Я растерянно смотрела на отца Хельги. Он прав. Я сделала глупость, сохраняя письма. Хоть я их спрятала, но кто знает. Та же дора Юлия может сунуть в них нос и неизвестно как этим воспользоваться.

– Они убраны в тайничок, но вы правы. Обещаю, как только вернусь – сразу уничтожу.

– Вот и хорошо, – снова повторил дор Сигурд. – Тогда, может вы согласитесь ещё кое в чём нам помочь.

Я не торопилась давать согласие. Ждала, что он скажет дальше.

– Знаете, это моя вина, что дал дочери волю с этой политикой. Не думал, что её увлечение выльется в такое. Считал, что горе из неё так выходит. Пусть, думаю, отвлечётся. А то она из Баории сама как мёртвая вернулась. А тут эти разговоры, встречи вроде как её расшевелили. Я особо и не вникал, что там молодёжь обсуждает. А когда она на митингах выступать стала, то уже поздно оказалось её останавливать. Хельга – она ж упрямая.

– Вся в тебя, – поджала губы дора Хильда.

– И вроде все вокруг разделяли её новые взгляды. Кроме родителей Олафа. Те мне намекали, что это не дело, но ни они, ни я не хотели с Хельгой ругаться. Всё же беременная. Перенервничает и мало ли что?

– Да уж. Она перенервничает. А я как переживала? Меня каждый раз, когда она во всём этом участвовала прямо дрожь била. И за неё боялась, и за малыша.

– Хвала Богине, отвела беду. Это ж надо – роды случились как раз, когда граф Вартис приехал. Не раньше, не позже. Только поэтому она во все эти заговоры окончательно не влезла. Я уж потом, как Хельга родила, храму золотые украшения для Богини пожертвовал. Отвела беду.

Дор Сигурд покачал головой, словно вновь удивляясь такому везению.

– Вроде она после рождения сына подуспокоилась. Вот только никто не забыл её выступлений.

– Тогда они все поддакивали, а теперь делают вид, что самые преданные подданные короля Анджея, а мы стали изгоями. Кэсси, если ты согласишься стать почётной гостьей на нашем приёме, то…

– Нет, на приёме не смогу. Мне нужно ехать в Вирран.

– Тогда хотя бы завтра останься на небольшой дружеский ужин. Пусть все увидят тебя рядом с Хельгой. При твоей репутации и дружбе с графом Вартисом все поймут, что Хельга не заговорщица. Перестанут тыкать в неё пальцем.

Я задумалась. Один день не так важен, а вдруг Хельге действительно помогу. Надо спросить у неё – нужно ли ей это.

Почувствовавшая мои сомнения дора Хильда собралась и дальше уговаривать меня, но тут вошла Хельга.

– Дочь, помоги нам уговорить твою подругу остаться до завтра.

– Ты останешься ночевать? Это было бы здорово! – Хельга даже захлопала в ладоши. – Хоть наговоримся.

– Вообще-то я имела в виду завтрашний ужин, но твоя мысль, дочь, даже лучше.

– Вы где остановились? У знакомых или в гостинице?

– В гостинице, дор Сигурд.

– Тогда вы никого не обидите, если останетесь ночевать у нас.

– Я приехала не одна.

– С женихом?

– Нет, коллега. Он приехал по своим делам и обещал мне помощь.

– Тогда тем более лучше остаться у нас. Это приличней, – припечатала дора Хильда. – А спутнику отправьте записку, где напишите об этом, чтобы он не волновался. А завтра мы с извозчиком дилижанса передадим письмо вашим родителям с предупреждением, что вы задержитесь на день.

– Мама, родители Кэсси уехали отсюда. Во время волнений.

– Вот как, – дора Хильда удивлённо посмотрела на меня.

– Простите, Кэсси, тогда какие дела привели вас сюда? – поинтересовался дор Сигурд. – Если это не тайна.

– Не тайна. Я приехала продать дом. Родители переехали к брату и хотят обосноваться там.

– Дом в Вирране? Взять за него хорошую цену будет непросто. Сейчас оттуда многие уезжают. Цены упали.

– Я знаю.

– Давайте, Кэсси, я завтра познакомлю вас со своим поверенным, он поможет подготовить сделку, проследит, чтобы вас не обманули.

Я не стала отказываться от предложенной помощи. Принять её от отца Хельги мне легче, чем от Шимы. Отец Хельги унаследовал семейное дело и по рассказам подруги сумел его преумножить, так что поверенный у него наверняка опытный и порядочный, а какие люди служат дору Шимонту я знаю.

Я написала записку Павлу, где рассказала об изменившихся на завтра планах. Слуга, отвозивший её в гостиницу, вернулся с ответом от оборотня. Он просил никуда не ходить без него и обещал появиться утром.

Оставшийся вечер прошёл чудесно. И я, и Хельга избегали разговоров о политике, а выбирали безопасные темы, тем более что тут нам было чем поделиться. Я рассказывала об Академии и «Жасмингарде», о своих однокурсниках. Хельга – о беременности и родах, о том, как растёт малыш. Она даже настояла, чтобы я взяла маленького Олафа на руки, хоть я немного побаивалась. И не зря. Пока я, вспоминая свой опыт с младшими, держала маленькое горячее тельце, вдыхая сладкий запах крохи, он умудрился описать моё единственное платье!

Найти замену оказалось непросто. Все женщины в семье Брант отличались высоким ростом и статью. В их нарядах я просто тонула. Пришлось Хельге просить платье у одной из горничных, которая хоть как-то совпадала со мной по комплекции.

Когда я вышла в нём к ужину, мама Хельги посмотрела на меня с удивлением и подруга со смехом рассказала о «подвиге» сына. На забавную историю дора Хильда среагировала неожиданно – прослезилась. Потом промокнула глаза батистовым платочком и своим обычным прохладным тоном сказала:

– Простите, это от неожиданности. Давно не слышала, как Хель смеётся.

Заболтаться до поздней ночи, как раньше, не получилось. Вся жизнь Хельги сейчас подстраивалась под сына, и она ложилась спать рано. Она и так ради меня несколько раз оставляла его на нянек, что раньше, как я поняла, не делала. Она призналась со смущённым смешком:

– Боюсь его оставлять даже ненадолго. Всё кажется – с ним тоже может что-то случиться. Знаю, что это глупо, но не могу. Как только долго не вижу Олафа, сердце начинает колотиться и нарастает паника. Дора Ингрид, вторая бабушка, говорит, что это ненормально, нужно бороться с этим. Я пытаюсь, но никак…

Под конец её голос затих, и она смущённо опустила голову.

– Это она, наверно, из ревности говорит. Не обращай внимания. Ничего странного в твоём страхе нет, особенно после того, что ты пережила, – я взяла её за руку. – Конечно, ты боишься. А почему бы тебе не сделать какой-нибудь артефакт, по которому сможешь следить за ребёнком на расстоянии? Ты же можешь.

Хельга подняла на меня глаза:

– И правда… Могу. Сделаю.

– Кстати, ты не думаешь закончить учёбу? Чуть позже, когда Олаф подрастёт.

– Нет. Зачем? Мы ведь уже заканчивали, оставалась только практика. Это ты всегда мечтала стать настоящим артефактором, а у меня были другие планы, – Хельга погрустнела. – Другие. Только не сбылось…

– И что теперь? Ты что – зря училась? И хорошо училась. Осталось только диплом получить, и бросишь?

– Я не думала.

– Так подумай! – я со смехом пощекотала её бок, зная как подруга боится щекотки.

Она, смеясь в ответ, шлёпнула меня по руке.

– Хватит, Кэсси. Нет, диплом я получать не буду. Зачем? Работать на кого-то нужды нет. Может, пойду потом на отцовскую фабрику. Не знаю.

Но я видела, что Хельга задумалась. Я сомневалась, что она усидит дома, слишком сильным и энергичным человеком была подруга.

Вечером, когда осталась одна в отведённой мне комнате, то пожалела, что не взяла с собой книгу, переданную князем Харальдом. Она лежала где-то на дне саквояжа, который остался у Павла. У Хельги в доме не было хорошей библиотеки, и почитать нечего. А так бы позанималась.

Я перебирала моменты прошедшего вечера с Хельгой и радовалась, что решилась на встречу. Словно вернулась в беззаботную студенческую пору, когда все были живы, а главным страхом оставался проваленный экзамен. И то, что я высказала Хельге своё несогласие с её идеями о «независимой Харрании», тоже принесло облегчение. Желая сохранить дружбу, я ничего не писала ей раньше об этом, боясь оттолкнуть. Но её слова царапали, копились обидой, всё равно разрушая тепло и доверие, что когда-то жили между нами.