– Кей, посуди сама. Если обобщить все странные события, которые случились за последние годы, что получается? Наши отцы проводили исследования и раскрыли данные, которые их насторожили, хотя мы с тобой так и не смогли разобраться, что в них было такого, из-за чего нужно было их убивать, и как вообще все это связано – исчезновение тьянов и младенческая смертность. Немного погодя Продромус перестал являться людям, а вот Бур, напротив, активизировался. В Зенре произошел правительственный переворот. А из Тивра вовсе не поступает никаких новостей, что тоже весьма тревожно. А твои видения, которые не похожи на предвестия? И пепелищ столько, что страшно становится. Я никак не могу свести все это в одно, и Ронни не может.

О том, что она слышит голоса, Кей рассказала только Иве, в надежде, что с той происходит то же самое и что это часть их дара. Обычно это случалось по ночам, ближе к рассвету – Кей вдруг резко просыпалась, и было такое чувство, как будто ее кто-то звал по имени. Постепенно она различала глухой и далекий голос, который всегда повторял одно и то же: «Кей, замок ждет тебя. Приходи, я уже устала. Поспеши, Кей…». Голос был ей незнаком, по ощущениям он принадлежал какой-то старухе, и был неприятен, как скрежет зубов. И потом, когда этот голос звучал все громче и громче, Кей вдруг видела перед собой зыбкое видение древнего замка из белого камня, после чего все пропадало. И если предвестия всегда происходили только во сне, эти видения случались наяву, и в них Кей оставалась собой, а не перемещалась мысленно в человека из предвестия. Два последних раза это происходило с ней днем, когда рядом были другие люди, отчего Кей чувствовала себя еще хуже, боясь, что она может чем-то выдать происходящее, и все будут считать ее окончательно спятившей.

– А мне кажется все вполне понятно, за исключением моих видений. Похоже, Бур с Продромусом и правда чего-то не поделили и затеяли свою игру, если не войну. Может, наши отцы каким-то образом разведали то, чего им знать было не положено, поэтому их и убили. А вероятнее всего это никак не связано с Покровителями. Вот нам и кажется все непонятным и лишенным какой-либо логики, потому что ее и не должно быть, – заключила Кей.

Но не было похоже на то, что она смогла убедить подругу. Что-то беспокоило Иву, а, может, она знала несколько больше, чем говорила. Кей обняла ее и сказала:

– Не переживай! С нами ничего не случится, это даже интересно. Сейчас это вправду нужно, Лекс не дал бы своего согласия, если была хоть какая-то альтернатива.

Ива вздохнула и больше ничего не сказала. Хотела она этого, или нет, но решение было принято. Их всех ждало, испытание, и теперь оставалось только надеяться на благополучный исход.

Следующий месяц Лекс усиленно готовил свою группу к испытанию, которое представляло собой что-то вроде сдачи экзамена, который позволял ученику стать Посвященным. Самым сложным здесь было то, что оценку ставил сам Продромус, и не было никаких билетов или критериев. Издавна было принято так, что те люди, которые хотели стать Посвященными и вступить в Орден Продромуса, на Станции Ста проходили через своеобразный портал, которым Продромус управлял на свое усмотрение. Иногда он наблюдал, как ученики ведут себя в разных ситуациях, в других случаях Покровитель прямо или косвенно давал им некоторые задачи для выполнения. И по результатам сам решал, кто становится его Посвященным, а кто нет. Именно в это время простые смертные могли увидеть Покровителя – он сам появлялся на станции и называл имена избранных. Про испытание нельзя было рассказывать, это знали все, и даже самые заядлые нарушители правил почему-то не разглашали этой тайны. Поэтому об испытании было так мало известно, и ходило множество разнообразных слухов, и проверить, что правда, а что выдумки не было никакой возможности.

Перед тем днем, когда они должны были выехать на испытание, Лекс разрешил всем отдохнуть. Не было ни тренировок, ни духовных практик, каждый мог заниматься тем, чем хотел. Сам Лекс вместе с Октавио, который последнее время жил с ними на базе, отправился в главный штаб Предвестников, чтобы уладить необходимые формальности.

Кей проснулась только к полудню, когда яркий весенний наил во всю светил в большие окна, так, что даже тяжелые портьеры не могли полностью скрыть его свет. Проходя сквозь ткань, лучи становились зеленоватыми, и Кей вспомнила тот ужасный день, когда погиб ее отец. Точнее день, когда его убили – в этом Кей уже не сомневалась. Тем утром свет наила тоже был слегка зеленоватым от появившихся на аримите листьев. Если бы Кей только могла вернуться и предупредить отца! Кей встала, подошла к окну и раздвинула шторы. Яркий свет залил комнату, наполняя уверенностью в том, что у нее все получится – она станет Посвященной, получит доступ к мудрости Продромуса и тогда сможет найти убийцу своего отца. Ей хотелось плакать, но слез не было, словно они все закончились еще год назад, когда все это произошло.

Полюбовавшись открывшимся на горы видом, Кей оделась и спустилась вниз – ее спальня была на втором этаже. Еще в своей комнате она почувствовала приятный запах свежей сдобы (и как только Ива умудряется вставать так рано, чтобы напечь к завтраку булочек?), и у Кей сразу же разыгрался аппетит, поэтому она направилась прямиком на кухню. Там было непривычно тихо и пусто, только Тейре сидел за столом с книжкой в руках. Кей даже улыбнулась такой картине: Тейре увлечен какой-то книгой, да еще бумажной – прямо как Ронни, честное слово, вот кого от книжек за уши не оттащишь.

– Привет, – сказала она ему. – Что читаешь?

Тейре поднял голову от книги и вполне приветливо, что было для него несвойственно, ответил:

– Нашел тут, в библиотеке. «Исход Пхаама Индерляна из Тиврии в Зенру и обратно». Никогда не слышал о ней, что-то вроде «Пути паломника». Классная вещь, рекомендую.

– Ты любишь такое, – заметила Кей. – Странствия, приключения…

– Ну да, только это мало похоже на мою жизнь. Сижу тут, штаны протираю по папашиному капризу. Уже тысячу раз пожалел, что ввязался, – хмуро ответил он.

Это был какой-то необычный Тейре, что-то было такое в его голосе, что выдавало внутреннее смятение, обычно несвойственное для решительного и уверенного в себе Тейре. Кей подумала, что, наверное, он переживает из-за предстоящего испытания, пусть и не хочет этого показывать. Она села напротив и спросила:

– Но ты сам пошел к нему в ученики. Зачем, если тебе все это не нравится?

Тейре выпил глоток уже остывшего чая, быстро глянул на Кей, вновь опустил свои глаза в чашку, словно пытался там что-то рассмотреть, и заговорил:

– Не хотел его расстраивать. Ты видела, как он умеет надавить на чувство долга и прочее… Почему-то ему было важно, чтобы я пошел в его группу. Еще и Дар, сам четыре года в Зенре просидел, носу ни разу не показал, а тут примчался, как отец группу стал набирать, и говорит: «Тейре все равно не справится, па, я готов взять это на себя, хотя мне и жаль оставлять науку…», – Тейре весьма похоже изобразил манеру говорить брата, при этом в его голосе не чувствовалось злобы, скорее обида, и Кей подумала, что в этом они с Тейре похожи – у нее тоже не самые радужные отношения со старшей сестрой.

Он еще раз поймал взгляд Кей и продолжил:

– В общем, я пошел, потому что хотел им доказать, что я тоже чего-то стою. Надоело, что меня считают отщепенцем каким-то, что ли. Но то, во что все это обернулось, мне совсем не нравится. Ну да ладно, завтра провалю испытание и считай свободен.

Кей внимательно слушала Тейре и все больше удивлялась не только его внезапной откровенности, но и открывшейся ей ситуации. Теперь становилось понятнее, почему Тейре вечно всем недоволен, раз вступил в ученики не по своей воле. Кей, в общем-то, тоже пришла сюда, потому что так сказал ей отец в своем прощальном письме. Но в отличие от Тейре она хотела пройти испытание – только это сможет ей помочь отыскать виновных в смерти отца.