— Никогда больше так не делай, — вдруг прошептал Ларионов, все время наблюдавший за ее действиями.

— Что именно? Футболку твою больше не рвать? — спросила она, не сумев сдержать улыбку.

— Нет, ангелочек. Больше никогда не смей жертвовать собой ради меня, — прохрипел Никита, дотрагиваясь пальцем до окровавленного крыла, а затем до синяка на ее руке.

— Я только так и могла. И мне кое-что надо тебе рассказать. Ведь моя ангельская сила….

Продолжить она не смогла, так как Ларионов потерял сознание. Паника накрыла ее. А если он умрет? Что она тогда будет делать? Она не сможет больше быть чьим-то ангелом-хранителем, зная, что Никита мертв.

В кармане куртки Мира нашла телефон парня. К счастью, пароля на нем не было. Позвонить она, конечно, в скорую не сможет. И так много нарушения ангельских правил за этот день. Девушка быстро нашла в мессенджере контакт его мамы и написала: «Мама, помоги мне, на меня напали возле школы у гаражей, я теряю сознание. Вызови скорую». Неправдоподобно, конечно. В таком состоянии он не смог бы печатать. Но не это главное. Главное, что Никите помогут.

Сообщение было прочитано сразу же. В ответ мать ничего не ответила. Но минут через десять, которые девушка провела в страхе за жизнь Никиты, приехало две машины: газель скорой помощи и легковой автомобиль матери Никиты.

Никита пробыл в больнице три дня. Вообще врач, который его лечил, сказал, что ему крупно повезло, потому что парень отделался легким сотрясением мозга, а также ушибами с синяками и ссадинами без единого перелома и других травм. В первый день мать тщательно наблюдала за тем, чтобы сын отдыхал. Поэтому он пролежал под капельницей, всего лишь поев один раз за весь день, так как остальное время спал. Он даже не смог поговорить с Мирой и поблагодарить ее, потому что мама вообще не покидала его палату. А если и покидала, то он спал в это время.

Виктория Ларионова пыталась вытащить из сына правду о том, кто на него напал, чтобы заявить в полицию о нападении, но Никита даже не думал признаваться. Ведь частично Глеб оказался прав, потому что Ларионов избил его брата, и в таком случае Никита сам может угодить в полицию.

Парень не знал, что жених сестры и бывший парень Миры родные братья, но когда он только понял это там, среди гаражей, когда его избивали, первая мысль была не о себе, а о Мире. Он подумал о том, что должен бороться за нее и не сможет допустить того, чтобы девушка была вместе с Глебом. Иначе он, как Костя погубил Диану, испортит жизнь Мире. И этого нельзя допустить.

Никита знал, что лежит в той же больнице, что и Мира, ведь на весь их небольшой город приходилось две большие больницы. Поэтому на второй день, когда мама поехала отсыпаться домой, убедившись, что с сыном все в порядке, парень пробрался к девушке в палату.

Дверь была слегка приоткрыта. Парень не сразу зашел внутрь, а сначала посмотрел через щелку и увидел отца, стоявшего на коленях возле кровати, на которой лежала Мира, и державшего ее за руку. Он что-то говорил, и Никита прислушался.

— Прости меня, Мира. Я так сожалею о том, что сделал. Это я должен здесь лежать, а не ты. Инге очень плохо без тебя, а наши отношения изменились. Хоть она никогда открыто не обвинила меня в том, что случилось с тобой, я чувствую, она так считает. Сын меня знать не хочет. Лучше бы, действительно, меня сбила машина.

Никиту разозлили эти слова, хотя он понимал, что отец прав. Поэтому дальше продолжил слушать, не сразу заметив, что его ангел-хранитель стоит возле своего тела, гордо расправив крылья и со спокойным выражением лица слушая сожаления виновника этой трагедии.

Мира не сразу поверила своим глазам, когда увидела ангела-хранителя Дмитрия Ларионова. В нем она узнала сестру Никиты, Диану Ларионову. Девушка выглядела точно так же, как и на фотографиях, которые до сих пор стояли в рамках в ее комнате, только теперь над головой мерцал яркий нимб, а сложенные крылья шлейфом тянулись за ней.

— Привет, Мира, — тихо прошептала она вдруг.

Мира видела, как Ларионов-старший встал на колени возле ее тела, и начал что-то говорить. Но все внимание ангела переключилось на Диану.

— Откуда ты меня знаешь? — спросила Мира в ответ.

Их отделяла кровать с неподвижным телом.

— Видишь ли, мы особенные с тобой. Не такие, как другие ангелы-хранители. Тебя видит твой подопечный, как выяснилось, еще ты можешь достучаться и до других людей.

— А ты? — не дослушав, спросила Мира, понимая, что собеседница имеет в виду.

— А я помню свое прошлое, — удивила своим ответом девушка. — И как выяснилось, мы обе с тобой не очень-то и хорошие ангелы-хранители. Ведь я допустила, что мой отец чуть не угодил под машину. Но ты спасла его, и я хочу поблагодарить тебя за это.

— Но ты же не только поблагодарить меня хотела? — усмехнулась Мира.

Черные пряди волос падали Диане на светло голубые с примесью зеленого глаза. Мира поежилась от этого взгляда, устремленного прямо на нее.

— Ты не вернешься к жизни, Мира, — ошарашила девушку собеседница.

Она сама знала это, просто не хотела думать об этом. Но теперь, когда Диана озвучила страхи Миры вслух, сердце как будто забилось сильнее, стало страшно.

— Никита может умереть, если ты очнешься из комы. Понимаешь, он должен доказать свою любовь и совершить поступок, который докажет Создателю, что он действительно любит тебя. Но Гавриил сказал мне, что Никита в таком случае может умереть. Я до сих пор не могу понять смысл его слов, но прошу, если ты хоть немного любишь моего брата, отступись. Он должен жить.

Миру словно ударили по голове. Уши отказывались слушать, и вымолвить она ничего не смогла. Девушка ничего не понимала, но чувствовала, что это правда. Ведь Гавриил тоже говорил про какой-то поступок и Создателя.

Ей очень хотелось жить. Хотелось понять, каково это, когда о тебе заботятся, как мамины руки обнимают, прижимая к груди, хотелось узнать вкус тех блюд, что она видела в кафе, пока ходила вслед за Никитой. А еще она хотела бы сходить с Никитой на свидание. В кино, в парк, в кафе — куда-нибудь, лишь бы он мог нормально разговаривать с ней, не боясь, что его примут за сумасшедшего. Но Мира была рада, что не помнит ничего из своей жизни, иначе бы решение далось ей труднее. Ведь тогда бы она помнила, каково это — жить.

В следующее мгновение Диана исчезла, а Мира вернулась в реальность, к Дмитрию Ларионову, который стоя на коленях возле ее тела говорил:

— Лучше бы, действительно, меня сбила машина.

А в следующее мгновение в палату ворвался Никита.

Услышав эту исповедь отца, парень испытал сожаление, особенно от последних слов. Он вдруг подумал о том, как бы чувствовал себя, если бы еще один член семьи погиб, и как чувствовала бы себя мама. И даже обида за измену отца отступила назад. Мира помогла понять ему одну очень важную вещь. Ты не виноват в том, кого выберет твое сердце, не виноват в том, кого полюбишь всей душой. Пусть то ангел или другой человек. Сам Никита пытался выбросить Миру из головы и сердца, ведь знал, что вряд ли сможет быть с ней вместе. Но разве он виноват в том, что именно эта девушка пробуждает в его душе такие теплые чувства? И отец наверняка в такой же ситуации оказался.

Парень представил на мгновение, что та машина сбила отца, и он погиб. Эта обида не имеет никакого смысла. Жить с обидами нет смысла, нужно уметь прощать. И Никита простил отца в одно мгновение, а затем сорвался с места и вбежал в палату, встав на колени рядом с отцом и обняв его.

— Ну чего ты, па?! — Голос Никиты дрогнул. — Не говори так. Мы бы с мамой не перенесли еще и твою смерть.

Ларионов-старший опешил от происходящего. Он сначала медленно поднялся с колен, наблюдая не верящим взглядом, как сын проделывает то же самое, а затем крепко обнял его.

— Прости, сын. За все прости, — залепетал мужчина, обнимая Никиту дрожащими руками. — Я бы хотел, чтобы все было по-другому, но я не мог больше так жить…