— Нет, — честно ответил Никита, тяжело дыша. Не знал, злиться на нее или радоваться ее появлению.

— Возможно, ты расстроен что я исчезла, — начала было Мира, но Никита тут же перебил ее.

— Возможно? — усмехнулся Ларионов. — Да, Мира, я расстроен! Не то что расстроен! — Юноша в порыве злости всплеснул рукой, и Мира тут же слегка отшатнулась, испугавшись этого жеста, что не укрылось от самого Никиты. — Просто…ты же обещала… — заговорил он мягче.

— Я знаю, — тихо ответила она. — Но это случилось не по моей вине. Меня задержал Гавриил, архангел. Он явился ко мне, когда ты заходил в клуб, и я не успела тебя предупредить. Прости, если заставила тебя усомниться во мне. Я поспешила к тебе сразу же, как закончился разговор.

Взгляд Миры был очень искренним. Ей будто было очень жаль. Никита с облегчением выдохнул, сам не заметив этого, и в порыве обнял девушку. Он забыл, что находится на улице, где любой может увидеть, как он обнимает пустоту. Но Мира была реальна, и он ничего не мог с этим поделать. Ведь его так тянуло к ней…

Прошел почти год после смерти Дианы. Мне говорили окружающие, что время лечит и что боль пройдет. Ничего из этого не случилось. Моя боль притихла, но не исчезла. Однако я научился хорошо прятать её под маской. Много улыбался, смеялся, гулял с друзьями. После того, что произошло между Диной и этим ублюдком, я понял, что, возможно, любви и не существует. Хотя, может, это была и не любовь вовсе?

Я всегда считал, что родители очень любят друг друга, но после смерти сестры они начали постоянно ругаться. Не проходило и дня, чтобы они не повздорили по какому-нибудь пустячному поводу.

Я решил не впускать это чувство в свое сердце, поэтому все отношения, которые были за это время, не имели для меня особого значения. Все мои девушки после расставания называли меня козлом, но никому из них я не обещал ничего серьезного. Короткие отношения немного приглушали боль на какое-то время.

И все эти девушки почему-то думают, что это Я сначала заманиваю их в свои сети, а потом бросаю. Какая ложь! Да ни к кому из них я не проявлял интерес первым! Даже если я и козел, как каждая из них говорила мне после расставания, это лучше, чем предательство.

Первые три месяца я ходил на кладбище к сестре почти каждый день. Разговаривал с ней мысленно, приносил цветы, ведь при жизни я почти не дарил ей букетов, хотя она их заслуживала. Нелегко было пересматривать фотографии и видео с ней, но смотря многие из них, я улыбался. Разгребал все переписки, которые были между нами в мессенджерах, и вынимал оттуда различные смешные видео и фотографии, которые мы оба делали в моменте. Сами сообщения до сих пор не порываюсь перечитывать: боюсь, что боль, которая успела немного притихнуть, вновь вернется. После первых трех месяцев я сократил визиты к сестре, потому что понял одну важную вещь: думать нужно о живых, а не о мертвых. Жизнь может прерваться в любой момент. Поэтому нужно помнить об усопших, но не забывать о том, что жизнь продолжается. Через боль, одиночество и грусть нужно двигаться дальше, чтобы отвлечь себя и самому не упустить важные моменты в жизни.

Я бросил свои увлечения: рисование, программирование, веб-дизайн. Отец вынудил своими постоянными упреками. Ведь я должен поступить на экономический факультет, чтобы лучше знать, как вести бизнес. После смерти сестры он еще чаще мне начал это твердить. Возможно, понял, что у него остался лишь один наследник. Но лучше бы он продал свое агентство. Меня оно никогда не интересовало. А если я и участвовал в съемках, как модель, то лишь по указке отца.

В одной из таких мне пришлось поучаствовать после новогодних каникул. Говорили, что сегодня в отцовском офисе не будет работать буфет. Поэтому я поел дома и направился на съемку. Мама уже была там — повезла отцу обед.

За стойкой ресепшна сидела Ангелина, приветливо улыбнувшаяся мне. Я спросил у нее, не опоздал ли, на что девушка ответила, чтоб я проходил в фотостудию, фотограф подойдет через несколько минут. Я не стал заходить к отцу в кабинет, потому что, скорее всего, он сейчас обедает с мамой. Не хочу им мешать.

Я зашел в фотостудию, вешая мокрую куртку на вешалку для верхней одежды, стоявшей в углу на входе в комнату. Сегодня в городе снегопад. Снег на моей одежде растаял, но я очень надеялся, что за время съемки она подсохнет. Идти в мокрой куртке по холоду не хотелось.

Фотостудия отца была не очень большой, в отличие от той, где мне недавно пришлось сниматься. Комната поделена на несколько зон. Возле одной из стен можно было менять фон на любой цвет. В другом углу находилась пара стульев и мягкие кресла, а также живые растения. Таким образом, фотостудию при создании поделили на две зоны. В одной можно сняться на однотонном фоне, а в другой — с присутствием мебели в кадре.

Через несколько минут прибежала Инга, устроившаяся недавно фотографом в агентство отца. Он выделил ей отдельный кабинет, как я узнал позже. Но должен признать, что женщина — профессионал в своем деле. Работы у нее всегда получались замечательными.

Мы поздоровались друг с другом, и Инга попросила простить ее за опоздание.

— Извини, что пришлось вызвать тебя. Понадобилось еще несколько фотографий, которые я не продумала в прошлый раз.

Я ничего не ответил. Съемка прошла в молчании. Только Инга говорила, как мне встать. К счастью, это всё не заняло много времени. Женщина первая попрощалась со мной и вышла из студии. Я же не спеша оделся и направился к выходу из офиса, как вдруг меня остановила Ангелина, протягивая мне сложенный лист.

— Вам попросили передать, — сообщила она.

Я кивнул с благодарностью и развернул лист. Пара строчек, написанная красивым почерком, привела меня в ужас. Я остановился возле входа, обдумывая то, что увидел. Затем быстро развернулся и зашагал в сторону кабинета отца — по коридору, расположенному напротив того, где находится фотостудия. Однако я прошагал мимо кабинета отца и, остановившись возле двери, за которой работает Инга, распахнул ее, даже не постучавшись.

Ноги мои так и не смогли переступить порог. Я замер возле входа, увидев, как отец целует Ингу, крепко сжав ее в объятиях. Я бы сказал, что даже очень крепко, в том числе за места, которые он точно не должен был трогать! Услышав, как распахнулась дверь, парочка тут же отстранилась друг от друга и уставилась на меня. Ужас сменился гневом. Прямо тут на него хотелось накинуться.

— Никита, это не то… — начал отец. Он выглядел перепуганным.

— Нет, я все правильно понял, — выплюнул я с яростью. — Видеть тебя не хочу! — Я даже не дал шанса вставить ему свое слово. — Маме я ничего не скажу, но, если я еще раз увижу тебя с ней, — Беззастенчиво я ткнул пальцем в эту женщину, которую надеялся больше никогда не увидеть, — Я расскажу все. И да, в съемках я больше не участвую! Вообще в офисе этом ноги моей больше не будет!

Развернувшись, я выбежал из здания, направляясь к автобусной остановке. И как люди могут верить в любовь…Видимо, любые серьезные отношения заканчиваются предательством. До этого дня я продолжал думать, что если сестре и не повезло с женихом, то мама с папой — пример пары, которые любят друг друга. В итоге отец предал маму. Никогда не буду вступать в серьезные отношения. Любовь — это лишь слово. Не хочу никого предавать и сам быть преданным.

Когда на следующее утро Никита проснулся в своей комнате, он не смог встать с кровати. Голова раскалывалась от боли, и он не представлял, как сможет пойти в школу.

— Сколько ты выпил вчера? — спросила Мира, сидевшая на краю кровати. Он не сразу заметил её.

— Не помню, — прошептал он. С такой головной болью и говорить не хотелось.

И Мира, кажется, прекрасно это поняла, поэтому спросила всего лишь:

— И оно стоило этого? Того чтобы ты сейчас вот так лежал и ничего не могу делать даже?