Может, стоило рассказать об этом Дэну? Но как это сделать? Тут можно рассориться либо с самим парнем, либо устроить ссору между ним и отцом. А зачем мне это? Не проще ли избегать этого неприятного мужчину?

Мои глаза понемногу начали закрываться, и вот я уже стала проваливаться в лёгкую дрёму, как подул лёгкий ветерок, и моих ноздрей коснулся запах разложения. Это ещё была не та вонь гниющей плоти, от которой тошнит и хочется тут же опорожнить желудок, а сладковатый запашок только начавшего тухнуть мяса.

Видимо, где-то недалеко сейчас либо сдохло, либо было убито какое-то животное, и моё обоняние зафиксировало это. Но если тут рядом охотились, то, возможно, я в этом месте не одна? Я чуть не подскочила на месте и внимательно вслушалась в происходящее. Но вокруг на несколько десятков метров я не услышала ничего подозрительного. Вот стрекочут кузнечики, а вот захлопала крыльями какая-то птица, слетев с ветки. Шуршат по сухой траве ящерицы.

Нет ни зверя, ни человека, ни оборотня, никого вокруг. Я тогда втянула воздух. Он пах сыростью от ручья, прелой листвой и землёй. Запаха тлена я больше не чувствовала. Показалось? Возможно. Но, почему-то, оставаться в этом месте мне хотелось всё меньше и меньше. Я развернулась и ушла, жалея, что мне не нашлось даже места для отдыха. Уходя, я вновь учуяла запах разложения. Что за шутки подсознания?

Возвращаясь, обратила внимание на то, что мальчишек в речке больше не было. Один из них бежал по дорожке в сторону посёлка и громко кричал. До меня донеслось только «…ждите!». Видимо, другие пацанята не захотели его дождаться. Я чуть замедлила шаги. Мне сейчас не хотелось никого видеть. Медленно бредя вдоль дороги, я обратила внимание, что оборотней стало очень много. Женщины, стоя около калиток, о чём-то переговаривались друг с другом, а мужчины торопились в одну сторону.

– Михей, живо домой! – крикнула на одного из мальчишек, видимо, его мать.

– Ну, мам…

– Я сказала: живо! А то расскажу отцу про твои подвиги…

И мальчишка поплёлся в сторону дома. А его мать зыркнула на меня исподлобья, одарив недобрым взглядом. Недоброе предчувствие охватило меня. Я поспешила отвернуться и пошла чуть быстрее.

Дойдя почти до дома Дениса, я обнаружила странную картину. Во дворе дома собралась большая толпа, там был и альфа. Мужчины молча стояли и что-то рассматривали на земле, а Герман Александрович сидел единственный, почему-то, на пороге крыльца, упиравшись ладонью в лоб, будто бы о чём-то задумался, повторяю статую мыслителя Родена.

С каждым шагом мне всё менее и менее хотелось туда идти. Сердце сжималось от предчувствия беды. Мужчины стали оглядываться на меня и замолкать, если говорили. Я испугалась.

– Денис! – вскрикнула я и вбежала в толпу, мужчины шарахнулись от меня. Но никакого Дениса на земле я не обнаружила. Там лишь лежали какие-то вещи, и я вначале даже не поняла, что это за вещи и почему все так странно на них смотрят.

– Герман Александрович, а где Денис?

– Денис? А причём тут мой сын! – вдруг подскочил со своего места отец моего парня. – Ты в свои делишки его не впутывай!

Его лицо было искажено от страха, даже не от страха, а, скорее, от ужаса. Я сделала шаг назад.

– Какие… делишки? – От неожиданности я начала заикаться. – О чём это вы?

И тут краем уха я услышала рык, страшный утробный рык, что издавал кто-то слева от меня. От шока я застыла, поняв, что какое-то животное сейчас угрожает моей жизни. Но так как я стояла в толпе оборотней, угрозу мне представлял кто-то из них. Герман Спелов тут же отступил назад, прячась за крыльцо. Я медленно повернула голову, поняв, что этот звук издаёт Ждан Чернов, альфа стаи. Черты лица его изменились, стали более острыми, челюсть вытянулась вперёд, а руки стали похожи на лапы.

– Где моя дочь? – то ли прорычал, то ли проревел альфа, а я не могла и двинуться от страха. Понимала, что моя жизнь сейчас висит на волоске.

Ответить я ничего не успела, как тут его помощник вдруг сказал:

– Альфа, она полукровка и женщина. Ты не можешь… Сейчас на базе отдыха толпа чужаков. Тебя быстро осудят!

– Посадить её под замок! Допросить! Пускай признаётся во всём!

Чьи-то грубые руки схватили меня и потащили куда-то. Я плохо понимала, что происходит. Почему альфа так зол на меня? Я же ведь ничего не сделала!

– Я не… виновата… Я не… виновата… – всхлипывая и заикаясь заговорила я, пытаясь обратиться к двум волочащим меня оборотням.

– Ничего, посидишь, подумаешь… Наш бета во всём разберётся!

Меня провели вот так, под мышки, по всей улице. Потом свернули куда-то, и перед нами возник добротный деревянный сарай с большой дверью и высоким потолком. Меня в прямом смысле швырнули туда, и я ударилась сильно о дощатый пол. На адреналине я ничего не чувствовала, лишь отметила где-то краем сознания. Мне в нос ударил запах псины. Рядом со мною на полу, помимо соломы, валялись клочья шерсти, испачканные в чём-то буром, воняющие диким животным. Дверь за мной тут же закрыли, и я очутилась одна почти в полной темноте. Лишь где-то под самой крышей пробивался маленький светлый лучик, который ничего не освещал.

«Что происходит? За что со мной так?» И тут вдруг увидела, что на моей шее так и болтается моя небольшая сумка с документами и телефоном.

Я быстро отползла от дверей подальше, выключила на телефоне звук и стала звонить Денису. Он долго не брал. Потом ответил:

– Хай, бэйб! Чо за пожар? У меня тут дела…

И на заднем фоне тут раздался его любимый хип-хоп, а потом взвизгнула какая-то девица, и раздался дружный хохот нескольких голосов.

– Дэн, ты где? Срочно возвращайся. Тут такое происходит… Я не понимаю… Меня схватили и в чём-то обвиняют… Приезжай, пожалуйста, поскорее! – и я тихонько заскулила.

– Бэйб, что ты там шепчешь? Я тут делом занят, а ты ноешь что-то невнятное. Лан, я тебе чутка попозжа наберу. Давай, бэйб…

И он сбросил вызов.

– Дэн, Дэн! – закричала я, поняв, что помощи мне от него прямо сейчас ждать не стоит. Того я набрала номер тётушки. Она-то точно приедет и поможет мне!

Но монотонный голос говорил мне в трубку: «Абонент не может ответить на Ваш звонок. Оставайтесь на линии или перезвоните позже».

Я набирала и набирала номер тёти дрожащими руками, но слышала в ответ одно и то же.

Потом разрыдалась. Нос у меня заложило, и перестала чувствовать запахи. И это было к лучшему. Потому что уснуть на грязном полу сарая, чувствуя вонь испражнений, которые тут тоже имелись, я бы вряд ли смогла.

Проснулась я от скрипа дверей. В сарай кто-то входил. Солнце ослепило меня, когда я попыталась увидеть входящего. Я попыталась подняться с пола, не желая, чтобы меня ещё трогали и тащили. Но тут телефон мой, оказавшись без звука, завибрировал. Вибрацию я так и не отключила.

– У неё телефон звонит, – сказал один из вошедших.

– Так забери.

– Бета ничего не приказывал.

– Когда прикажет – будет поздно! Нужно забрать.

– Нет! – вскрикнула я и, быстро-быстро перебирая ногами, поползла в сторону стены. Но меня резко дёрнули за ногу, возвращая обратно.

– Девочка, отдай по-хорошему… Мы всё равно заберём…

– Этой – мой телефон! Вы не имеете права! Я позвоню в полицию! И вас всех тут… – я вырывалась, кусалась и лягалась, но двое мужчин, да ещё и оборотней, без труда справились со мной. Они вырвали из моих рук сумку. Беспрерывно звонящий телефон замолчал: один из оборотней вынул аккумулятор и сломал сим карту. Телефон пропал в одном из его карманов. Я сквозь слёзы могла только наблюдать за происходящим.

– Это… мой… телефон… – заикаясь, повторяла я.

– Проверь её сумку. Вдруг ещё что-то завалялось? – они начали лазить по сумке. – Ничего такого. Паспорт и карты.

Сумка была кинута на пол прямо им под ноги. Немного постояв, они переглянулись и сказали:

– Ты, это… Приводи себя в порядок. Хорош рыдать. Надо было раньше думать, когда ты альфу обворовывала…

– Я… ничего… ик… не брала…