках, уже едва поддерживаемая вихрями, начала падать вниз…
Толстый слой снежных туч постепенно становился всё тоньше, и тоньше …
И вот уже там, внизу под тучами, показались вершины снежных гор. Затем стали различимы угрюмые отвесные скалы, а между ними бездонные зловещие пропасти с тёмными провалами, словно злые чудища, раззявив свои пасти, поджидали жертву…
И внизу, как и вверху, царило снежное ледяное безмолвие. Всюду вокруг Зарянички был снег и холод…
Не было нигде ни ночных ясных звёзд, ни голубого утреннего ласкового Неба, ни алого цвета, такого родного для Зарянички, такого тёплого и ласкового, цвета Утренней Зари, мамы Зарянички. Всюду только снег, снег, снег …
А отвесные скалы в ледяном безмолвии будто протягивали свои гранитные руки вверх, как грозные великаны заснеженных гор, стерегущие это ледяное безмолвие. И вот уже всё ближе и ближе раззявленные пасти бездонных пропастей между остриями гранитных скал и вершинами заснеженных безлюдных гор…
Снежные вихри, уже не посвистывая, еде двигались над скалами, пропастями, норовя совсем улечься на отдых. И так, уже совсем стихая, снежные вихри пронесли окутанную снежинками Заряничку над вершинами гор, над скалами и пропастями, вынесли в снежной коловерти над предгорьем и совсем утихли…
Снежные вихри замолкли, в ледяном воздухе был только хруст, скрип, щёлк …
И теперь Заряничка, утяжелённая приставшими к ней снежинками, ничем не поддерживаемая, падала всё быстрей и быстрей, а с ней вместе падала и крошечная тёплая искорка…
В это время по предгорью носилась на свих чёрных вьюгах-конях Чёрная Пурга в развевающемся чёрном манто, укрывающим своими широкими складками сани Чёрной пурги и чёрным веером спадая сзади саней, ненавистница всего светлого и люто ненавидящая Утреннюю Зарю за её ясный алый свет и за любовь к ней всей природы и всего живого на Земле. Остриё высокой чёрной шапки Чёрной Пурги с ниспадающим из-под шапки чёрным шарфом, угрожающе устремлялось вверх, достигая низких тёмных снеговых туч…
Увидав, что снежные вихри стихли, Чёрная Пурга разъярилась на всё и вся, опасаясь, что сейчас разойдутся тучи, перестанет идти снег и взойдёт на небосвод Солнце, которое Чёрная Пурга ненавидела лютой ненавистью за его свет и тепло, что Солнце посылало на Землю.
Подняла Черная Пурга злобой перекошенное лицо к Небу: «У-у-у…Замету-у-у…Завью-ю-южу у у! Всюду зиму лютую сотворю … У-у-у …"
И завыла Чёрная Пурга свою песню …
У-у-у …
Я – Пурга сильней всех в поле,
Потушу везде огни,
И на чёрных вьюгах – конях
Всё сумею замести!
У-у-у …
Я – жестокая! Я – злая!
И свирепей меня нет!
Чёрный цвет я обожаю,
Это самый лучший цвет!
У-у-у …
Мне не нужен Ясный Месяц!
И Луна выходит зря!
Ненавижу, когда светит
В Небе алая Заря!
У-у-у …
И Чёрная Пурга, в остроконечной чёрной шапке, украшенной чёрной бахромой, размахивая чёрными рукавами, с развевающимися по ветру полами своих чёрных одежд, и концами чёрного шарфа, закружилась на своих санях в неистовой пляске!
У-у-у! У-у-у! У-у-у …
Взвились на дыбы чёрные вьюги-кони, развевая чёрными своими гривами, застучали копытами по сугробам, вылетели из-под копыт чёрных вьюг-коней чёрные вороны, гнусаво каркая, понеслись под тучи и скрылись там! Заклубился вокруг Чёрной Пурги снег! Поднялся снежными столбами к серому, затянутому тучами, Небу! Понеслись снежные столбы по верхушкам гор, швыряя снегом в крутые скалы и бездонные пасти пропастей! Засыпая снегом все рвы и ямы, ровняя поверхность в белую обманчивую равнину…
Что ни шаг, всюду подстерегала всё живое лютая смерть на дне пропастей, которых теперь не видно от клубящегося в них и над ними снега! Сеет Чёрная Пурга всюду смерть, носится по хребтам высоких гор! Всё замела Чёрная Пурга пушистым рыхлым снегом, но никак не насытит свою злобу …
Посмотрела Чёрная Пурга вверх, плотно ли укрыли тёмные снеговые тучи Небо, не просвечивает ли где алый свет Утренней Зари, такой ненавистный для Чёрной Пурги.
А в это время снежинки, оставшись без снежных вихрей, стали покидать Заряничку, и без белого кокона из снежинок, Заряничка, становясь снова алым облачком, уже летела над Чёрной Пургой …
И увидела Черная Пурга Заряничку!
– У-у-у… – завыла Черная Пурга от злобной радости, распахнула рукав черных одежд своих, поймала и спрятала маленькую Заряничку вместе с крошечной тёплой искоркой, что при Заряничке была, глубоко в свой рукав, видя только одну Заряничку!
Суровые горные вершины были безмолвны, над ними даже не парили ни птицы, даже горных орлов и тех не было видно нигде в небе. Безмолвны так же были отвесные скалы и глубокие бездонные пропасти, ни одного живого существа не было видно в этом безмолвном заснеженном царстве вечных снегов.
И никто не видел этого зла, что Заряничкой завладела лютая ненавистница Утренней Зари, Чёрная Пурга.
Побледнела, побелела Заряничка в глубоком студеном рукаве Черной Пурги.
А Чёрная Пурга, теперь уже от злобной радости, носилась на своих чёрных вьюгах-конях, завывая на все голоса …
У-у-у …
Я – Пурга сильней всех в поле!
Потушу везде огни!
И на чёрных вьюгах – конях
Всё сумею замести!
У-у-у …
День превратился в ночь от снега, что сыпался из туч, и поднятого с сугробов Чёрной Пургой, а Чёрная Пурга всё носилась, перемахивая пропасти и буераки на своих чёрных вьюгах-конях, заглядывая к себе в рукав и видя там побелевшую Заряничку! И от злорадства лютовала ещё пуще!
Ууу-у …
Я – жестокая!
Я – злая!
И свирепей меня нет!
У-у-у … У-у-у … У-у-у …
И уж так остервенело носилась Чёрная Пурга, что стали запинаться за кручи и скалы даже её чёрные вьюги-кони. Вымахнула Черная Пурга с Заряничкой в рукаве на самую вершину горы …
Случай 6. Заряничка и Белая Метель!
Стоит Чёрная Пурга на самой высокой вершине гор, завывает свою любимую песню …
У-у-у …
Мне не нужен Ясный Месяц!
И Луна выходит зря!
Ненавижу, когда светит
В Небе алая Заря!
У-у-у …
И злорадно смотрит вокруг – нет ни вблизи, ни вдали никого, никто не видел, что она, Чёрная Пурга, похитила маленькую дочку Утренней Зари, Заряничку!
А на другой вершине гор в это время находилась Белая Метель. У Белой Метели были белые вьюги – кони с длинными густыми белыми гривами, сани у Белой Метели сияли белизной. И сама Белая Метель была одета в белый зимник с искристыми узорами на рукавах и полах зимника. Голову Белой Метели украшала пушистая белая шапочка, на которую был накинут ажурный белый шарф с длинными пушистыми кистями. Но Белая Метель любила нарядиться и в алые одежды. В санях у Белой Метели всегда была алая накидка и алая узорчатая шаль. Нередко, уезжая к себе в свои белоснежные палаты, Белая Метель доставала из сундучка, что всегда стоял в её санях, свои алые наряды и становилась ещё прекраснее и величавее в своей алой накидке и алой узорчатой шали, под алым светом восходящей Утренней Зари.
