Гео кивнула. Когда ладья оттолкнулась от берега и вразвалочку поплыла к противоположной стороне, Гео провожала её взглядом. Ни разу его не отвела.

Едва оказавшись в лодке, Ши успокоилась и уснула на плече у сестры. Люна сидела осанисто, подогнув под себя ноги и сложив руки на коленях. Лира не могла не поинтересоваться:

– Значит, это вы прогуляли свое выступление? Почему?

– Глупо об этом спрашивать меня. Я лишь подчинялась судьбе.

– Что это значит?

– Узнаешь, когда придёт время. Как вам выступления?

– Выматывающе.

– То ли ещё будет. Надеюсь, твоя сестра вернётся в Шатёр. Ей там самое место.

– А ещё там самое место Гео – той девушке, с которой мы вышли. Вы ведь тоже из Шатра?

– Ну конечно. Хочешь, чтобы я за ней присмотрела? Могла бы не просить – я на неё давно глаз положила.

– Что это значит?

Люна загадочно улыбнулась.

– Ну хорошо, не отвечайте. Спасибо, что решили нам помочь. Моя сестра… не привыкла к такому обилию магии.

– Я знаю. Поэтому я предпочла не лечить её, хотя могла. Это ощущение тошноты должно прижиться в ней и пройти само. Только так её перестанет воротить от собственной судьбы.

Время близилось заполночь. Лодка медленно рассекала воду.

Маяк. Раньше это место было самым великолепным в Псефи, по большей части, за счёт функции, выполняемой раньше, а именно: Маяк приманивал и направлял плывущие во тьме корабли.

Сейчас, после того, как огромный маяковый фонарь перегорел и был выброшен за ненадобностью, Маяк преобразовали в Гостиницу, в которой селили всех иногородних жителей. Здесь всё обустроили наилучшим образом: поставили ресепшн, отстроили пять этажей, на каждом расположили по десять комнат, которые сейчас пустовали. Совсем недавно в эту Гостиницу заселился некто, пришедший совсем непонятно откуда, приведший с собой совсем непонятно что – и среди немногочисленного персонала Гостиницы этот человек носил название Загадочный Сэр.

На самом деле, никакой он не был загадкой, это был всего лишь Песоко, прибывший в Псефи по особому поручению. Уставший, сонный, злой, Песоко перебирал на столе бумаги и задумчиво рассматривал написанные в них отчёты. Не так давно ему пришёл огромный счёт за использование всевозможных услуг Гостиницы – всё-таки, снять весь пятый этаж было достаточно дорогим удовольствием.

Отблески огня облизывали его левую сторону лица, огибая шею и спускаясь к нетерпеливым рукам, что попадали под отсветы то одной стороной, то другой.

– Не понимаю! Оно же было здесь? Эта бумажка мне не даёт покоя, – прошептал Песоко в злом бессилии.

– Признай, что ты её потерял.

– Я не могу её потерять! Это очень важная вещь, которая поможет мне найти её. Найти и забрать с собой…

– Не волнуйся, Песоко. Я уверена, что эта бумага найдётся сразу же, как только ты будешь к этому готов.

Только теперь Песоко отвлекся от разглядывания многочисленных бумаг на столе и обратился взглядом к девушке, удобно разместившейся на козетке поодаль. Волосы девушки горели огнём, но, пожалуй, сейчас никто не мог бы распознать в ней того человека, которого пару дней назад на берегу нашли Лира и Ши. Сейчас её бледная кожа лишь немного подсвечивалась, отчего контуры рук и лица незначительно расплывались, создавая полупрозрачный эффект гало.

Песоко, едва сфокусировав на ней взгляд, тут же смягчился, скорее даже обмяк – его охватило бессилие.

– Знаешь, я склонен верить тебе. Хорошо, оставлю пока эту задачу на потом. Ты хочешь обратить моё внимание на что-то более важное по твоему мнению? – спросил он со вздохом.

Девушка едва заметно кивнула. Она вообще очень мало двигалась.

– Ты забыл о том, какая судьба ждёт этот мир. Разве не помнишь?

Песоко вдруг дёрнул плечом, словно отгоняя от себя наваждение. Вновь уставился в поверхность стола, заваленную бумагами. Несколько секунд он напряжённо молчал, быть может, ожидая того, что девушка продолжит.

Но она не продолжала. Её большие глаза чуть прищурились.

– Да, помню, – выдал, наконец, Песоко. – Но я не знаю, как иначе его остановить. Ты знаешь? Конечно, знаешь. А мне не говоришь! Думаешь, мне нравится разбираться с этим самостоятельно? Я, между прочим, сюда был послан по другой причине, а ты взвалила на меня ещё и это! И вообще, зачем ты здесь нужна, если в итоге всё делаю я?

– Мой милый Песоко, – произнесла девушка, – ты говоришь о том, что хочешь остановить катастрофу. Ради меня – я ценю это. Но вместо этого ты пытаешься помешать судьбе делать своё дело – вести всех нас к логичному Концу. Скажи, какая история, по твоему мнению, может легко существовать без Конца? Никакая, Песоко. Тебе не нужно ничего выдумывать, не нужно ничего предпринимать; этот мир сломает себя сам, ты ничего не сможешь сделать с этим. Тебе нужно просто быть рядом.

Вместо ответа Песоко побрёл к окну, через который лился оранжевый закатный свет. В его обязанности входит помощь этому миру, его беспринципная помощь, какой бы жестокой она ни была – ведь именно за этим он и был рождён на свет, за этим его и вытащили из пучин Тьмы. Мир нуждается в Песоко. И Песоко должен сделать всё, что в его силах, пусть Ми думает иначе.

За окном бушевало море. Окна Маяка иногда гудели от пронизывающего ветра, дувшего к берегу, но в этот раз они были безмолвны. Песоко ненароком подумал о том, как сильно ему сейчас не хватает какого-нибудь шума.

Поблизости даже не было никого, кто мог бы перекричать оконное стекло и толстые стены Маяка, чтобы голосом (или же криком) пробудить в Песоко какое-нибудь отдалённое воспоминание, полное горечи пустых надежд. Или наоборот, надежд самых чистых, самых полных.

Глухота нарастала, распускала щупальца, как лепестки цветов, расставляла сети ядовитого паука, оплетая две загадочные фигуры в комнате. Эти фигуры не двигались ни на дюйм, не говорили ни слова; даже мысли их были полны визуальных образов, которые не отражали ни звука.

– Нового ничего не скажешь мне? – спросил Песоко вдруг, чтобы хоть как-то перебить давящую тишину своим голосом.

Ми зябко поёжилась; с тех самых пор, как она легла на эту козетку, это было первое движение, которое она воспроизвела. Неизвестно, что могло бы случиться, если бы

Песоко, прогуливаясь вокруг Маяка, случайно не нашёл её на песке. Эти девчонки… проявили халатность, но лишь по незнанию. Песоко отчего-то казалось, что эта встреча тоже была чем-то вроде знака судьбы.

– Ладно, скажу. Дам подсказку. Мир разрушается, Песоко. Тебе нужно быть рядом.

– Это я знаю, – устало ответил Песоко.

– Но не знаешь, как разрушается мир. В прямом смысле – камни будут падать и падать, пока не упадёт последний; и в переносном – люди и ведьмы развяжут войну, чтобы истребить друг друга. Ты заметил? Напряжение между людьми и ведьмами уже достаточно накаляется. Тебе следует быть осторожнее.

Песоко вернулся к столу, но на этот раз опёрся о столешницу спиной. Его взгляд блуждал по горящим волосам девушки.

– И это говоришь мне Ты? – с нажимом спросил он. – Та, которая упала прямо перед Маяком, у всех на виду? Тебя нашли какие-то девочки, Ми. Не хочешь мне теперь объяснить, как я должен предать их забвению? Я уже несколько дней об этом думаю, пока ты была без сознания.

– Я тоже об этом думаю, – ответила Ми. – Эти девочки… у Судьбы на них планы. А значит, у меня тоже.

– Значит, и у меня. Одна из них совершенно точно ведьма, а вот вторая нет. Как думаешь, может ли ведьма быть той самой, которую я ищу?

Ми пожала плечами. Говорить с ней было всё равно, что говорить с самим собой – никаких прямых ответов, только подсказки и нелепые случайности, которые каким-то образом могли повлиять на Судьбу. А может, это сама Судьба влияет на неё? Об их взаимоотношениях Песоко не узнавал доподлинно, но чувствовал, что Ми просто удобства ради разделяется на себя и Судьбу.

– Сейчас ты больше всего похожа на себя настоящую, – сказал Песоко с горькой усмешкой.