И он сдержал слово. Пока мы шли к павильону, возле которого были разбиты клумбы с первоцветами, Павел развлекал меня байками из его прошлой жизни королевского гвардейца. Получалось у него это забавно и мило, так что тревога от предстоящих перемен на время отступила. А когда я увидела аккуратные клумбы, покрытые цветущими гиацинтами, крокусами, нарциссами, ещё какими-то неизвестными мне растениями, то и вовсе забыла обо всём перед такой красотой.

Этот кусочек сада, отгороженный подстриженными куртинами из вечнозелёных кустарников, казался волшебным царством фей, где они расстелили узорчатый ковёр. Часть первоцветов росла словно на лесной поляне между сухой прошлогодней листвой и пробивающейся зеленью у корней высоких деревьев. Другие в продуманном порядке на обложенных красными кирпичами клумбах. Между ними вились выложенные каменными плитками дорожки, по которым ходили посетители. Каждый шаг открывал новый прелестный вид, от которого в восхищении замирало сердце.

Извилистые как змейки тропки выводили то к полянке крокусов, то к ковру из гиацинтов в окружении каких-то мелких розовых, белых, лиловых цветов, то к белоснежным нарциссам, чью снежную красоту подчёркивали густые фиолетовые пятна крупных фиалок. Думаю, здесь не обошлось без капли магии, так как одновременно цвели растения, хоть и весенние, но всё же не всегда совпадающие по срокам. Когда уставали ноги, мы присаживались на скамьи и молча смотрели на яркие краски цветов, слушали журчание небольших ручейков, трели птиц и жужжание пчёл, не верящих своему счастью.

Мы обошли всё и вышли к павильону, в высоких окнах которого видны были растущие в горшках кусты цветущих азалий и магнолий. Рядом с ним стояли столики и плетёные стулья. Оказалось, это кафе, и аппетитный запах жареного мяса напомнил, что пообедать я со своими нежданными гостями так и не успела, ограничившись чашкой кофе с Каролем.

На Павла запах мяса подействовал забавно. Ноздри дрогнули и глаза на мгновенье засветились жёлтым. Оборотень справился, но стало ясно, что его зверь голоден.

– Пообедаем здесь? – предложил Павел.

В кафе народу было немного, что намекало на уровень цен, но мой спутник не один из моих харранских однокурсников. Он знает, что делает, и раз предлагает остаться здесь, то в его способности расплатиться за заказ можно не сомневаться.

Мы сели за свободный столик поближе к павильону, так что можно было наслаждаться не только видом, но и ароматом магнолий. Мы сделали заказ и я, увидев меню, вспомнила, как однажды Лурия отправилась на свидание со студентом Харранской Академии, и тот к концу сбежал, не оплатив съеденное. Лурии пришлось оставить в залог серьги, одолженные ею специально для свидания у Хельги. Лурия так потом проклинала незадачливого кавалера, что я опасалась: не арестуют ли подругу за чёрную магию. Её кровь гартских ведьм вполне могла превратить ругательства в опасные заклятия.

Первый раз я вспомнила погибшую подругу без горечи и смогла даже посмеяться с Павлом над этой историей и особенно сочными проклятьями Лурии, которые прямо врезались в мою память. Павел уверил, что я могу не опасаться такого исхода и мы ещё посмеялись. Мне было так хорошо. Если бы не повод для встречи, то это просто идеальное первое свидание получалось. Даже с Вартисом не было так здорово. Рядом с графом мне приходилось словно бы вставать на цыпочки, следить за тем, что я говорю и что делаю. С Павлом же я могла быть собой. Мы были на равных.

День прошёл чудесно и, словно чтобы прогулка совсем уж походила на свидание, Павел на выходе из Сада купил мне корзинку с цветами. Мы условились встретиться, когда я переговорю с родителями, куратором в Академии, мастером в «Жасмингарде», и станет ясно на какой день покупать билеты.

– Если возникнут трудности – пиши, – сказал Павел. – Дор Шимонт обещал меня отпускать по первой твоей просьбе.

Мы долго прощались у калитки моего дома. Так не хотелось расставаться!

– На нас смотрят, я чую. Твоя служанка и обе соседки, – улыбаясь, произнёс Павел.

Вот к чему он сказал об этом? Чтобы я не надеялась на прощальный поцелуй?

– Тогда придётся обойтись без объятий, – засмеялась я и мы наконец расстались.

Судя по тому, что дора Юлия встречала меня на пороге, Павел не ошибся в том, что за нами наблюдали. Дора Юлия сразу предложила:

– Там ведь в корзинке цветы? Давайте я поставлю их в вазу.

Мне не хотелось расставаться с подарком, но чем скорее о них позаботятся, тем дольше они простоят, и я передала ей букет.

– Какая прелесть! – восхитилась служанка. Почему-то мне показалось, что в её реакции на букет проглянуло какое-то то ли ехидство, то ли злорадство, но адресованное не мне.

Так иногда выглядела наша соседка, узнавшая животрепещущую новость и собирающаяся разнести сплетню по всем знакомым. Но дор Шимонт, которому дора Юлия докладывала обо мне, и так знал о моей встрече с Павлом. Как я понимала, он и отправил оборотня ко мне. Это напоминание о том, что чудесная прогулка вовсе не была романтическим свиданием, немного испортило настроение, но помогло прийти в себя и не вздыхать как дурочке оставшийся вечер.

Я не стала откладывать дела и уже на следующий день в обеденный перерыв съездила в Академию, чтобы заказать разговор с родителями дежурным магам. Как всё ещё обучающаяся в Академии я имела на это право. Подобную услугу предоставляла и Королевская почта, но там это и стоило дороже, и качество связи было ниже. Заодно узнала, когда смогу поговорить с нашим куратором, и договорилась с ней о встрече после разговора с родителями.

Я думала, что ждать сеанса связи придётся долго, но помогла моя популярность среди студенток. Дежурные маги-старшекурсники взяли с меня обещание дать автографы для их подружек и нашли окошко в расписании на следующий день.

Ночь тянулась долго из-за мучившего меня волнения. Я то проваливалась в сон, то словно по толчку просыпалась, таращась в темноту и прислушиваясь к участившемуся сердцебиению. Я уговаривала себя, что повода волноваться нет. Письма от родителей ничем не отличались от тех, что получала раньше. До того, как стала служить Шиме. Но мне было стыдно. Я боялась увидеть в глазах родителей разочарование и презрение. Словно я провалила важный экзамен. И одновременно мне так хотелось поскорее их увидеть, услышать грудной голос мамы. Мы не виделись почти год, а по ощущениям – целую вечность! Столько произошло за это время, всё так переменилось.

Даже на работе заметили моё волнение. Мастер Крул, узнав, что я переживаю из-за предстоящего разговора с родителями, даже разрешил мне отправиться в Академию прямо с обеда:

– Толку от тебя сегодня всё равно нет. Напортачишь ещё только. Лучше там позанимаешься, в библиотеку сходишь. Всё больше толка.

Но заниматься я тоже не могла. Бродила по дорожкам кампуса до самого сеанса. Дорога к флигелю дежурных магов была мне уже знакома, так что искать не пришлось. Явилась я немного рано, но это тоже оказалось к лучшему. Возле флигеля меня ждали сменившиеся с дежурства вчерашние маги-старшекурсники со своими подругами. Я, как и обещала, подписала девушкам газеты со статьями обо мне. Одна была о королевской помолвке. На снимке там меня запечатлели рядом с Каролем и выглядела я просто чудесно. Похоже девушка даже немного разочаровалась, обнаружив насколько я в жизни не похожа на этот парадный образ.

Их вопросы и болтовня немного отвлекли от переживаний о предстоящей встрече с родителями. Но волнение вновь нахлынуло душной волной, когда я вошла в зал связи. Пока занимала место, а дежурные маги устанавливали связь, настраивали экраны, меня едва не начала бить дрожь от волнения. Я сцепила руки в замок и сжала зубы, старательно и часто дыша носом. Но вот хрустальный экран передо мной засветился и на нём возникли лица родителей.

Первое мгновение мы могли только молча жадно рассматривать друг друга. Отец постарел. Возле глаз проступили морщинки и возле губ легли жёсткие складки. У мамы в каштановых локонах засеребрилась седина. Нет, эта белая прядка на правом виске смотрелась даже красиво, но раньше её не было.